Легенда о Великой волне - Дарио Тонани

больше не уснет. Он замерз так, что зуб на зуб не попадал.

Промокну́в кровь с порванной губы, Дхакритт открыл глаза. В вагоне – непроглядная темень. Только через раздвижную дверь просачивается тонкая полоска света и сквозит ледяной ветер. Отравитель поднялся, волоча за собой одеяло, подошел к двери и выглянул наружу.

Висевшие прямо над головой две луны Мира9 поливали серебром дюны, простиравшиеся до самого горизонта. Впереди возвышался какой-то огромный силуэт.

Это точно не мертвая станция.

Где он? Как здесь оказался?

Накинув одеяло на плечи, Дхакритт распахнул дверь и босиком спустился на холодный песок.

Ночью он обычно не просыпается… Может, это сон? Отравитель ущипнул себя за руку.

Нет, он не спит. Темная фигура по-прежнему в сотне метров от него. Свернулась клубочком, как бродячая собака.

Дхакритт осторожно пошел вперед, кутаясь в дырявое одеяло.

Разглядел гигантские колеса, изящный корпус, профиль двух покосившихся дымовых труб…

Остановившись, обернулся и поискал глазами свой вагон. Но это не слишком-то его успокоило.

Где же он? Почему оказался именно здесь? А раньше старый вагон уже куда-то его возил?

Отравитель вспомнил, как во сне его мерно потряхивало, под полом ритмично стучали колеса. Но сон был нестрашным, поэтому он не проснулся. Да и костер грел всю ночь, потухнув только на рассвете.

Оглядев напоследок черный силуэт корабля, Дхакритт вернулся в вагон. Улегся на пол, натянул одеяло на голову. Зажмурил глаза, надеясь, что кромешная тьма поможет ему забыться. Потом открыл рот, стараясь вдохнуть как можно больше темноты и поскорее заснуть.

Оглушительный крик и сразу за ним – удар чудовищной силы о носовую палубу.

– Что случилось? – встревоженно спросила Найла.

Сарган прижался лбом к стеклу, сложил козырьком руки вокруг глаз и вгляделся в мутную завесу.

– Ни черта не видно!

Из-за непроглядной серости нельзя было понять, день сейчас или ночь. Против яростного ливня оказались бессильны даже дворники, чистившие лобовое стекло.

– Нужно выяснить, что там! – забеспокоилась Найла.

Пол по-прежнему дрожал, стены скрипели, ветер со свистом задувал в щели.

– Я-то что сделаю? – развел руками Сарган, отходя от окна.

Найла на секунду оставила штурвал и пошла посмотреть сама.

– Там что-то есть! – вскричала девушка. Хотя, тут же подумала она, может, это просто кусок стрелы подъемного крана, раскачивающийся на ветру как стрелка метронома.

Шатаясь, тень обшарила палубу и вцепилась в перила.

Найла перешла к одному из боковых окон. Корабль по-прежнему медленно поворачивался. Девушка попыталась смотреть в одну точку, но сразу же потеряла ее из виду. Если они будут крутиться с такой скоростью, то куда-нибудь точно влепятся.

Придется все-таки послать кого-то на палубу.

– Сарган, иди посмотри, что там снаружи!

И тут корабль тряхнуло так, что Найла отлетела на противоположную сторону мостика. Упала навзничь прямо на кувалду. Задохнулась от боли и принялась жадно хватать ртом воздух. Посмотрела по сторонам. Сарган и Азур тоже лежали на полу. Найла попробовала пошевелить рукой, потом поднялась на четвереньки и отползла подальше от стены. Видимо, на этот раз металл решил освободить их довольно быстро.

А может, он тут ни при чем?

Пол ходил вверх-вниз. Найла не вставая посмотрела в окно. По небу носились тучи. А Сиракк, все еще привязанная к обломку пристани, давала крен на правый борт.

Девушка поднялась, широко расставив ноги и держась одной рукой за ушибленную спину, и проводила взглядом удалявшийся островок, который сорвался с привязи. Сиракк еще немного накренилась, сделала одну восьмую оборота, подставила корму под ветер. И рванула вперед.

