Полнолуние - Андрей Кокотюха

Бывают они, оборотни.

По крайней мере один человек-волк точно прячется где-то рядом.

И Андрей почти проговорился. Ведь подозрение, что с таинственным лесным зверем может быть непонятно как связан кто-то из местных, сформировалось окончательно. Стояло в голове.

И едва не сорвалось сейчас с языка.

— Не хочу пугать вас, Ларочка.

— Пугать? Неужели вы можете напугать больше, чем эти слухи про оборотня, Полина Стефановна?

Пожилая библиотекарша собрала разложенные на столе карты. Аккуратно тремя пальцами взяла старый мундштук, настоящая слоновая кость. Сделала затяжку.

Она курила не часто, объяснив Ларисе, что не получает от никотина никакого удовольствия. Цигарку скручивала себе сама, имея небольшой запас папиросной бумаги.

Для этого потрошила уже готовую, фабричную папиросу, смешивала табак с высушенными и тоненько нарезанными душистыми травами. Потом дымила этой ароматной смесью и убеждала сама себя, что процесс способствует расслаблению и успокоению. Ларисе же было все равно, она привыкла к любому табачному дыму еще до войны. Игорь ради мужественности почему-то решил еще и научиться курить, хотя не только она — все, кто хорошо знал его, говорили: ему не идет. Это заводило Вовка, и за короткое время он будто назло превратился в заядлого курильщика. Когда же началась война, казалось, задымили все вокруг. Лариса вообще удивлялась, как ей удалось держаться без курения, что в нынешнее время считалось чуть ли не дурным тоном.

— Об этом я отдельно расскажу. Если слово дадите.

— Слово?

— Мужа вашего не развлечь моими сказочками. Хотя не такие уж это и сказочки…

— Мой муж, напомню, офицер НКВД. Чекист. А там сказкам не верят.

— Разве? — Стефановна пустила струю дыма вбок, положила мундштук на старую металлическую пепельницу так, чтобы пепел падал внутрь нее, машинально перемешала карты. — Работники органов государственной безопасности готовы не только поверить в сказки, но и сами их придумывать, чтобы это помогло в борьбе с очередным врагом народа. Или я ошибаюсь?

— Я же просила вас, Полина Стефановна, не вести со мной подобных разговоров.

В словах Ларисы не слышалось ни единой нотки упрека — она только сухо напоминала старшей приятельнице об определенной договоренности.

— Разве это разговоры, Ларисочка? Ничего страшного, обычные опасения. Он, кажется, тоже охотится на волка.

— Почему тоже? Кто еще? И потом…

— Что? — Руки библиотекарши замерли, пальцы слегка сжали колоду.

— Сомов не ловит волков. Он просто не верит, что тут орудует хищник.

— Во что же он верит?

— Мы с ним мало об этом говорим. — Лариса не жаловалась, как и раньше, только констатировала факт. — Мы с Виктором вообще мало говорим.

— В последнее время?

— Не только. О его работе — тем более. Но проговорился мне: всю эту историю с нападениями на людей воспринимает как происки врага.

— Потому я и буду просить вас не делиться с ним моими подозрениями.

— Вашими? — Лариса не сдержала улыбки, тут же поняла: это выглядит не совсем вежливо. — Простите, Полина Стефановна. У вас есть подозрения? Кого и в чем вы подозреваете?

— Не подозрения. Мысли. — Руки начали привычно смешивать карты. — Я мыслю — значит, я существую. Знаете, кстати, кто это сказал?

— Кажется, — лоб Ларисы собрался гармошкой, — не Декарт ли?

— Верно. Как любит говорить мой квартирант, так точно. Рене Декарт, был много столетий тому назад такой философ. Читали его работы, возможно, а?

— Он же математик. А я учитель математики.

— Вам преподавали в институте математику Декарта?

— Мне странно, откуда вы знаете про него тут, в… — Лариса запнулась.

— Говорите, говорите дальше. — Карты в руках Полины Стефановны заходили быстрее. — Тут, в Сатанове. В глуши, в провинции. Вы же киевлянка, верно?

— Так точно. Как любит говорить ваш квартирант.

— Тогда должны знать, что Киев не всегда был столицей. У меня есть стойкое подозрение, что, когда вы родились, Лариса, ваш родной город столицей не считался. Или считался, но недолго. Наш Каменец-Подольский тоже определенное время был столицей украинской республики. Вот об этом, между прочим, при вашем муже точно не стоит вспоминать. Хотя он наверняка догадывается о моей долгой памяти. И точно так же я не всегда работала в провинциальной библиотеке, Ларисочка. Мы с вами в какой-то мере коллеги.

— Преподавали?

— Не науку раскладывания пасьянса. — Полина Стефановна аккуратно собрала в кучку колоду, положила рядом, отодвинула, снова взяла мундштук, затянулась. — Об этом как-нибудь в другой раз. К нашим делам. — Тон старушки изменился. — Карта вам нынче легла не очень.

— То есть?

— Хлопоты. Причем не слишком приятные. Неожиданности, которые при иных обстоятельствах вас порадовали бы, но сейчас напрягут еще больше. Неуютная атмосфера дома, обострение отношений с мужем.

— Уже плакалась вам в жилетку. — Лариса грустно улыбнулась. — Знаете ведь, у меня и так с Сомовым не гладко.

— Сегодня валет лег не так, как всегда.

— Это как-то связано…

— Речь только о картах. Прямоугольниках из плотной бумаги с картинками.

— Хотите сказать — появится неожиданный валет? Может, даже бубновый, будто в старых песнях, цыганских?

— Мое дело предупредить, Лариса. Хотя. Мы с вами только развлекаемся, время убиваем. Ваше и мое. Вы же не думаете, что все это, — ладонь накрыла колоду, — серьезнее простого дамского развлечения?

Молодая женщина пожала плечами:

— Если валет — все, чем вы хотели меня напугать. То есть не хотели. Запуталась.

— А не нужно путаться. В такое время живем, когда хлопотные изменения в жизни, подсказанные обычным карточным пасьянсом, могут выбить из колеи. Считайте, вот наш с вами итог.

— Вы оборотня вспоминали.

— Нет, Лариса, это вы его вспомнили всуе.

— Ладно, пусть я. Но вы разговор поддержали. Даже намекнули на какую-то страшную историю. Чуть ли не тайну. Предупредили, что мужу лучше не знать. На него тоже карта легла?

Полина Стефановна снова затянулась цигаркой. В этот раз она не торопилась с ответом. Наконец заговорила, глядя на гостью, и взгляд библиотекарши неуловимо изменился. Лариса скорее почувствовала это, чем заметила.

— Карты тут ни при чем. Вообще забудем про карты. — Рука легко смела колоду со стола в карман, грубо нашитый сбоку на розовую вязаную кофту. — Вы с вашей семьей живете в Сатанове недавно. Точно так же, как мой квартирант или вот Нещерет Антон Саввич, медикус наш. Потому не знаете, о чем дружно молчат местные.