Сделка с мажором - Таня Совина
Шрифт:
Интервал:
— Молчать! — снова рявкает Корнилов. — Рассказываете, Денис.
В глазах Марины появляются слезы, но больше она не встревает.
Возможно, я стал абсолютной сволочью, но не чувствую жалости. Ей всегда все сходило с рук. Считаю, что пора сбить с девушки спесь. И возможно, Марина усвоит урок и в следующий раз дважды подумает: правильно ли она поступает.
— Вчера вечером я столкнулся с Ильей Рогожиным, — не уточняю, что встретились мы на нелегальных гонка, куда я поперся, чтобы присмотреть за Максом. — Можете не пытаться вспомнить фамилию, его отец мелкий бизнесмен. Кажется, владелец нескольких булочных. Я прав, Марина? — продолжаю издеваться над девушкой.
— Кондитерских, — еле слышно шепчет она, смотря в пол.
— Илья — довольно мерзкий тип, — продолжаю я. — Всегда хотел казаться круче чем он есть на самом деле. Хвастливый, изворотливый, хитрый. Людей беднее его считает мусором, таким как я готов задницу лизать. Если я правильно понял его пьяный бубнеж, то летом вы заблокировали счета Марины.
— Марианны, — поправляет меня Корнилов. — Да, заблокировал.
Ах, точно. Надо бы все-таки запомнить.
— В общем, ей позарез надо было что-то купить, чтоб подружки не засмеяли, но денег не хватало, и Марианна обманула Илью, приманив на свое тело. А когда выманила нужную сумму, сразу кинула. Но как я уже говорил, Илюша мальчик изворотливый и хитрый, он записал пикантное видео и начал шантажировать Марианну. Либо они встречаются, и весь универ это видит, либо деньги. Она отдала браслет, чтобы Илья отстал.
После моих слов все четверо присутствующих краснеют. Декан, Марианна и ее мать от неловкости. Эдуард Александрович от злости.
Но ему хватает выдержки не скандалить на глазах чужих людей. Он встает и, пожав мне руку, покидает кабинет вместе со своей семьей.
— А теперь поговорим об отчислении, — говорю, обращаясь к декану.
— Я ничего не могу сделать. Приказ у ректора. Возможно, он его уже подписал.
А как глазки-то заблестели. Боров думает, что я дам ему больше Корниловых.
— Ректор сегодня уехал пораньше, — видел его на парковке полчаса назад. — Так что вам лучше как можно шустрее бежать в его приемную и забрать у секретаря приказ.
— Как я буду выглядеть, меняя решения каждые пять минут?
— Все и так знают, что вы недальновидны и глупы, — усмехаюсь я.
Декан опять краснеет теперь уже от злости и хочет что-то сказать, но я перебиваю:
— Знаете почему ректор отклонил вашу кандидатуру на должность проректора? Потому что в отличие от вас он знает, что для представительности ВУЗа нужны не только дети богатых родителей, но и такие как Полина. Умные, добросовестные, целеустремленные. И когда она добьется успеха, а она его точно добьется, ректор, попивая коньяк с очередным богатеем, с гордостью скажет, что Полина Воронина выпускалась из его университета.
По лицу декана понятно, что он и не рассматривал такой вариант. Не хватило мозгов просчитать на несколько лет вперед.
— Ладно, — сдается он. — Я заберу приказ, но с общежитием уже помочь не могу. Я позвонил, и на ее место заселили девочку, въедет на днях. Мне выгнать на улицу человека с детской травмой ноги, которой тяжело ходить, ради Ворониной? — спрашивает с издевкой.
— Нет. Достаточно того, что Полину не отчислят.
— Поль, ты в порядке? На тебе лица нет. Зачем тебя вызывали?
Ирка тут же засыпает меня вопросами, как только я выхожу из деканата. А я слова сказать не могу. Горло сдавило словно тисками.
В деканате я злилась, что меня обвиняют в воровстве. Но в какой бы нищете я не жила и как бы не завидовала другим детям, никогда не брала чужого. А сейчас не меня в полной мере обрушилось осознание, что я отчислена.
Самая большая проблема в том, что о курсах придется забыть. За прошлый год я заплатила двести сорок тысяч, в этом должна заплатить на десять процентов больше и каждый год стоимость будет увеличиваться. Этим летом на курсы подали очень много заявок и университет решил поднять начальную стоимость до трехсот двадцати тысяч. Я бы такую сумму заплатила только к последнему году.
Восстанавливаться на курсы осенью для меня не вариант. Не потяну. Особенно с учетом предстоящего увольнения.
По щелчку пальцев какой-то расфуфыренной мочалки, мои мечты, мои стремления, моя жизнь рухнула.
— Поль, скажи хоть слово, — Ира слегка встряхивает меня за плечи, и я наконец поднимаю на нее глаза полные слез.
— Ир, меня отчислили. Марианна, сказала, что я украла у нее какой-то браслет.
— Я сейчас этой суке все патлы вырву и сожрать заставлю.
— Ир, не надо, — хватаю ее и тяну в противоположную от деканата сторону. — Не хватало, чтобы и тебя выгнали. Там ее родители и Шувалов.
— Хм, — подруга резко перестает сопротивляться, — а я-то думаю, зачем он пошел в чужой деканат. Ты его видела? Что он сказал?
— Что разберется.
— Значит разберется, — уверенно заявляет подруга, весело подмигнув. — Не расстраивайся, все будет хорошо.
— Хорошо? — спрашиваю раздраженно.
Знаю, что Ира не виновата в моих проблемах, и хочет поддержать, но сейчас ее оптимизм только бесит.
— Если бы не Шувалов, — продолжаю шипеть, — Марианна обо мне даже не узнала.
— А чего ты на мне срываешься?
Хорошее настроение подруги как ветром сдуло. Она скрещивает руки на груди и недобро сужает глаза.
— Ты права, — поднимаю руки в примирительном жесте. — Прости.
Сейчас с Иркой лучше не спорить. Мы обе на взводе. Я из-за кома проблем. Подруга из-за недосыпа.
— Я правда верю, что все будет хорошо, — тихо говорит она, ободряюще улыбнувшись.
Я ее оптимизма не разделяю. Стоит вспомнить подавляющую силу Марианниного отца, мороз бежит по коже. Вряд ли он поверит какому-то парню, а не родной дочери.
Разборок не избежать. А как доказать, что я ничего не брала, не имею ни малейшего понятия.
Неожиданно дверь деканата открывается, и выходит Марианна с родителями. Я тут же расправляю плечи и сморю прямо на них. Ни за что не покажу этим напыщенным снобам свое отчаяние.
Эдуард Александрович что-то говорит жене, она кивает, а Марианна всхлипывает. Что там произошло, что девушка выглядит такой подавленной?
Анна Семеновна подталкивает дочь в спину, и они обе скрываются за поворотом, а мужчина подходит ко мне вплотную, впиваясь ледяным взглядом.
По его выражению не понятно, что он хочет. Наорать? Начать угрожать?
Эдуард Александрович просто молча смотрит, и с каждой секундой становится все сложнее выдерживать его взгляд.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!