Комбат по прозвищу Снежный Лис - Владимир Першанин

Василию Ивановичу Дарькину, родом из Ульяновской области, было сорок семь лет. В селе у него оставалась большая семья: четверо дочерей и сын. Сержант, рассудительный и осторожный по натуре, старался без нужды вперёд не лезть.

Недавно в письме ему сообщили, что пропал без вести муж старшей дочери Кати, десантник из войск спецназа. За полтора года войны погибли несколько родственников и близких друзей. Обладая немалым жизненным опытом, Василий Иванович видел, что разведку они толком не провели. Неизвестно, какие сюрпризы поджидают их батальон, когда танки пойдут на штурм.

Павел Мельник с ним согласился.

— Только до темноты возвращайтесь, — предупредил он. — Вторую ночь мы тут не выдержим, в ледышки превратимся. Тебе бинокль бы нужен.

— Есть у меня своя подзорная труба, — достал сержант из-за отворота полушубка половинку бинокля.

В ближнем бою в упор срезал автоматной очередью немца-фельдфебеля. Бинокль, висевший на груди, раскололся, но одна половинка уцелела. Достался также трофейный вальтер, ну и забрал часы, свою законную добычу.

Двигались вместе с сапёром вначале вдоль балки, которая вскоре превратилась в ложбину с редкими пучками кустарника. Оглядев окрестности в свою «цейссовскую трубу», Василий показал направление:

— Обойдём открытое место. У пулемётчика на вышке тоже бинокль имеется, засечёт он нас.

Пройдя ещё метров пятьсот, едва не наткнулись на лёгкий патрульный вездеход, который не спеша двигался по дороге. Проклиная мороз и бдительных фрицев, съёжившись, сидели в засыпанной снегом воронке. Через час вышли к тыльной стороне базы.

На фланге пряталось в капонире тяжёлое зенитное орудие калибра 88 миллиметров.

— А вот это уже серьёзная штука, — оживился сержант Дарькин. — За два с половиной километра наши коробочки достанет, и скорострельность полтора десятка выстрелов в минуту.

Кроме тяжёлого орудия, поодаль стоял счетверённый 20-миллиметровый автомат. Расчёт находился на своих местах, и в какую-то минуту сержант поймал отблеск чужой оптики.

— Прячь голову, — шепнул он сапёру — Дай бог, чтобы нас не заметили. Долго мы здесь торчим, пора убираться.

Отползли по снегу, не решаясь подняться. Заметили их зенитчики или нет? Непонятно. И всё же их заметили. С вышки отстучал одну и другую очередь пулемёт.

— Не достанете, — бормотал сапёр. — Поздно спохватились.

На дороге показался лёгкий вездеход «Кубель-ваген». Со скошенным капотом, открытым верхом, машина шла со скоростью километров шестьдесят. В ней сидели четверо немецких охранников, на турели торчал пулемёт МГ-34.

— Бегом к балке, — скомандовал Василий Ларькин. — На ровном месте он нас за километр достанет.

Но командир немецкого патруля, молодой лейтенант, принял решение, которое обернулось смертью сразу нескольких человек.

Убедившись, что пулемётный огонь на ходу мало эффективен, он приказал водителю свернуть с дороги, где в сторону холма вела полузасыпанная снегом колея. Вначале лёгкая машина двигалась, увязая в плотном снегу. Двигатель ревел, стрелка тахометра плясала возле красной черты.

— Греется мотор, — встревожено сообщил офицеру водитель.

— Гони. На вершине снега меньше. Мы прижмём русских скаутов. Не так просто они крутились возле базы.

И дал длинную очередь, которая рассыпалась по холму. Офицера и молодых охранников охватил азарт погони. Водитель уже достаточно поездил по военным дорогам и не слишком одобрил охоту за вражескими разведчиками. Они не мальчики-скауты, а наверняка бывалые солдаты. С такими опасно играть в догонялки.

Однако лейтенант толком не нюхал войны, служил в тыловом подразделении, а в людей стрелял раза два, когда под Ростовом уничтожали евреев. Он вызвался тогда добровольно, желая показать свою решительность.

Но расстреливать пришлось не только бородатых мужчин (проклятых богом жидов!), но и женщин, старух, даже детей. Это смутило лейтенанта, и он спросил главного в команде, эсэсовского офицера:

— Надеюсь, в детей мне стрелять не придётся? Я офицер вермахта, и моя честь не позволяет…

— Надеюсь, вы перестанете молоть чушь, господин лейтенант, — оборвал его гауптштурмфюрер. — Моя рота воюет уже три года, а вы ещё не сделали ни одного выстрела по врагу. Честь бережёте, как деревенская девка! Мы не в игрушки играем, а выполняем приказ. Не подавайте дурной пример подчинённым.

И лейтенанту пришлось не только командовать, но и лично расстреливать голых людей, которых группами подводили к песчаному рву Он не знал, что у свежей крови такой тошнотворный запах, а людей расстреливают сотнями.

Лейтенант старался не вспоминать тот жуткий день, когда он вызвался добровольно исполнять роль палача. От вида умиравших, стонов, запаха крови ему сделалось дурно. Но увильнуть не удалось. Лейтенанту налили шнапсу и вручили несколько запасных магазинов к автомату.

— Работа ещё не закончена, — острили эсэсовцы. — Продолжайте. У вас неплохо получается. Хороший пример для подчинённых.

— Автомат перегрелся…

— У вас есть пистолет.

Сейчас перегрелся пулемёт, а двое русских нырнули в узкий овражек. Водитель остановил вездеход шагах в пятидесяти.

— Ближе не подъедешь, — пояснил он. — Там могут быть расщелины, засыпанные снегом.

Лейтенант выпрыгнул из машины вместе с одним из охранников, а другому приказал:

— Сними пулемёт и догоняй нас. Живее!

— Не торопитесь, господин лейтенант, — посоветовал водитель. — С пулемётом будет надёжнее.

Какие-то нотки в голосе водителя напомнили ему унижение, пережитое от эсэсовцев.

— Помогите лучше побыстрее снять пулемёт, — оборвал водителя лейтенант и решительно шагнул к оврагу.

Василий Дарькин и сапёр, утопая по пояс в снегу, торопливо пробивались к выходу из оврага. Наверху их обгонял лейтенант с автоматом и охранник в длинной шинели с карабином наизготовку.

— Курт, ускорь шаг, — торопил помощника офицер. — если увидишь русских, бросай гранату. Желательно их оглушить и взять живыми.

Охранник отвинтил колпачок гранаты и осторожно заглянул в овраг. Из-под сапог пополз пласт снега, а снизу ударили очереди двух автоматов. Охранник шарахнулся от края и выдернул запальный шнур. Однако бросить гранату не сумел. У него были пробиты рука и шея.

Граната-«колотушка» упала у ног, а охранник отпрыгнул прочь. За секунду до взрыва он успел броситься в снег. Уши забило тягучим звоном, ноги обожгло.

Снег на верхушке холма был неглубокий. Осколки продырявили в нескольких местах сапоги, шинель. Из глубокой раны на ляжке толчками вытекала кровь. Два осколка достались лейтенанту.

Он побежал вперёд, не обращая внимания на боль, и наверняка бы угодил под пули скорострельных ППШ, но провалился в снег, угодив в расщелину. Водитель выскочил из-за руля и кинулся спасать лейтенанта.