Комбат по прозвищу Снежный Лис - Владимир Першанин

— И штуки три сбили…

— Не сбили. Но один самолёт осколками повредили.

В землянку вернулся коренастый майор-особист. Расстёгивая полушубок, спросил:

— Так у тебя, капитан, в ту ночь сорок человек погибли?

— Так точно. Из них восемь девушек — сержанты и рядовые. Погиб также мой заместитель, лейтенант Арчил Богаури. Всех погибших мы похоронили, сколотили временный обелиск.

— Ну, а фрицы? — слегка смягчив тон, спросил подполковник.

— Убитые немцы лежат в воронке от бомбы. Семнадцать человек, из них десять эсэсовцев. Раненых они забрали с собой, когда отступали. Личные документы фрицев вот в этом пакете. Ещё уничтожили броневик и грузовой вездеход.

— Ну а мы вам пополнение привезли.

На минуту-другую в землянке повисла тишина. Подполковник понимал, надо сказать что-то ободряющее. Его опередил майор-особист.

— А ты, Николай Филиппович, не такой простак, как кажешься, — шутливо погрозил он пальцем командиру батареи. — С эсэсовцами сцепился, десять сволочей уделал, а молчишь.

— Чем хвалиться? Почти весь личный состав погиб. Восемь девчонок молодых похоронили.

— Война, — наконец отыскал нужное слово подполковник. — Кому какая судьба. Все возле смерти ходим.

«Особенно ты», — едва не вырвалось у старшего лейтенанта Антюфеева, но он благоразумно промолчал.

На обратном пути подполковник и майор-особист обсуждали увиденное.

— Отстоял батарею этот старший лейтенант, — сказал особист. — Решительный мужик, хоть и плюгавый на вид. Но воевал хорошо. Надо представить его к ордену.

— За какой хрен? — вскинулся штабной подполковник. — Прозевал нападение, почти весь личный состав угробил.

— Но два орудия стреляют, — возразил особист. — Значит, батарея действует.

К подполковнику, несмотря на хороший обед и выпитую водку, снова возвращалось раздражение. Не нравился взгляд маленького комбата сквозь круглые металлические очки. Героем, наверное, себя считает. Каких-то девок жалеет, слезу готов пустить, а к начальству никакого уважения. Зенитчики с трофейными пистолетами ходят, а не догадался подарить парабеллум или хорошие часы.

— Я сам представление на Красную Звезду напишу, — заявил особист. — Геройские у нас командиры.

— Смотри не промахнись. Твой зенитчик до сорока лет в лейтенантах ходит. На этого погибшего грузина лучше представление подготовим. Земляк товарища Сталина, таких людей уважать надо.

— А командир батареи?

— Хватит с него медали. И девок погибших надо отметить. Тоже медалями…

Старший лейтенант Николай Филиппович Антюфеев не слышал этого разговора. Он знакомился со вновь прибывшим пополнением, распределял людей. Один из многих тысяч безвестных тружеников войны, дважды раненый, с одинокой медалью «За боевые заслуги», Антюфеев наконец разобрался со всеми делами.

— Умотался я что-то, — сказал он старшине. — Глаза слипаются, пойду посплю.

— Отдыхайте, Николай Филиппович, — кивнул старшина. — Я подежурю. Людей у нас теперь хватает, жить можно.

— Можно, — согласился Антюфеев.

Обустроить базу горючесмазочных материалов в степной местности, да ещё зимой, было не просто. Немецкие снабженцы не стали мудрить и разместили склад на обширной территории машинно-тракторной станции. Технику и оборудование вывезли ещё в начале войны. Временами в пустующих помещениях на ночь-две останавливались проходящие воинские части, а в начале января сорок третьего года разместили базу для хранения бензина, солярки, смазочного масла.

Учитывая наличие в частях вермахта большого количества техники, база считалась важным объектом. Ещё недавно она была в глубоком тылу немецких войск, но части Красной армии продвигались всё дальше на запад, и база оказалась вблизи линии фронта.

Основные силы нашей авиации были стянуты к Сталинграду, и командование решило, что уничтожить этот объект можно ударом штурмового танкового батальона капитана Шестакова.

Как это часто бывает, во внимание не приняли, что батальон понёс серьёзные потери, а люди измотаны боями и холодом. Судьба Сталинграда решается, а Шестаков мужик энергичный — не зря его немцы Снежным Лисом окрестили. Как-нибудь с базой справится, если сумел дальнобойный артиллерийский дивизион уничтожить.

Несмотря на то, что комбата торопили, Андрей Шестаков на рожон не полез и провёл детальную разведку. Знал, что горючего у немцев не хватает, и склады охраняются крепко.

Командир десантной роты Павел Мельник вместе с четырьмя бойцами и сапёрами обследовал окрестности базы. Дорога, ведущая по степи к бывшей МТС, была пустынной, присыпанной недавно выпавшим снежком. Однако сержант-сапёр вскоре обнаружил мины.

Противопехотные, похожие на консервные банки, противотанковые «тарелки» весом шесть килограммов — всё это было густо напичкано в снегу по обочинам дороги. Особую опасность представляли «шпрингены» (прыгающие мины). Достаточно задеть еле заметные проволочные усики, и вышибной заряд подбрасывал мину, нашпигованную шрапнелью, на высоту человеческого роста. Веер шрапнели и осколков косил всё живое в радиусе 15–20 метров.

Многие мины были установлены с расчётом на неизвлекаемость. Взрыв одной из них вызывал детонацию ещё нескольких штук и мог уничтожить сразу всю разведгруппу.

Чтобы не рисковать, старший лейтенант Мельник повёл своих разведчиков в обход и, сделав изрядный крюк, вышел на другую дорогу По ней проезжали автомашины с грузом, бензоцистерны под охраной бронетранспортёров и мотоциклистов.

Шагать пришлось ночью, а под утро остановились в узкой лесистой балке, километрах в полутора от базы. Отсюда в бинокль хорошо просматривались подходы. Старший лейтенант разглядел у ворот замаскированные в снежных капонирах две 75-миллиметровые пушки.

Их не зря называют «гадюки». Приземистые, с длинными хищными стволами и набалдашником дульного тормоза, они пробивали за километр лобовую броню «тридцатьчетвёрок» иобладали хорошей прицельностью. Если пушки вовремя не заметить, то пара «гадюк» сих скорострельностью пятнадцать выстрелов в минуту оставят гореть на поле половину танков ослабленного батальона Шестакова. С флангов торчали стволы 37-миллиметровых зениток. Ещё одна головная боль. Зенитки броню «тридцатьчетвёрок» не пробьют, но бронебойные снаряды (до 80 штук в минуту) вполне способны перебить гусеницы «тридцатьчетвёрок» иподжечь лёгкие танки Т-70.

Старший лейтенант Павел Мельник и четверо его бойцов за прошедшие сутки насквозь промерзли. Пора было уходить к своим, но, как назло, движение по дороге усилилось.

Сержант Василий Дарькин предложил командиру роты:

— Чего зря отсиживаться? Выделите мне в помощь сапёра, и мы вдоль холма подойдём к базе поближе. Не верится, что такой объект всего две зенитки охраняют.