Полнолуние - Андрей Кокотюха

— С вами тяжело спорить, Тамара Васильевна, — согласился Андрей. — Разве что грызться.

— Тоже нет смысла, кстати. Все равно вы свою лекцию не будете читать ни перед «Чапаевым», ни вместо «Чапаева».

Левченко вздохнул, представив, как с этой женщиной-кремнем приходилось уживаться партизанам и сейчас договариваться другим людям.

— Вы не понимаете. Не собираюсь я лекции читать. Но в поселке у нас тихая паника. Причина — никому не нужные сплетни про якобы волков-оборотней. Когда все испуганы, это способствует поднятию боевого духа в тылу? Наши войска громят фашиста на всех фронтах. А тут люди с наступлением сумерек прячутся по хатам, законопачивают окна и двери изнутри, собственной тени боятся. Нормально это, как вы считаете?

— Суеверия. Я воевала в здешних лесах. Оборотней не бывает. Временами некоторые двуногие страшнее оборотней. Или сами ими являются. Вы милиционер, товарищ Левченко, лучше меня это знаете.

— Знаю. Но это не означает, что гражданам не нужно спокойно, публично объяснить: оборотней не существует. А всякий, кто сеет панику, работает на врага. Помогает ему, деморализует население на освобожденных территориях. Недругам только того и надо.

— Кто же тогда на людей нападает?

— Тут другой вопрос. — Левченко в свете последних событий сам хотел бы иметь какой-то вменяемый ответ. — Милиция занимается, процесс идет.

— Волков ловит?

— Почему волков? Видите, Тамара Васильевна, и вы туда же! Умная женщина, воевали, награды имеете, член партии, вдова коммуниста, а туда же — волки…

— Люди хотят знать, что происходит в поселке.

— Так я вам о чем говорю! Видите, сами же согласны!

— Но перед «Чапаевым» будет выпуск хроники! Потом — сам фильм! Знаете, когда это закончится? Уже стемнеет! Люди боятся поздно ходить, товарищ Левченко! А вы же затянете время своей лекцией, или что там у вас еще? Разве я не права?

— Вполне, — пришлось признать Андрею.

— Предлагаю вам такой выход, — простила Парторгша, довольная очередной победой своих аргументов. — Соберите днем партийных работников, руководителей, поселковый актив, короче говоря. Проведите разговор с ними. А уже потом пусть ответственные товарищи говорят с людьми дальше, шире, как говорится. Принимается?

— Резонно, — согласился Левченко.

И вот в актовом зале, который при необходимости превращался в кинозал и площадку для танцев под патефон или баян, собралось десятка полтора людей. Может, это и лучше, решил Андрей. Все настроены по-деловому, меньше будет шума и глупых выкриков с мест. Поздоровавшись с некоторыми лично, остальным махнув, он сперва примостился на краешке сбитой на скорую руку сцены. Подумав, легко запрыгнул на нее, стал перед залом, будто лектор или на самом деле актер самодеятельного театра.

Начал без предисловий, без обязательных и поэтому лишних слов:

— Товарищи, вы знаете, почему я попросил вас сейчас собраться. Ситуация в нашем поселке сложилась не очень простая из-за всех этих. — Хотел сперва сказать «преступлений», потом «убийств», но в конце концов нашел, как показалось, более подходящее слово: — Из-за всех этих скоропостижных смертей. Не так давно тут еще были немцы. Годы оккупации, страх, потеря надежды. Но советская власть вернулась на Подолье навсегда. И хотя страна продолжает воевать, а наша доблестная армия бить врага, люди верят в победу и устали бояться. Ни для кого не секрет, что силы милиции ограничены. В то же время банды, которые состоят из дезертиров, предателей, воровских недобитков, поднимают голову. Вооружаются. Не дают нам с вами налаживать такую нормальную жизнь, которая возможна далеко от линии фронта в военное время. Мне приходится признать, что личного состава милиции не всегда хватает, чтобы дать бандитам и спекулянтам-мешочникам отпор. Что, товарищ Маковник?

— Вы будто оправдываетесь сейчас, — произнес с места глава местной парторганизации. — С ситуацией все ознакомлены. Конкретнее надо говорить.

— Речь идет о том, — упрямо продолжил Левченко, завершая предыдущую мысль, — что, когда милиция, грубо говоря, ловит бандитов, это все понимают. Но уже несколько месяцев мы находим трупы людей в окрестном лесу. Не можем объяснить толком, кто или что стало причиной скоропостижной смерти людей. Вот тогда начинают возникать и распространяться суеверные, страшные, никому не нужные слухи.

— Народ боится неизвестного, — вставил со своего места одноногий директор школы Иван Худолей. — Это только детвора у нас на перерывах в оборотней играет.

— Такое есть?

— Еще и не такое! Уборщицу, бабу Пашу, двое архаровцев так испугали! Подстерегли за углом и рыкнули в два голоса! Пришлось самогоном отпаивать старую женщину.

— То дети, — улыбнулся Маковник. — Им интересно.

— Вот видите, уже нащупали первую проблему, — оживился Андрей. — Нужно с родителями работу провести! Если коммунисты — по партийной линии! Потому что это никуда не годится!

— Ага! — подхватил ему в тон Худолей. — Точно, не годится. Один — Боря, сынок Кати Липской, почтальонши. Другой — дружок его новый, Юра, сын Ларисы Васильевны, учительницы.

— Жены товарища Сомова? — уточнил доктор Нещерет.

Его Андрей также пригласил. Присутствие человека, который знал больше других и столько же, сколько он сам, в непростой ситуации придавало уверенности.

— Его, — кивнул директор школы. — Вот что вы начальнику НКВД скажете? Кто с ним работу проведет? Пацанам десять и семь лет соответственно.

— Это имеет какое-то значение? — встрепенулся Маковник.

— Конечно имеет! — Худолей даже поднялся, опираясь на палку, и теперь повернулся лицом к присутствующим, явно собираясь перехватить у Левченко инициативу. — Война, дети, как ни крути, рано взрослеют. Не смотрите на возраст, каждый ребенок войны уже старше, чем в метрике. Я педагог, между прочим, еще с довоенным стажем, у меня грамоты почетные есть…

— К чему тут твои грамоты, Иван Григорьевич? — отмахнулся Маковник. — Не о них говорим.

— Не о них, — легко согласился тот. — В печь мои грамоты, пусть сгорят. Но детей я чувствую — вот! — растопыренная ладонь легла там, где сердце. — Война, в их головах это год за полтора, если не больше. Взрослыми рано становятся, это не новость. Только детьми остаются, факт. И передают своими поступками настроения взрослых! Наши с вами настроения, товарищи, об этом тоже не стоит забывать!

— К этому и вернемся, — подытожил Андрей. — И ближе к конкретике. Настроения тревожные. Да что говорить. Конечно, я не местный, хотя знаю каждого из вас, будто сто лет.

— А мы вас! — вклинился Маковник.

— Ага, спасибо. — Сбившись на миг с мысли, Левченко в который раз выдержал короткую паузу. — Итак, товарищи, я о чем хочу сказать. Возможно, в этих краях ходят какие-то старинные суеверия, которые пустили глубокие корни. Стою на квартире у нашей уважаемой библиотекарши, она провела ликбез. Прояснила, что в названии нашего с вами Сатанова ничего нечистого нет. Совсем другое происхождение, не от сатаны. Вообще она тут родилась и всю жизнь живет. Родители ее тут родились и прожили, и прародители…