Эмбрион. Слияние - Юрий Мори

– У тебя свои боги, у меня свои, – ответил сталкер, прижимаясь к стене.

Змей змеем, а у серых еще и оружие, не стоит лезть на рожон.

– Я сам себе бог, – хохотнул Черноцвет. – И не только себе! Моя великая армия…

– …сдохла, – закончил Кат. – Кончилась. Нет ее больше.

В наступившем молчании шипение стало громче и злее. Если бы сталкер и его отряд могли бояться, наверное, испугались бы. Но сейчас они защищали Гнездо. А оно – выше их мелких страхов. Превыше всего.

– Серьезно? – не так весело уточнил Шамаев. – Паучков даже жалко. Придется новых выращивать, а это столько лишнего времени… Как ни столкнусь с тобой, Саня, всегда одни проблемы. И никак умирать не хочешь, занятно даже.

– Рано мне, – буркнул Кат.

Гранату не закинешь, лестница витая, самих осколками и посечет. Как же этого гада достать, если он вниз не пойдет? От бетонных стен тянуло сыростью и холодом – тяжелый такой, подвальный запах, но Кату казалось, что нос щекочет все тот же резкий нашатырный дух, к которому сейчас примешивалась острая звериная нотка. Пахло змеями.

– Да почему – рано? Давно пора. Я даже Охотницу за тобой посылал с последним приветом. Правда, ей стоило быть пошустрее. А ведь я предупреждал…

Они стояли между ярусами: что Кат с отрядом – чуть ниже по лестнице, что Черноцвет и компания. Никаких обходных путей не было, только каждому возвращаться на покинутый уровень и пытаться что-то придумать. Но у сталкера был туз в рукаве. И не один: сотня питомцев – это вам не рабский барак викингов, каждый был быстр и готов отдать жизнь за Гнездо. Уговаривать не пришлось.

Поэтому сейчас вторая группа порчей, гораздо многочисленнее, чем сопровождавшая Ката, поднялась на лифтах, выгрузилась и была готова зайти в тыл Черноцвету. Часть отошла ко входу, в который проник враг, и доложила о погибших часовых.

Кто бы думал иначе… Да все питомцы и так почувствовали.

– Сталкер, его надо попробовать захватить живым, – подумала Ираида. – Он многое знает. И многое может, голова у мужика умная.

– Догадываюсь, – ответил Кат. – Но… Как получится. Если бы одну голову принести можно было, тогда проще.

Второй отряд – он чувствовал каждого питомца – уже выдвинулся на лестницу. Да, вот и легкий сквозняк от открытой наверху двери. Все по плану.

– Твои идут? – понимающе хмыкнул Черноцвет. – Молодец профессор, создал себе оловянных солдатиков.

– Он давно умер.

– Да не важно. Дело его живет, как у Ильича, я об этом. А кто у вас рулит, жаба, что ли?

– У нас нет начальников. Ираида одна из нас. Мы равны перед Гнездом.

– Гнездо – это мы, – дружно выдохнули все шестеро, включая сталкера.

– Ишь ты, – совсем уже невесело ухмыльнулся Черноцвет. Он, похоже, попытался связаться со своей армией и понял, что Кат не врал. – Ну и ладно, птенчики… Но мое проклятие сейчас сбудется, Саня. Никуда ты не денешься. Смерть – дело такое.

Кат ожидал чего-то подобного, но даже его тренированное тело, ускоренное способностями порча, не успело среагировать. Мимо него – благо он прижимался к стене – мелькнула здоровенная змеиная голова: треугольная, с глубоко посаженными глазами.

Двум питомцам, стоявшим за командиром, не повезло больше всех – таранный удар был страшен. Одного впечатало в стену, практически раздавив посередине, второй получил удар по касательной, отлетел, ударившись головой о поворот лестницы, и скатился вниз по ступенькам.

Одно преимущество быть питомцем – чужую смерть чувствуешь сразу. Обе смерти. Нет нужды щупать пульс и прикладывать ко рту зеркальце в поисках следов дыхания.

– Стреляй! – мысленно вскрикнул один из трех оставшихся бойцов, но Змей уже раскрыл пасть с блеснувшими в тусклом освещении зубами и впился ему в горло.

Рывок. Третье ощущение пустоты глубоко внутри общего сознания Гнезда.

Кат высадил длинную очередь в упор, но толстое, казавшееся неповоротливым шлангом тело в ромбических узорах будто чувствовало направление стрельбы. Дай бог, пара пуль попала, да и те по касательной, оставив длинные кровавые царапины на коже.

Черноцвет расхохотался сверху. Правда, и там раздались выстрелы, так что кому смеяться последним, было пока неясно.

Змей ударил головой из стороны в сторону, будто пес, отряхиваюший шерсть после купания. Еще две смерти – питомцы куклами повалились вниз, снесенные, как кегли, массивной башкой чудовища.

Выстрелить не успел ни один.

Кат прижал ствол к телу Змея, но автомат заклинило. Именно сейчас, будто боги устали от удачливого сталкера и решили прибрать его туда, где ни жарко, ни холодно от всей этой земной суеты.

– Вот, блядь… – сказал он. – Все, что ли?!

Змей очень медленно – как показалось Кату – повернул к нему голову с разинутой окровавленной пастью. Ярко-белые острые зубы загнутыми кинжалами уже потянулись к сталкеру, и не было ничего между ними и беззащитной плотью. Не считать же препятствием для этой твари нож, который, бросив под ноги автомат – не успеть сменить магазин, эх!.. – вытащил человек.

– Ч-ч-чшерное пххламя… – вполне осмысленно прошипел Змей.

Но не успел впиться в Ката – сверху, цепляясь плащом, прилетело явно мертвое тело серого брата. Змей инстинктивно повернул к нему голову, на мгновение, но Кату хватило и этого. Единственный шанс – такое раз в жизни и бывает, грех не воспользоваться.

Он ударил ножом. Быстро. Сильно. Как только мог, вложив в один-единственный удар всего себя – от рождения в убежище через все сложности бытия и до этого момента, когда он боролся за новую жизнь на земле. Странную, непонятную другим, но попытку заменить прогнившее уходящее человечество другой цивилизацией.

Как сумел, так и ударил.

Нож пробил шею Змея насквозь, рука ушла в дыру по запястье. Кат выдернул нож, из раны хлынула темная кровь – липкая, неожиданно горячая. Все тело Змея содрогнулось, он опять мотнул головой, пытаясь если не загрызть, то размазать мелкого человечка, от которого столько боли, по стене. От этого удара Кат уклонился. Как – даже он сам не смог потом рассказать, но могучий толчок пришелся по стене над ним.

По бетону пробежали трещины, словно туда угодил снаряд.

Ударил ножом еще раз и еще, на пределе сил, пытаясь нащупать клинком и перерубить позвоночник. Кровь и куски мяса летели во все стороны, от шипения закладывало уши, приходилось почти падать на колени, уклоняясь от ударов. Но Кат рубил и резал, все его существо сейчас было ножом. И Змей проиграл.

Сперва судороги и дрожь гигантского тела, за которым почти не видно было пола, стали реже и слабее. Потом почти отрубленная голова, в глазах которой затухали ярость и разум, подломилась и уткнулась в ступеньки.

Кат не обращал внимания ни на что, хотя сверху стреляли, сознание рвали голоса, вопросы, удары от смерти других питомцев. Он работал. На всю катушку, чем бы эта самая катушка ни была – нитками или железным тросом.