Мельничиха из Тихого Омута - Ната Лакомка

- Где тут найти зеркало в полный рост? - спросила я у сапожника, притоптывая каблуками новых башмаков.

Бывала у меня обувь и красивее, и дороже, и далеко не по паре на каждый сезон, но я не помнила, чтобы хоть одна прежняя покупка доставляла столько радости. Как мало, оказывается, надо человеку для счастья - всего-то пару недель посидеть на луково-яичной диете, а потом купить себе новые башмаки.

- Так зеркала только у графа, - посмеиваясь, ответил сапожник. - Или к нашему брадобрею загляни. Полюбуешься.

Я решила, что идти к графу мне ещё рановато. А вот в парикмахерскую вполне могу заглянуть. Или как там она здесь называется?..

Зажав под мышкой сверток с покупками, я отправилась искать брадобрея, с удовольствием ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин и неодобрительные - женщин. Что ж, может, синяя юбка и красный корсаж выглядели слишком эпатажно, но мне нравилось быть яркой после того, как пришлось носить обноски мельничихи Эдит.

Брадобрей оказался добродушным малым и позволил посмотреться в зеркало, не потребовав с меня ни одной медной монетки.

- Зазывалой у меня не хотите поработать, барышня? - спросил он, ловко орудуя опасной бритвой над физиономией клиента.

Клиент сидел по уши в мыльной пене, и я постаралась не смотреть в ту сторону, потому что серьезно опасалась за его уши. Тем более, что брадобрей больше смотрел на меня, чем на щеки, которые брил.

- Зазывалой? - пробормотала я, подходя к большому овальному зеркалу, стоявшему в наклон у боковой стены.

Из зеркала на меня взглянула совсем другая Эдит - не та, которую я наблюдала в осколке зеркала на мельнице или в медном чайнике в лавке господина Квакмайера. Эта Эдит больше походила на райскую птицу, пускай глаза у нее не сверкали драгоценными камнями. Рыжие волосы блестели, как начищенная медь - красный и синий цвета наряда не смогли заглушить их яркости, а только добавили цвета. Как будто все краски осени полыхали у меня на голове. Ни одна краска в моем мире не смогла бы дать такой эффект. Постная жизнь, а больше всего - работа на свежем воздухе, сделали меня тонкой, как тростинка. Но на щеках играл яркий румянец, и губы стали алыми даже без помады.

Красуясь, я выставила ногу в новом башмаке и кокетливо приподняла подол. Что ж, на таких ножках и эти смешные чулки очень милы.

- Будете стоять на крыльце и заманивать клиентов, - брадобрей поймал мой взгляд в зеркале и подмигнул. - Господа любят хорошеньких девчонок, так и пойдут на вас косяком, как рыбки на червячка.

- Благодарю, червячком мне быть как-то не хочется, - усмехнулась я, продолжая любоваться собой. - К тому же, у меня - мельница. Я при деле.

- При деле? - брадобрей снова подмигнул мне, не сбавляя темпа работы - бритва так и мелькала в его руке. - Как же вас муж отпустил от дел, такую красивую?

- Поспокойней, дядя, - недовольно подал голос клиент, фыркая клочьями пены. - Она из моей деревни! Уважаемая вдова!

- О, простите, - повинился брадобрей, изобразив раскаяние.

Я почувствовала себя неловко, бросив нервный взгляд на клиента в пене. Вот так и попадешься, Светочка! «Уважаемая вдова» разнарядилась, как жар-птица, да ещё ножку выставляет перед зеркалом. Но прошел год... Пора бы уже вдове очнуться...

Надо мило попрощаться и сбежать отсюда. Поскорее, Светик. Поскорее.

Я уже открыла рот, чтобы поблагодарить брадобрея, но в этот момент в лавку вбежала девушка, отразившись в зеркале каскадом голубых складок на пышной юбке и белым зефиром оборок на фартуке.

- Папочка! - замяукала она сладко-сладко. - Я увидела такие ленты! Всего двадцать грошенов!

Девица едва не столкнулась со мной, и наши взгляды встретились в зеркале. Определенно, я знала её. Уже встречала.

Белокурые локоны, завитые тугими кудряшками, обрамляли пухлое неприятное лицо с маленькими глазками без ресниц и бровей.

Девушка отшатнулась, выскочив на крыльцо, и позвала из-за порога:

- Это вы, хозяйка? Как хорошо, что мы встретились! Как ваше драгоценное здоровье?

Тут я начала паниковать. Эдит знала эту девицу, а девица знала Эдит, и желала поговорить. Вот не вовремя!

- Со здоровьем всё прекрасно, - ответила я сдержанно, оборачиваясь к девушке. - Вашими молитвами, барышня... - слова застряли у меня в горле, потому что передо мной стояла Модести - пухленькая хорошенькая блондинка, которая заходила в лавку Квакмайера вместе с подругой.

Хорошенькая! Она была очень хорошенькая! Глаза - огромные, голубые-голубые, губки -пунцовым бантиком, и щечки - в меру пухлые, а не безразмерные подушки, которые я увидела. увидела.

Усилием воли я удержалась, чтобы не посмотреть опять в зеркало. Я готова была поклясться, что отражение Модести было совсем не так хорошо, как оригинал. Оно было таким же, как в медном чайнике. И как это может быть возможно?!

Ой, Светик, спокойно. После трех водяных под мельничным колесом тебя уже ничего не должно удивлять.

- Как я рада, что вы, наконец-то, в обновочках! - Модести всплеснула руками и прижала ладошки к груди, разглядывая меня с восторгом. Ярко-голубые глаза так и лучились удовольствием, горели, как сапфиры. - Конечно, все мы обожали дядюшку Бриско, и его смерть - такая потеря. Ведь он был веселый, забавный, а как пел!.. Но ведь нельзя всё время печалиться. Жизнь идет. А вы ещё совсем молоденькая, госпожа Эдит.

Она по-прежнему стояла за порогом, будто преграждала мне путь, не выпуская из лавки.

- До следующей пятницы, говорят, погода простоит чудесная, - напевала Модести, - мы с девочками обязательно пойдем гулять. А вы с нами пойдете?

- До пятницы ещё дожить надо, - ответила я с натянутой улыбкой. - Простите, я немного тороплюсь.

- Уже уходите? - блондиночка жалостливо приподняла брови. - А я так хотела с вами поболтать. Может, пройдемся по торговым рядам? Там такие ленты. Папа! - взвизгнула она, вспомнив про отца. - Двадцать грошенов! Это почти даром!

- Но ты ведь купила ленты на прошлой неделе, - попытался спасти финансы её папаша, а я бочком двинулась на улицу, надеясь, что Модести не заметит моего бегства.

Она и правда не заметила, и я поспешила убраться, чтобы не продолжать разговоров о покойном муже и каких-то пятничных прогулках. Странно, что Эдит водила дружбу с такой особой. Они же разные, как воробей и павлин.

Остановившись в переулке, в тенечке, я прислонилась к стене, закрыв глаза и глубоко задышала, пытаясь прийти в себя после пережитого. Вот тебе и Тихий Омут. Они тут все через одного, что ли - ведьмы и колдуны?..

Или мне показалось?..

Как бы я хотела, чтобы всё это мне почудилось - моргелюты, девицы, у которых отражение не совпадает с оригиналом физиономии, и весь этот Омут, в который меня затянуло!

Но - увы. Тихий Омут и вся чертовщина, происходящая в нём, были реальнее некуда. И надо было жить в этих реалиях. И, во-первых, следует держаться подальше от этих красавиц с драгоценными камнями вместо глаз. Что-то с ними нечисто...