Эмбрион. Слияние - Юрий Мори

Сверху, едва не упав на поверженное тело Змея, пронесся Черноцвет. Безоружный, всегда надеявшийся на свою силу и своих слуг. За ним гнались питомцы. Кат вскочил, нашел под ногами автомат, застрявший между железом ступенек и стеной. Сменил магазин и выстрелил в слабо дрожащую голову Змея, окончательно разнеся ему череп.

– …уходит! Он уходит, Кат! – ворвалось в голову сталкера отодвинутое до поры многоголосье. Ираида кричала – как бы странно это ни было для мысленного общения. – Он заперся в спасательном отсеке.

Кат уже бежал вниз по лестнице к жилому ярусу, откуда и были выходы в спасательные шлюзы – камеры, от которых вверх, до земли, шли узкие трубы колодцев со скобами. Последний шанс на спасение, если лифты и лестницы разрушены или захвачены. Строившие лабораторию военные старались перестраховаться, что и правильно, но сейчас это играло против Гнезда и его питомцев. Уйдет сейчас Черноцвет в вымерший город, наберет новую армию, рано или поздно, но справится – с его силами это реально. И опять станет угрозой их планам.

Нет уж. С такой заразой надо кончать на месте. Или убить, или захватить, но – не отпускать.

Возле толстой, в руку толщиной двери спасательного отсека, запертого изнутри, столпились питомцы. Открыть не получалось, Шамаев заблокировал замок изнутри. Один из молодых порчей старательно набирал коды на торчавшем рядом с дверью замке, но больше для того, чтобы лишний раз убедиться в бесполезности своих попыток.

– Отойди, – еще на бегу мысленно крикнул ему Кат. – Все в сторону!

Он был похож на безумного бога войны – весь в крови и ошметках Змея, потный, в рваном комбинезоне, вывалянном в пыли и штукатурке. Бесполезный сейчас автомат болтался на плече, в руке был нож.

Подскочив к двери, он сунул руку в карман и достал мастер-ключ. Тот самый, из медвежьей берлоги, неведомыми путями попавший обратно, где и должен был находиться. Мастер-ключ и был решающим аргументом внутри Гнезда. Открывал все двери и отменял любые приказы. Никакие скипетры и державы, короны былых и нынешних времен, не имели такой власти. Правда, только в этих стенах, но сейчас этого было достаточно.

Тонкая пластинка вошла в прорезь над цифровым блоком, замок спасательного отсека щелкнул, и дверь приоткрылась.

Крошечная камера с ведущей вверх спасательной трубой, конечно, была пуста – Шамаев лез вверх, матерясь и обдирая руки о скобы, проклиная темноту впереди.

Однако попытка спастись, как бы она ни была хороша, не увенчалась успехом. Кат сунул мешавший ему автомат одному из питомцев и обезьяной взлетел вверх по скобам, почти сразу догнав Черноцвета. Ухватил его за ногу, обутую в офицерский сапог, и потянул вниз.

Шамаев орал во весь голос, так, что эхо разносило его вопли по трубе до самого верха, но сделать ничего не мог. Он пытался ударить Ката ментально, обрушить на него все, чем владел, но без особого толка – да, сталкеру время от времени казалось, что он тащит вниз не человека, а клубок извивающегося черного пламени, искрящегося, злого, смертельно опасного.

Но какая разница! Вниз он его стащил, кем бы тот ни был. И связал протянутым одним из питомцев ремнем. И засунул чуть позже в подготовленную камеру А-трансформатора, из которой четвертью часа позже вышел новый питомец.

Многое знающий. Многое умеющий. Настоящая опора Гнезда, которое обогатилось новыми свойствами многократно. Вождь без армии стал частью единого целого.

Все-таки сукин сын, но теперь – свой.

18 ноября 2035 года. Гнездо. Убежища

Бункер под «Водоканалом» оказался глубокой норой. С тесным – но это бы еще ладно! – грязным, как канализация, лазом, совсем крохотной по размерам.

Зато в нем висел на стене трижды никому не нужный телевизор, обнаружился запас спиртного и странное устройство, в котором Леший с трудом, но опознал кофемашину. Столик с телефонами и два кожаных кресла по бокам, как в каком-нибудь банке: высокие спинки, полированное дерево подлокотников. Все в густой, слежавшейся пыли, пахнущей плесенью и разложением. Очень подходящая обстановка, чтобы выжить, несомненно. Полезнее были бы только мешок золота и солярий.

А также билеты на самолет в бизнес-классе.

– Какой идиот это все обустроил? Зачем?!

Филя, больше знакомая с реалиями городских убежищ, уверенно сказала:

– Для директора сделано. Начальнику – лучший кусок. Правда, кроме как умереть от выпивки, делать здесь нечего. Жратвы вон минимум да упаковка воды. Мозга нет – считай, калека.

Судя по тому, что ни одна бутылка не тронута, в Черный День здесь никто не прятался. Да и позже не залезал, если только сам Голем – вон следы в пыли, похожие на его.

Мутанта до сих пор трясло. Он вытягивал шею, будто прислушиваясь, вздыхал и непроизвольно дергал рукой.

– Голем говорит… Да. Только он знает об этом месте. На поверхности… Смерть. Всем смерть, даже морты погибли…

– Черт знает что, – Леший изучал кусок чужой богатой жизни, копаясь в многочисленных ящиках шкафа, занимавшего одну из стен. Деньги. Папки с документами, пара мобильников. Дрянь, ничего полезного. – Слушай, Филя, я все спросить хотел: а почему ты нашего глиняного друга слышишь, а я – нет?

– Из-за Ката, он меня научил, – вздохнула девушка. Дышать в бункере было тяжело, вентиляция наверху явно забита чем-то. – Они же братья. Вот муж и помог мне слышать Голема. Я даже объяснить толком не смогу – там целая наука.

– Да мне и не надо. Хотя… Попробуй? – Леший вытащил очередной ящик. Аптечка. Почерневшие от времени и грязи упаковки лекарств, шприцы, ампулы. – Слушай, тут еще антибиотики! Как твоя рана, может, вколоть чего?

Филя больше нуждалась в отдыхе после пробежки, чем в лечении. Рана-то нормально, а вот сил совсем нет.

– Пока ничего не нужно. Смотри, как меня Кат учил. Да брось ты это барахло, иди сюда. Садись!

Леший сгреб лекарства в рюкзак и послушно сел на одно из кресел – второе занимала Филя. Голем стоял возле телевизора, все так же прислушиваясь. Словно бушевавшая наверху смерть тихо шептала ему что-то.

– Смотри на него. И постарайся ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Представь картинку, чтобы не двигалась, как фотография. Пустую комнату или воду. Ну, озеро лучше, в реке вода бежит. Надо, чтобы спокойное что-то.

Леший глянул на нее с сомнением, но послушался. Воду так воду. В голову лезло воспоминание о взрыве на льду, после которого пришлось спасать Ката, – грохот, столб воды, темный, медленно опадающий вниз, затягивающий сталкеров.

– Успокойся. Картинку. Не надо воспоминаний.

Прошло минут пять тишины. Озеро… Пусть будет озеро, сложно, что ли. Кусты на берегу, язык песчаной отмели, стоячая тягучая вода. Будто маслом залили котловину. И ни шороха, ни движения. Остановись, мгновенье, ты…

Голем перестал суетливо пританцовывать и застыл на месте, глядя на Лешего: