Он сказал / Она сказала - Эрин Келли

– Да я напился в стельку! Вот и соглашался на все, что можно.

– Справедливо. Ладно, сейчас отыграюсь разок. – Он побренчал монетами, вынутыми из кармана.

– Слушай, давай лучше сразу. – Я никогда не умел настаивать и уже приготовился сдаться, но Даррен сунул монеты обратно в карман.

– Подожди минутку, планшет принесу. Прямо при тебе и удалю.

От цветных вспышек вновь начинается похмелье. Я отступаю назад в общий зал, а то сейчас стошнит. Через три минуты возвращается Даррен, едва сдерживая ухмылку.

– Удаляю, проблем никаких. Вот, смотри. – В несколько кликов он удаляет видео. Вижу по лицу, что он собирается что-то добавить.

– Что такое?

– Неувязочка вышла. Ты теперь вроде как звезда. Профессор Брайан Кокс тебя ретвитнул. Девятнадцать тысяч просмотров за два часа. В «Ютьюбе» видео на самом верху.

Даррен пытается говорить расстроенным тоном, однако не в силах скрыть ликование. Я опускаю глаза и отворачиваюсь, узор на ковре плывет перед глазами. Любой, кто набрал в поиске «охотника за затмениями», наверняка видел ролик. С тем же успехом можно было геометку запостить. Что ж, Бесс теперь на шаг ближе.

Пульс учащается, но не только страх тому причиной. Может, мне нужна эта встреча. Может, в подпитии я сделал то, чего хотел все эти пятнадцать лет.

ЛОРА

18 мая 2000-го

Я на самом деле хотела рассказать Лин о неделе, что провела в суде. Меня так и распирало от желания поделиться всем, пока я ехала к ней в Грин-Лейнс. Я пересела на другую ветку на Лестер-сквер и под землей несколько утратила чувство реальности. Жители северной части Лондона часто жалуются, что на юге нет метро, но для меня в этом заключалась вся прелесть – по крайней мере, знаешь, где находишься. К югу от реки Лондон кажется настоящим городом, цельным пространством, передвигаться по которому можно на автобусах и электричках. Северная часть города для меня состоит из островков, соединенных лишь подземными тоннелями. Круги на карте, совершенно обособленные, как звезды. Вот, например, Тернпайк-Лейн, думала я, отсчитывая совершенно одинаковые викторианские улочки, чтобы свернуть на нужную – к новой квартире Лин. Где это, черт возьми? До благоустройства в Хэррингей лучше было не соваться без нужды. Жители южной части города о таком районе даже не слышали.

Спустя четыре месяца это станет преимуществом.

Лин распахнула дверь в их полуподвальную квартиру, стоило мне шагнуть на верхнюю ступеньку. У нее на руках, уткнувшись головой в плечо, сидела маленькая Джуно.

– Мак опять за свое, – сказала она и разревелась. – Утащил у меня карточку и пропал на двое суток. Я больше так не могу, Лора! Я одна не справляюсь… Ох, прости! Заходи, заходи скорее.

За порогом начинался хаос. Когда люди заявляют о том, что оказались по колено в подгузниках, они преувеличивают, однако в случае с Лин все было именно так: на полу грудились ползунки, жилетки, простыни и одежки, грязные и стираные вперемешку. Пока я прикидывала, куда присесть, стойка для сушки опрокинулась под тяжестью положенных на нее пеленок. Я проглотила историю о суде, прежде крутившуюся на языке. Не могу же я вывалить все это на Лин, когда она в таком состоянии. Наверное, я уже тогда знала, что больше не сделаю попытки рассказать ее. Если месть – это блюдо, которое подают холодным, то признание подают либо с пылу с жару, либо не подают никогда.

– Кажется, я умираю, – выдохнула Лин. – Я серьезно! Меня это все доконает.

Она махнула рукой. На секунду ее пальцы задержались на бутылке водки рядом с пеленальным столиком. Лин крепко прижала к себе Джуно. Мы с Китом уже поняли, что попойки Мака лежали в другой плоскости, нежели попытки молодого отца чуть сбросить пар. Очевидно, что и «я-не-справляюсь» из уст Лин – дело куда более серьезное, нежели обычные жалобы новоиспеченной матери. Они оба были на пределе, вот почему никто из них не знал нашей истории целиком.

– Эй, ну ты чего! Все хорошо, – сказала я и взяла у нее Джуно.

Черные кудри обрамляли золотистое личико – затмение, только наоборот, в негативе. Я считала девчушку своей племянницей, пусть между нами и не было кровного родства. Теперь я думаю, что одной из причин, почему мы с Китом не торопились завести собственных детей, была Джуно. Заботы о ней притупляли родительские инстинкты, к тому же мы видели, что происходило с отношениями Мака и Лин после ее появления. Мы слишком ценили наши и не хотели допускать, чтобы с нами произошло то же самое.

Я отправила Лин прилечь, усадила Джуно в манеж и попыталась навести порядок – рассортировала детские одежки, отложив в сторону те, из которых Джуно уже выросла. Потом она заплакала, и я дала ей бутылочку. Малышка срыгнула, и мне пришлось ее переодеть. Когда Джуно уснула у меня на руках, я вглядывалась в ее личико, чтобы понять, на кого она больше похожа. Глаза закрыты, поэтому трудно сказать, чьи они. Носик остренький, как у Кита и Мака. Крошечная девочка икнула во сне, на розовых губках – точь-в-точь как у Лин – надулся да так и не лопнул молочный пузырь. Я попыталась дышать с ней в такт: три моих вдоха на один ее. Я нашептала свою историю ей в маленькое ушко. Джуно – единственный человек, которому я все рассказала. Спустя время я порадовалась, что Лин тогда тоже уснула. Думаю, она сумела бы понять, почему я так поступила на суде; вместе с тем впоследствии она бы разделила и мои сомнения, тогда мне пришлось бы что-то предпринять.

Я выходила с работы. Монументальный охранник по имени Юсуф не пропускал кого-то в здание. Наш офис находился в странном местечке на границе Сити и Сохо, неподалеку от Британского музея и универмага «Вирджин мегастор», так что туристы и покупатели частенько пытались прорваться к туалетам. Я вынырнула из-за плеча Юсуфа, и тут меня ухватили за запястье.

– Вот она. Лора!

Ясно, почему Юсуф не хотел пускать Бесс. На ней были широкие фиолетовые джинсы, желтая маечка, оголяющая живот, и бусы. Мне вдруг стало тесно в строгом офисном платье и на каблуках.

– Ты слышала? – Я заметила, что глаза у нее налиты кровью. – Они тебе не звонили?

Я махнула Юсуфу, что все в порядке, и выволокла Бесс на улицу.

– Кто должен был мне позвонить?

– Из полиции.

Колени подкосились, а в голову пришла одна-единственная мысль – ложь разоблачена. Мои показания попали к Бесс? Она меня выдала? Она бы не стала подрывать уверенность в том, что человек, который ее изнасиловал, виновен, так ведь?

– Нет.

Хорошо, что слово такое короткое, – голос не дрогнет, не подведет. Просто подарок для лгуньи.

– Джейми Балкомбу разрешили подать апелляцию. Сегодня утром мне звонила Кэрол Кент. Ей не хотелось, чтобы я узнала об этом из газет. – Бесс по-детски всхлипнула. – Джейми прогнал прежних адвокатов, а новые считают, что у них есть доказательства, чтобы опять передать дело в суд. Еще раз я все это не выдержу.