Стан золотой крови - Настасья Дар

Не бойся? Я хмыкнула. Глеб совсем не знает какое у меня было детство, и сколько раз мне приходилось забираться на самые высокие деревья, прячась от обидчиков.

Сделав вид, что принимаю его помощь, я протянула руку, но в последний момент ухватилась ею за ветку, и уперевшись носком сапога в ствол дерева, одним махом подтянула свое тело вверх. Мгновение, и я уже сижу на ветке напротив Глеба, и с ехидной ухмылкой наблюдаю за озадаченным выражением на лице парня.

— Да… Не знал что ты акробатикой увлекалась, — произнес он, поборов изумление.

Я хмыкнула и пожав плечами, стала по ребячески болтать ногами в воздухе.

— Просто ничего другого не остается когда за тобой бежит оболтус раза в два больше тебя, с целью вылить полынную настойку на твою голову, потому как его матушка сказала, что она изгоняет нечисть, которой по мнению местной ребятни я и являлась. Моя внешность подарила мне не особо радужное детство, поэтому пришлось учиться и по деревьям ползать, и сдачи давать…

Хоть я и говорила все это шутливым тоном, Глеб резко помрачнел. Сжав мою ладонь, он внимательно заглянул мне в глаза, и произнес:

— Мне жаль, Кара… Ни один ребенок не достоин такого.

— А мне не жаль Глеб, — честно ответила я, — Нет, правда. Благодаря тому, что я вытерпела в младшем возрасте, сейчас любое оскорбление в адрес моей внешности вызывает у меня лишь улыбку. Я стала гораздо сильнее благодаря издевательствам подаренным сверстниками. И такая закалка очень пригождается в жизни, потому я и не жалею ни о чем.

Услышав это, Глеб лишь медленно покачал головой, направив взгляд куда-то вдаль.

Чтобы побыстрее сменить тему, я поинтересовалась:

— А как же ты? Каким было твое детство?

В глазах парня мелькнула тоска смешанная с нежностью. Видимо его детство было куда лучше моего…

— У меня было все. Полная семья, друзья, игрушки, поездки с родителями на море и большой дом, полный тепла и уюта. Только вот все это было уничтожено по моей вине… Торнадо, в которое обратилась моя прорвавшаяся сила, унесло жизни отца и старшего брата. Мама же после трагедии замкнулась в себе и в течении месяца стала совсем седой. Только я и маленькая сестренка заставляли ее каждый день подниматься из постели. Дом был разрушен в щепки, и мы переехали в съемную квартиру. Матери пришлось работать за двоих чтобы прокормить нас всех и обеспечить жильем… Тогда я еще не знал, что все это из-за меня, и злился на маму, когда она стала уделять нам с сестрой гораздо меньше времени. А потом появился Дархан… Он все рассказал мне, и предложил уйти с ним в стан. Я согласился, боясь что уничтожу и мать с сестрой тоже… — в голубых глазах парня отразилась бесконечная печаль, — Надеюсь у них все хорошо…

— А как же домик, который остался от отца? — осторожно спросила я, — Почему вы не переехали в него?

— Отец вырос в том доме. Слишком много его вещей там осталось, и слишком многое маме напоминало о нем… Она просто не смогла…

Не зная, что сказать и как поддержать парня, я просто прижалась к нему, и обхватив руками притянула к себе. Услышав историю Глеба, я еще больше уверилась в том, что не хочу знать, что произошло с моей семьей на самом деле. Иначе я просто не смогу жить с этим.

Так мы и просидели до самого вечера на этом старом дубе, рассказывая друг другу разные истории из жизни — иногда забавные, но чаще грустные…

Когда пришло время возвращаться, мы по очереди спрыгнули с ветки, и прежде чем уйти, Глеб прижал меня к дереву, остановившись в миллиметре от моих губ, и прошептал:

— Это последний шанс поцеловать тебя. И прости, но я его не упущу…

После этого он мягко прижался к моим губам, не пытаясь углубить поцелуй. Такое впечатление будто Глеб просто пытался запомнить мои губы, навсегда запечатлев их отпечаток на своих устах…

Он действительно любит меня.

И я его люблю.

Вот только совсем не той любовью, которой он ждет от меня…

Вернувшись в лагерь, Глеб сразу же ушел в свою юрту — ему нужно было собрать вещи в дорогу. А я от нечего делать поплелась в столовую, решив помочь на кухне с ужином, и заодно записать себя в график дежурств. Прошел уже месяц как я в лагере, и избегать трудовой повинности и дальше было как-то не хорошо.

Миновав пока еще не накрытые столы, я подошла к кухне, которая представляла собой небольшую деревянную пристройку, плоскую крышу которой венчала кирпичная труба. Все окна в помещении были распахнуты настежь, выпуская на улицу жаркий пар и умопомрачительный запах свежего хлеба.

Шагнув в открытую дверь, я увидела девушку лет шестнадцати, колдующую над кастрюлями у большой русской печи. Легонько постучав по косяку, чтобы привлечь ее внимание, я сказала:

— Вкусно пахнет. Помощь нужна?

Девушка обернулась, и улыбнувшись откинула за спину две толстые черные косы, обрамляющие круглое смуглое лицо, явно выдающее в ней тувинские корни.

— Помощь нужна всегда, но вот тебя я на кухне не ожидала увидеть! Я кстати Туя, — произнесла она с легким акцентом.

Улыбнувшись в ответ, я спросила:

— А почему ты не ожидала меня увидеть?

Девушка оторвала от большого рулона бумажное полотенце, и стерев им влагу с покрасневшего от жара печи лица, ответила:

— Ты разве не знаешь? Дархан освободил тебя от дежурств чтобы ты могла как можно больше времени посвящать занятиям. Говорят ты делаешь большие успехи!

Я криво улыбнулась, не зная что ответить на это. Откуда мне станет известно про свои успехи… Хан не особо щедр на похвалу.

— Ладно, бог с ними с дежурствами, — глядя в добродушное лицо местной кухарки, ответила я, — Мне нечем заняться, поэтому позволь помочь. Все полезнее чем без дела слоняться, верно?

Туя рассмеявшись хлопнула в ладоши, и поманила меня к себе, явно радуясь неожиданной компании в моем лице.

Как оказалось все уже было почти готово. Осталось лишь нарезать овощи, и разложить все по тарелкам. За работой мы вели неспешную беседу.

— А ты что здесь одна работаешь?

— Нет, что ты! — ответила Туя, нарезая тонкими пластиками свежие огурцы, — Почти всеми заготовками и накрыванием столов занимаются другие ребята. Я только варю, жарю и пеку из подготовленных заранее продуктов. У меня неплохо получается, потому Дархан предложил постоянно работать на кухне, и освободил от остальных дежурств. А