– Цепь лопнула! – Азур, встав на ноги, подошел к Найле. – Мы свободны! Это не Сиракк пригвоздила нас к себе, а остров оторвался и ушел в свободное плавание. Как и мы.

Пол по-прежнему раскачивался, и приходилось все время сгибать колени, чтобы устоять.

Найла подошла к штурвалу и попыталась разглядеть горизонт, подернутый мутной дымкой. Хотела повернуть дрожавшее под пальцами колесо. Бесполезно. Дождь заглушал все звуки. Но сомнений не было – моторы выключены, корабль идет вперед только под парусами.

– Не мешай ей, – сказал Азур. – Я слышу ее сердце, удары ритмичные.

К ним подошел Сарган и молча стал смотреть в окна рубки.

Такой пустыню еще никто никогда не видел: впадины между дюнами превратились в огромные бурлящие озера.

Сиракк вошла в озерцо, колеса погрузились в вязкую жижу. На боковые стекла полетели клочья серой пены вперемешку с сырым песком. Корабль сбросил ход и почти поплыл – словно настоящее судно. Включились двигатели.

Снизу послышалось тихое урчание. Оживали шатуны и поршни.

Тум… Тум. Тум. ТУМ…

Сердце Сиракк забилось сильнее.

Пропустило удар. Снова заколотилось.

Тр-АааааК КТ КТТТтттт…

Послышался лязг – шестеренки заклинило. Двигатели заглохли.

Воцарилась тишина.

Слышно было только, как капли барабанят по обшивке. И завывает ветер.

Вода в озере бурлила. Через несколько минут вся поверхность покрылась серой пеной.

Вдруг дождь закончился. Ветер стих. Металл замолчал.

Тум… Тум… Тум…

Латунь мостика покрылась бликами. Солнце!

Они оказались в самом глазу бури.

Из трюмов доносилось размеренное капанье машинного масла и дождевой воды.

Найла подошла к левому окну, подняла голову и посмотрела на небо. Безоблачное и такое лазурное! Глаз бури был идеально круглым, чистым и прозрачным, словно сияющий бриллиант.

С трудом оторвав от него взгляд, Найла повернулась к своим офицерам.

– Теперь остается только ждать, пока веко закроется, – сказала она чуть более торжественно, чем собиралась. А потом обратилась к Сиракк: – Моя хорошая, ты просто умница!

АзурМиз с грохотом свалился на пол. Руки и ноги на месте, но корпусу сильно досталось. Суставы скрипели, голова поворачивалась рывками, при каждом вдохе ртом раздавался скрежет. Но механокардионику с той стороны наверняка не повезло еще больше. АзурМиз наклонился, чтобы стряхнуть прилипший к колену ошметок окровавленного мяса. Как же все болит! Таким помятым он никогда в жизни себя не чувствовал.

С лязгом сделал несколько шагов по накренившемуся полу. Над головой, под ногами, по бокам – везде был металл. От соприкосновения с ним механокардионик чувствовал прилив сил. Только почему воняет каким-то старьем? Как он тут оказался? И… где, собственно, «тут»? Судя по звуку шагов, он по-прежнему на открытом воздухе, а над головой – какой-то навес, который защищает от дождя.

АзурМиз остановился и постарался вправить нос. С ноздрями нужно что-то делать.

Он дотронулся до стены справа: впереди, через полметра, металл обрывался. Попытавшись оценить на ощупь размеры полого пространства, механокардионик инстинктивно пригнулся и перешагнул через порог.

Пахло ржавчиной и тухлой водой. И свет стал другим, будто вокруг были стекла.

АзурМиз набрал воздуха в рот и постарался выдохнуть через то место, где когда-то был нос. Несмотря на повреждения, невероятно острое обоняние сохранилось. Каждый запах рождал в мозгу удивительно яркое изображение. Воняло стеклогелем – кажется, что кто-то смотрит на тебя в упор, не отрываясь. Еще пахло шелушащейся кожей вокруг прищуренных от ослепительного солнца глаз. Как всего этого не хватает стекложести нового поколения!

Теперь понятно, где он оказался.

Механокардионик походил взад-вперед, пытаясь отыскать штурвал. Но ударился обо что-то с