Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней - Питер Вронский

Под давлением Гренье признался, что как-то раз в деревне, названия которой не помнит, он зашел в пустой дом и увидел в колыбели младенца. В комнатах никого не было. Тогда Жан схватил ребенка, кинулся с ним в сад, разорвал и сожрал, сколько смог, пока голод не утих. По словам убийцы, остатки тела он скормил волкам. Признался Гренье и в убийстве девочки, которая пасла овец при приходе Сент-Антуан-де-Пизон. Имени ее Жан не знал – помнил только, что на ней было черное платье. Он разодрал ее тело зубами и ногтями и съел. За шесть недель до ареста Гренье набросился еще на одного ребенка в том же приходе, неподалеку от каменного моста, но его отогнал случайный прохожий.

Показания Гренье подвергли долгому и тщательному расследованию. Никто не принял их за чистую монету. Собрали всех свидетелей, записали показания и методично просмотрели все детали признаний на предмет достоверности. Факт нанесения девочке в черном платье увечий и ее убийства был подтвержден, и Жана привели на место преступления представители суда, которые тщательно расследовали знакомство с жертвами и обстоятельства их гибели. Суд также активно рассматривал версию того, что Гренье был умалишенным{175}.

На суде мальчик сделал признание: когда ему было лет десять-одиннадцать, он встретил таинственного черного человека, который представился Хозяином леса и «оставил на руке знак своим ногтем», дал ему волчью шкуру и волшебную мазь, которая при нанесении на тело дарила физическую мощь и аппетит волка.

Для суда того времени это было однозначным признанием, что Гренье заключил сделку с дьяволом: выходило очевидное дело о колдовстве – тяжком преступлении. В июне 1603 года суд приговорил мальчика к смертной казни через повешение, а затем – к сожжению на площади. Но на этом дело не закончилось.

С появления первых дел об оборотнях в XIII и XIV веках, к XVII веку многое изменилось. Мы часто предполагаем, что защита на основании невменяемости появилась лишь недавно, после знаменитого дела Дэниела Макнотена, которое рассматривалось в 1843 году в Великобритании. Его обвиняли в убийстве человека, которого Макнотен в бреду принял за премьер-министра, плетущего против него заговор. В прецедентном решении Макнотен был оправдан по причине невменяемости и заключен на всю оставшуюся жизнь в сумасшедший дом, где и умер двадцать два года спустя.

Даже сегодня принципы определения невменяемости лица, освобождающей его от юридической ответственности, известны в англо-американской юриспруденции как правила Макнотена, которые гласят, что неспособность понять разницу между добром и злом или осознать последствия своих действий смягчает уголовную вину преступника. Но сам принцип признания сумасшествия появился гораздо раньше.

В континентальной Европе, где вплоть до XVIII века главенствовало римское право, после чего его вытеснил наполеоновский кодекс (в отличие от англосаксонского права в Великобритании, где рассматривалось дело Макнотена), существовал аналогичный принцип. В дополнение к доказательствам против подсудимого, его юридическая и психическая виновность обычно доказывалась без особенных заявлений, как это было в деле Гренье. Если во время совершения преступления обвиняемый являлся умственно неполноценным и его невменяемость получалось доказать, то ему могли смягчить приговор или вовсе оправдать. Однако в таком случае сторона защиты была обязана предоставить доказательства, что ответчик не притворяется невменяемым. Все чаще в качестве свидетелей-экспертов вызывали врачей, способных дать показания о невменяемости подсудимых-оборотней{176}.

В 1603 году подобное прошение о помиловании Жана Гренье было подано в провинциальный парламент Бордо. Тот факт, что мальчик никогда не превращался в волка, подтверждался несколькими интересными аргументами, одним из которых стало нетронутое платье одной из жертв: его просто сняли, а не разорвали, как сделал бы дикий зверь. Весьма существенная улика для суда.

«Примечательный факт: Жан сам признался, что именно снял платье, а не разорвал.

Мы провели наблюдение и отметили, что настоящие волки рвут когтями, а оборотни рвут зубами, и, подобно мужчинам, они умеют снимать платье с девочки, которую хотят сожрать, не разорвав при этом ткани… Несчастного мальчика всему обучил дьявол: им завладел злой дух, что поселился внутри него и заставлял следовать своей воле, и доказательство тому – невероятная жестокость, которая, по признанию, одолевала его в волчьей шкуре и побудила к преступлению, а именно поеданию детей. Жан признался, что перегрызал им горло подобно зверю. Именно дьявол поведал ему, как раздеть несчастных, не порвав при этом их платья, – особенность, свойственная оборотню. Дьявол пробудил в нем жажду крови, и мальчишка признался, что ему понравилось».

Суд по делу постановил, что люди-оборотни не превращаются в волков по-настоящему, а в них вселяется дьявол и заставляет их вести себя так, словно они стали зверями. То было лучшее для того времени объяснение существованию серийных убийц.

Подобно более поздним дискуссиям о том, являются ли серийные убийцы юридически невменяемыми, то есть понимают ли они, что их деяния неправомерны, суд низшей инстанции при вынесении смертного приговора Гренье руководствовался правовой доктриной об оборотнях, изложенной в книге «Демономания колдунов», написанной французским судьей Жаном Боденом и изданной в 1580 году. В ней он утверждал, что хоть дьявол и превращает человека в оборотня, тот все равно сохраняет свое сознание.

Другими словами, как и наш серийный убийца-психопат, оборотень, пусть и превращенный дьяволом в монстра, осознаёт свою вину в содеянном. В таком случае оборотень не может признаваться юридически невменяемым (неспособным осознать противоправность своих действий) и поэтому виновен в совершенных преступлениях. Однако вместо психиатрического понятия психопатии концептуальной основой доктрины выступила богословская демонология. Боден утверждал: «Сущность человека – его разумение – остается нетронутым, [в состоянии ликантропии] меняется лишь тело… Люди подчас обращаются зверями, но в памяти хранят свое человеческое разумение и понятливость… Им знакомо то удовольствие, что они испытывают в обличье волка…»

Апелляционный суд также рассмотрел возможность того, что Жан Гренье страдал от клинической ликантропии, которую диагностировали ранее. То была бы эффективная защита, построенная на принципе невменяемости. Вот что фигурировало в апелляционном приговоре: «Желая добраться до истины касаемо этих преступлений, в расследовании мы не упустили ни единой детали, а этого юного оборотня посетили два доктора, которые сошлись во мнении, что мальчик страдает от мрачных и меланхоличных настроений. Тем не менее болезнью, именуемой ликантропией, он не страдает, так что о воображаемом превращении не может быть и речи».