Темный - Юлия Трегубова

— Как у вас на работе? — вкрадчиво спросила Светлана. — Студенты не донимают? Это, наверно, нелегкая задача — заставить нынешнюю молодежь учиться.

И она изобразила на лице ироничную улыбку, мол, сочувствую, но восхищаюсь.

— Да…

Герман вздохнул и отставил чашку. От теплого напитка и обволакивающего аромата он расслабился. Захотелось с кем-то поделиться накопившимися переживаниями. И Светлана показалась ему искренней, заботливой соратницей.

— Я говорил уже, что у меня сейчас что-то вроде отпуска, — начал он издалека, еще колеблясь внутри, стоит или не стоит грузить новую коллегу своими проблемами.

— Да-да, говорили, но сейчас ведь еще не закончился учебный год? — Светлана смотрела прямо в глаза с видом заинтересованным, и все тело ее обращено было к Герману, выказывая участие.

— Не закончился, — подтвердил Герман, — но кое-что случилось, весьма неприятное… Один студент, мой дипломник, повесился.

— Да вы что? — Светлана всплеснула руками.

Герман придвинулся ближе к собеседнице и полушепотом продолжил:

— Но, мне кажется, ему кто-то помог…

— Как это? — удивилась Светлана. — В каком смысле?

— Я и сам пока не знаю. Но история эта не так проста. Понимаете, не было никаких причин, он, в общем-то, был довольно удачливым парнем. Ну и есть еще моменты, которые меня смущают. Я хочу поговорить с его одногруппницей, выяснить, может, он что-то ей рассказывал или она чего знает…

— Да-да, правильно, — закивала Светлана, — это интересно… Но а что же полиция?

— Да что полиция? Допрашивают всех… Разве они что скажут?

— Ну да, — прошептала Светлана и смотрела на Германа, широко раскрыв глаза.

На минуту в кабинете повисла тишина, неудобное молчание.

Откашлявшись, Светлана стала сгребать чашки. Звон посуды вывел Германа из минутного оцепенения. «Что ж это я? — думал он. — Теряю время! Надо звонить прямо сейчас».

Герман нашел эсэмэску от Ольги, потом набрал номер и застыл в ожидании.

— Алло! Алло! Ира?

— Да… А кто это? — спросил голос на том конце.

— Это Темный Герман Петрович.

— Здравствуйте, Герман Петрович! — произнесла студентка. В ее голосе чувствовалась нотка непонимания. Услышать преподавателя, который не имел раньше привычки звонить ученикам на сотовый, для нее было неожиданностью.

— Ирочка, у меня есть некоторые вопросы по поводу Олега. Давайте где-нибудь встретимся… Нет-нет, ничего такого… Не переживайте. Просто мне нужно задать пару вопросов, кое-что выяснить. Да! Да! Сегодня? Хорошо, в восемь я смогу, да. Вот и отлично, договорились!

Герман положил мобильный телефон на стол, нацарапал на квадратном стикере адрес и с облегчением вздохнул. Все это казалось странным — спору нет. И понятно, что Кастинцева насторожилась. Скорее всего, ее уже успели допросить. Но, слава богу, она согласилась встретиться. На улице, на людном месте — это она осторожничает. Молодец! Умная все-таки девчонка.

Осталось только дожить до восьми часов вечера. В груди что-то сжималось в комок, то ли от волнения, то ли от предчувствия чего-то нехорошего…

Сославшись на необходимость поработать над проектом, обдумать в уединении, чтобы ничто не отвлекало от работы, Герман закрылся в своем кабинете и погрузился в поиски тайного смысла преследующего его символа.

Забив в поисковую строку «символ скарабея», Герман приготовился к длительному изучению всевозможных исторических статей. На экране высыпался список с заголовками: «Скарабей — талисман для защиты своего хозяина», или «Скарабей — священный жук». Его вниманию также предстал целый ряд картинок, на которых он сразу же узнал и жука, что на кинжале, и того, что ему привиделся во время ночного побоища.

Он начал чтение с первого пункта. Но, уже дойдя до четвертого, обнаружил, что совсем запутался в разнообразных значениях этого символа. А публикации, от длинных статей до коротких заметок, повторяют практически один и тот же текст. Единственное, о чем Герман сделал вывод, — жук непростой. Но вот при чем тут Египет и греческий кинжал? Ответа он так и не нашел. Видимо, общей информации для разгадки недостаточно.

«Надо бы поговорить с историком, — снова всплыла в памяти недавняя мысль. — Может, он доходчиво мне объяснит».

С историком он дружбы не водил, но взаимное уважение они друг к другу испытывали. Мужик он нормальный, как считал Герман, дельный. И в области своей преуспел — монографии, статьи в приличных изданиях, даже столичные столпы научной мысли не гнушались изредка ссылаться на некоторые его работы. Герман был уверен, что коллега не пошлет его, в беседе не откажет.

Постепенно офис освобождался от посторонних звуков — все меньше хлопали двери, реже слышались чьи-то голоса за стеной. И хотя в кабинете Германа не было окон, чувствовалось, что день угас и вечер подступил к порогу. Сергей заглянул, попрощался. Светлана тоже куда-то умчалась. Герман остался один, возможно, не только в их маленьком помещении, но и во всем корпусе.

Чтобы успеть к восьми, надо бы уже выходить. Он выключил компьютер, потер уставшие глаза. Сгреб бумаги в кожаный, приобретенный недавно в одной приличной галантерее, деловой портфель, застегнул металлическую пряжку и покинул засыпающий офис.

Ира Кастинцева жила недалеко от главного корпуса университета, в спальном районе, который не отличался особым разнообразием — дома все были однотипные, панельные, в серо-белой гамме. А вечером они сливались в одну грязно-серую массу и выглядели, как двое из ларца, одинаковых с лица.

Герман приближался к указанному месту встречи — во дворе П-образного дома с аркой. Как только он подошел к черному прямоугольному проходу, который смотрелся огромной дырой в стене, услышал женский визг.

Герман прислушался — крики повторились, голос доносился со двора, сразу за аркой. Ускорив шаг, Герман вглядывался в глубину проема, который уже провалился в вечерние сумерки. Там в мутной пелене глаз уловил движение, мужские крепкие спины — две… Нет, три…

— Руки убери! Убери руки! Помогите!

Тонкая, щуплая рука с безупречным маникюром аккуратно, почти беззвучно положила невесомый смартфон на рядом стоящую тумбочку. Комната утопала в полумраке. Лишь тусклый, приглушенный куполовидным абажуром из плотной ткани свет, отбрасываемый торшером на резной деревянной ножке, словно проецировал полупрозрачный силуэт на мягкое кресло.

Извивающейся змейкой поднимался вверх и растворялся под потолком белый столбик табачного дыма.

Силуэт слегка пошевелился, вздохнул и подобрал стройные и невероятно гладкие ножки под себя.

— Он думает, у меня кишка тонка… Посмотрим. Так просто от меня уже не отделаешься. Емупридется это признать и выполнить наш уговор.