Исчезающая лестница - Морин Джонсон

— Хочешь поиграть? — спросила она у телефона.

Но хода против него у нее не было. Единственное, что она могла делать, — это выполнять задания из списка и отрабатывать следы. Она ему не принадлежала — просто он на время взял ее в аренду.

Вот что она без конца будет себе говорить.

На территорию Эллингэмской академии медленно вползли Хеллоуин и новое время года, потом наступил и сам праздник. Окрестный пейзаж каждый вечер окрашивался в новые цвета, золотистых листьев с каждым днем становилось больше, чем зеленых. Некоторые лозы, змеившиеся вверх по зданиям, приобрели потрясающий красный окрас. В окнах, дверных проемах и укромных уголках появились первые тыквы. Ночи тянули за днями свои длинные пальцы, пытаясь остановить бег времени. Стиви вновь привыкла к Эллингэмской академии, а Эллингэмская академия вновь привыкла к Стиви. В ее комнате стало уютнее. Там установился более привычный запах ее одеяла и стирального порошка, используемого в Эллингэмской прачечной (в которой оказывали услугу: грязное белье отправляли в пакетах, а возвращали обратно чистым и аккуратно сложенным), — такой же привычный, как старый добрый запах дыма от камина в общей гостиной.

Она попыталась наверстать упущенное в учебе и целую неделю даже считала, что ей это удастся. Такую уверенность ей придавал спринтерский забег наперегонки с темами по испанскому языку, продлившийся до трех часов ночи. После этого порыва она почувствовала себя чрезвычайно способной в науках, может, даже блестящей, а то и вовсе непризнанным гением своей эпохи. Но эйфория тут же сошла на нет, когда она поняла, что пропустила сразу несколько топиков по анатомии, отстала на четыре романа по английскому, а реферат по истории, посвященный правлению президента Хардинга, скорее всего, ей не написать никогда. Само его существование представляло собой что-то вроде концептуальной шутки.

С другой стороны, в выполнении заданий Фентон наблюдался заметный прогресс. Она проводила в мансарде долгие часы, преодолевая скуку, которую вызывал в ее душе список. Стиви даже не подозревала, что подробности дела Эллингэма могут ей наскучить, но стараниями Фентон это действительно произошло.

Сегодня, в утро Хеллоуина, она опять ехала в автобусе и везла с собой часть работы, впервые за все время ее пребывания в Эллингэмской школе проделанной надлежащим образом и до конца. Было здорово хоть что-то сделать правильно.

Перед поездкой в Берлингтон Стиви пришлось убеждать Джанелль, что она вернется вовремя, чтобы успеть на праздничную вечеринку в честь Хеллоуина. К этому дню она всегда относилась двойственно. В нем присутствовал целый ряд положительных моментов: шоу, посвященные реальным преступлениям, неизменно приобретали дополнительный размах, все остальные вытаскивали на свет божий собственные эпизоды о загадочных убийствах, а красться в темноте в общем случае было более приемлемо. В то же время она никогда не могла разобраться с костюмами. Первая проблема для нее сводилась к тому, чтобы выглядеть «классно». Этот посыл преследовал ее всю жизнь. Как-то раз, еще ребенком, Стиви на Хеллоуин против ее воли запихнули в наряд диснеевской принцессы.

— Ты такая классная, — сказала ей тогда мама, прикрепляя английскими булавками тоненькое полиэстровое платьице Белль к теплой одежке, которую ей напялили под низ, — неужели тебе не хочется быть принцессой?

Быть принцессой Стиви не желала. Потому что толком не знала, ни что представляет собой принцесса, ни чем она занимается. Она сказала, что хочет быть другой принцессой, такой, как Лея, однако ей отказали, так и не назвав причины. Стиви показывала подряд на все костюмы в магазине: привидения, пирата, банана — но все бесполезно. Каждый раз была все та же диснеевская принцесса, а в доме складировались одни и те же наряды.

Джанелль Франклин, как предполагалось, к Хеллоуину относилась очень серьезно. Она организовала и спланировала его с той же точностью и вниманием к деталям, которые в своей жизни проявляла буквально во всем. Стиви наблюдала за тем, как она целую неделю, день за днем, сооружала костюм Чудо-Женщины: что-то шила, прикладывала, вырезала из пенопласта, покрывала краской из баллончика и клеила на разогретый клей. Не раз звала Стиви на помощь, изводила ее в такие моменты рассказами о том, как она будет выглядеть, и не приняла ответ подруги, которая хотела остаться дома и не горела желанием надевать костюм.

— Хеллоуин дает шанс стать тем, кем хочешь, — сказала Джанелль, когда подруга стала клеить горячим клеем кусочек пенопласта в форме золотистой буквы W к корсету, который она перед этим надела, — совсем не обязательно подчеркивать сексуальность и только ее. Это все ветхозаветная ерунда. Я Чудо-Женщина, потому что Чудо-Женщина мне нравится. А тебе кто нравится?

— Эксперты, работающие с базами данных ДНК, — ответила Стиви, проверяя, надежно ли закреплена буква W.

— Ладно. А как насчет детективов? Что ты скажешь, например, о Шерлоке Холмсе?

Стиви закатила глаза.

— Что, с Шерлоком Холмсом что-то не так? — спросила Джанелль.

— Все с ним так, — ответила Стиви, — просто… понимаешь, он не костюм… он…

Стиви махнула рукой, давая понять, что у нее нет желания одеваться величайшим литературным детективом, на методах которого базируется ряд приемов расследования реальных преступлений, причем кепи и плащ здесь совершенно ни при чем. Джанелль осторожно отвела от себя ее руку, по-прежнему сжимавшую пистолет с разогретым клеем.

— Назови кого-нибудь другого, — сказала она.

— Даже не знаю… Эркюль Пуаро.

— Здорово! — воскликнула Джанелль. — Отлично! Давай будешь Эркюлем Пуаро.

Бюджет, отведенный Стиви на костюм, ограничивался десятью долларами, а если экономить — и того меньше. Школа разрешила студентам пользоваться нарядами из театра. Там Стиви отыскала тройку, которая хоть и не в полной мере соответствовала стандартам самого аккуратного бельгийского детектива, но все же была достаточно хороша. Она пригладила назад волосы и надела шляпу. У Ви нашлась банка темного спрея, которым она разрешила ей воспользоваться. Через Интернет Стиви купила усы. А утром в субботу, перед тем как сесть в автобус и отправиться на встречу, разложила все это на кровати. Вечером ей предстояло сыграть роль детектива. А сейчас — попытаться на какое-то время им стать.

Фентон жила в университетском квартале, в самом центре Берлингтона. Ее улица была забита огромными домами в викторианском стиле, в которых когда-то, по-видимому, обитали состоятельные семьи. Каждому полагался широкий портик, выходивший на озеро Шамплейн. Некоторые из этих элегантных кирпичных строений университет забрал себе и обратил в свою собственность. Другие — большие, разбросанные в беспорядке и окрашенные в самые разные цвета, — разделили на квартиры для студентов, которые ввезли туда холодильники, поставили на крылечках кресла-качалки или повесили гамаки, а окна завесили баннерами и декоративной тканью.

Ее крохотный серо-зеленый домик располагался между мужским студенческим клубом и продовольственным магазином. В него можно было попасть через большое застекленное крыльцо с ворохом газет, кучей молочных пакетов и всевозможного утиля. Стиви обратила внимание, что преобладающим мотивом в этом утиле была груда бутылок. Много из-под вина, две из-под виски, одна из-под водки. Она вспомнила, как Хантер взял чашечку Фентон и понюхал ее.