Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

Под знаком символической политики в «Фидес» было решено, что для утверждения нового режима требуется и новая конституция, демонстрирующая разрыв со «смутными десятилетиями» либеральной демократии. Не случайно автократы, не имеющие возможности легитимировать свою власть принципом происхождения, как правило стилизуют начало своего предположительно длительного правления под точку отсчета нового исторического летоисчисления. Пасхальная дата (18 апреля 2011 г.) принятия нового Основного закона, пропитанного идеологическими элементами (см., например, ссылку на христианское наследие и Священную корону посредством включения в текст первой строчки венгерского гимна «Боже, благослови венгров!») и предававшего забвению само слово «конституция», также свидетельствует о некотором смешении ролей и несообразности, поскольку это как бы проводит параллель между Воскресением Иисуса и – если принимать все буквально – Венгрии.

Парламентское большинство в две трети голосов, которое было достигнуто в 2010 г. благодаря поддержке намного менее половины общего числа избирателей и лишь 53 % поданных голосов, дало «Фидес» возможность систематического разрушения системы сдержек и противовесов, характерной для либеральной демократии, и, тем самым, формирования нового равновесия, своего рода насильственной консолидации автократического режима с помощью правоограничительных средств. Были созданы предпосылки для того, чтобы не ограниченная в своем кругу, но ограниченная за пределами «Фидес» власть главы политической семьи переросла во власть автократа.

Используемое в специальной литературе понятие «конституционного путча», по мнению бывшего конституционного судьи Имре Вёрёша, может быть принято лишь в том случае, если под ним понимается «государственный переворот, осуществленный конституционно-правовыми средствами, под прикрытием конституции, с помощью конституционно-творческой деятельности, ряда поправок к конституции»[93]. «Специалисты сделали крайне критические выводы: вместо необходимых поправок консолидационного характера родилась конституция, обращенная в прошлое и отнюдь не обеспечивающая ограничения государственной власти. В действительности этот Основной закон цементирует власть правящей партии, которая была единственной парламентской партией, проголосовавшей за него»[94].

Парламентское большинство в две трети голосов создало возможность для того, чтобы «сохранить и в то же время упразднить» разделение властей. Создание конституции, ее пятикратное изменение в течение последующих двух лет, введение всех законов и нормативно-правовых актов более низкого уровня, назначение на ключевые посты, гарантирующие функционирование системы сдержек и противовесов, – все это стало монополией одного политического актора. Так исполнительная власть, руководимая политической семьей, подмяла под себя все остальные ветви власти. Согласно новому Основному закону:

После конституции, конечно, без всяких поисков консенсуса были изменены и служившие гарантией правового государства законы, требовавшие конституционного большинства, от закона о СМИ до избирательного закона. (Об этом еще будет сказано ниже.)

Действия новой власти подчиняются целям и логике сохранения власти и обогащения. Кажущиеся импровизацией меры являются всего лишь различной реакцией на столкновение власти с какими-либо стенами или препятствиями, которые нужно обойти. Наступил закат профильной политики в различных сферах жизни: правительственные меры не имеют первичных, релевантных для данной сферы жизни обоснований и целей, а имеют лишь специальные последствия.

В мафиозном государстве институты публичной власти перестают быть реальными площадками для принятия решений, которое выносится за пределы формализованных институтов и переходит к приемной семье. Институты публичной власти как бы лишь регистрируют принятые без них решения, ведь они должны действовать среди декораций демократических институтов. Подобно партии, институты публичной власти больше не центры принятия решений, а всего лишь исполнители воли политической семьи. То, чего классическая мафия добивается в условиях равенства гражданских прав путем нелегитимного насилия, приемная семья мафиозного государства обеспечивает бескровным путем, с помощью легитимных средств публичной власти.

Это – упразднение гражданского равноправия. Неполное и правомерное, ведь не приводит ни к появлению социальных групп сословного характера, стабильно отличающихся друг от друга по своему правовому положению, ни к возникновению диктатуры, зато системное, поскольку от случая к случаю и в массовых масштабах приостанавливает действие равноправия. Не в соответствии с последовательной доктриной, а только тогда, когда этого требует необходимость.