Небо без звезд - Джоан Рэнделл

Марцелл шумно вдохнул, и по рядам офицеров пробежали шепотки:

– Неужто опять «Авангард»?

– Они вернулись?

– Как это понимать?

Те же вопросы задавал себе и Марцелл. Целых семнадцать лет его жизни, после ареста Гражданки Руссо, «Авангард» был не более чем призраком, памятью о неудачном мятеже 488 года. Тем не менее временами некоторые одиночки из числа прежних сторонников этой организации что-то затевали – да взять хоть ту же Мабель, – просто чтобы напомнить Латерре, что они еще существуют. Что всегда будут таиться в тени, выжидая своего часа.

Марцелл утешался тем, что без авторитетного и харизматичного лидера у «Авангарда» мало надежды вновь собрать народ под свои знамена. Гражданка Руссо была их стратегом и увлекла за собой множество последователей. Но пока она за решеткой, на Бастилии, нового восстания можно не опасаться. И потому поначалу Марцелл не придал значения истеричным уверениям патриарха, будто за убийством стоит «Авангард».

Но теперь, слушая доклад деда, он усомнился, действительно ли планете ничего не грозит. Если «Авангард» даже без Гражданки Руссо сумел проникнуть в Большой дворец и убить наследницу Парессов, то кто знает, на что еще эти террористы способны? Возможно ли, что организация воскресла из мертвых, не имея вождя?

– Надетта действовала не одна, – говорил между тем генерал. – Офицеры Лапорт и Медон продолжают допрос гувернантки, а также опрашивают всех работников ювелирной фабрики в надежде установить сообщников.

Сообщников.

Мысли Марцелла заметались – он вспомнил поисковый запрос, заданный им недавно телекому. Как выяснилось, Мабель бежала из тюрьмы в шестом месяце этого года. Чем она с тех пор занималась?

Неужели она и есть та сообщница, о которой говорит дед? Марцелл никак не мог поверить, что его обожаемая гувернантка способна на убийство. Тем более – на убийство ребенка. Ему страшно хотелось изгнать эту мысль из головы, но списать такое совпадение на простую случайность он никак не мог.

Что же это получается? Мабель бежит из тюрьмы, а менее чем через месяц умирает Мари Паресс, единственная наследница правящей династии?

– Отныне и впредь мы сосредоточим все усилия на искоренении группы террористов, прежде чем они снова поднимут против нас восстание, – провозгласил генерал.

Инспектор Лимьер, до сих пор статуей стоявший с ним рядом, еще выше вздернул подбородок. Его оранжевый глаз яростно вспыхнул, а огоньки замигали, словно приказ генерала обновил встроенные импланты.

– Каждый – повторяю, каждый из здесь присутствующих – обязан собирать сведения об «Авангарде», – продолжал генерал д’Бонфакон. – Мы должны знать, кто они такие, где находятся и что замышляют дальше.

Бусинки пота покатились по шее Марцелла при мысли о тюремной робе отца. Хорошо, что он успел припрятать ее у себя в спальне, прежде чем его вызвали на совещание. Но сейчас, в окружении чуть ли не всех высокопоставленных офицеров Министерства, юноша ощущал, что кожа на груди еще горит от ее прикосновения. А себя он чувствовал обманщиком.

Марцелл прекрасно знал, что надо было отдать рубаху деду. Именно о таких «сведениях» и говорил сейчас генерал. Улика прямо указывала на участницу заговора. Если Мабель сейчас и впрямь в Монфере, то, вероятно, именно там и действует ячейка «Авангарда». И возможно, Мабель ее возглавляет.

Но как, не навлекая на себя подозрений, объяснить деду, откуда попала к нему эта рубаха?

– Все наши усилия должны быть перенаправлены на эту новую цель, – говорил генерал. – Каждому из вас будет выделен свой регион, в пределах которого вы будете уполномочены арестовать любого подозреваемого в содействии «Авангарду» или связях с ним. Всякий, воспротивившийся аресту, должен быть направлен прямо на Бастилию. – Генерал с силой опустил кулак на кафедру. – Убийство премьер-инфанты приравнивается к государственной измене. Мадемуазель Эпернэ и все лица, уличенные как ее сообщники, понесут соответствующее наказание.

По залу пробежал согласный ропот.

– Мы не уступим более ни одной жизни жестокому и бессмысленному терроризму. «Авангард» обещает свободу, но несет только разрушения, кровопролитие и хаос. – Последовал еще один удар кулаком. – Во имя безопасности Латерры все террористы должны быть найдены и ликвидированы. Это поручается вам.

При этих словах Марцеллу показались, что все тучи Латерры сгущаются над его головой, угрожая раздавить. Самый блестящий стратег планеты, генерал д’Бонфакон был фанатиком порядка и дисциплины. И не только в государственных масштабах, но и в своей собственной семье. С тех пор как отец Марцелла, вступив в «Авангард», подорвал рудник, Марцелл стал в глазах деда вечным подозреваемым. Потенциальным преступником. Хотя ему тогда только-только год исполнился. А теперь, когда погибла премьер-инфанта и «Авангард», видимо, снова поднимает голову, когда ответственность за судьбу всей планеты легла на плечи генерала, Марцелл понимал, что просто не может – и не станет – давать деду хоть малейший повод в нем усомниться. Он унес рубашку отца в минуту слабости. Он спрятал ее под мундиром по глупости. Но теперь в голове у него прояснилось, и он точно знал, что делать.

Рубашка – вместе с посланием на ней – должна быть немедленно уничтожена.

Проходя по темным улицам Валлонэ, отворачиваясь от умоляющих взглядов голодных детей и протянутых ладоней их родителей, Шатин обдумывала все, что случилось в этот день.

Можно ли на такое согласиться? Работать на генерала д’Бонфакона! Шпионить на первое лицо второго сословия! Она ничего не ответила генералу, просто не знала, что тут можно сказать.

А что, если генерал не сдержит свое обещание? Вдруг она выследит Марцелла, добудет нужные сведения, а ее все равно отправят на Бастилию? Тогда положение будет еще хуже нынешнего.

Хотя – куда уж хуже?

Девушка задрожала, кутаясь в драный плащ, и посмотрела на беззвездное небо – бесконечную чернильную бездну. В это время суток Шатин могла поверить, что заглядывает прямо в космос. Видит насквозь систему Дивэ. А вовсе не вечные тучи, дурным знамением нависшие над Латеррой.

На Латерре стоял сезон Темнейшей Ночи. Впрочем, для Шатин все ночи были темнейшими. Других времен года она не знала. Слышала от стариков в Трюмах сказки о сезоне Красных Сумерек, когда сквозь тучи днем и ночью просачивался тусклый багровый свет Сол-2. А однажды, когда Шатин была маленькая и они еще жили в Монфере, в гостиницу забрела старая-престарая женщина, которая клялась, что помнит сезон Белой Ночи, когда темноты вовсе не было. Тогда Сол-2 и Сол-3 сияли ночь напролет. Такое Шатин едва ли сумела бы вообразить. Ночь есть ночь. Она всегда темная.

В третьем сословии редко кто жил дольше двух сезонов. И Шатин часто приходило в голову, что Белая Ночь – всего лишь очередная легенда, которая должна внушить людям надежду. Обещание света в будущем.