Ослепленные Тьмой - Ульяна Соболева

— Тебе нравится, как я тебя сжираю? — хриплым стоном, облизывая мокрые губы, добавив третий палец вонзаться в нее ошалелыми быстрыми движениями… — Тебе нравится, маалан?

* * *

"Не оставлю"… хриплым голосом, от звука которого напрягается каждый нерв на теле. Как опоенная меридой, как опоенная дамасом до безумия, меня ведет, трясет, кажется, что сейчас разрыдаюсь. Это не возбуждение, это что-то жуткое, и это нельзя контролировать. Это нельзя сдержать, и меня колотит крупной дрожью. Так хочется взмолиться, трогать пальцами его рот, этот жуткий шрам, вечную улыбку, его дивные глаза, впиваться в волосы и тянуть к себе, глотать каждый вздох. И его гортанные стоны, как отражение моего собственного безумия. Редкая потеря контроля, когда он сам не сдерживается, не играется, он пока что отдает… притом отдает так же голодно, как потом будет отбирать, и мне остается только хрипеть и брать, хрипеть и орать от невозможности вытерпеть этот адский накал сумасшествия.

Когда сомкнул губы на сосках, в висках запульсировало, и все тело прострелило острыми иголками возбуждения, точечно между ног, по набухшему зудящему узелку, к налившимся нижним губам и сочащемуся входу. Ощутить проникновение пальца и дернуться, закатив глаза, впиваясь в его плечи и в волосы, ощущая, как прикусывает сосок за самый кончик. Ощутить, как грубо и резко вошли его пальцы внутрь, растянули и забились о стенки лона. Остро, болезненно остро, пронизывая тонкими железными нитями, настолько, что сознание ускользает на доли секунд, поглощенное наслаждением такой силы, что кажется с меня сорвало кожу, и кости пронизывает волнами невыносимого по своей силе экстаза. Я что-то кричу… наверное, его имя, хрипло, срывающимся голосом, дергаясь всем телом, пульсируя ему на язык, которым он беспощадно дразнит содрогающийся комок плоти и таранит меня изнутри.

Я умираю… Я разбита до слез, сочащихся по щекам, и громких всхлипов вместе с долгими содроганиями отголосками сильнейшего экстаза… если бы не его руки, я бы упала от бессилия.

* * *

— Рано умирать… Не сейчас… не здесь…

Позволив ей в полной мере впитать в себя последнее эхо оргазма, сдерживаясь… им иммадан, не понимаю, КАК? КАКИМИ силами мне удается это сделать еще. Сдержаться, позволить ей пойти до конца, потому что самого раздирает в клочья, потому что в ушах орет диким зверьем потребность ворваться в нее, потребность ворваться по-настоящему, по-настоящему вдираться в нее под ее крики.

Член сводит… Саанан, именно сводит яйца так, что хочется взвыть от боли.

Дернул Одейю вниз к себе, чтобы алчно, требовательно содрать с ее губ отголоски собственного имени, которое прокричала, так невыносимо сладко.

И заставить себя отстраниться, заставить неимоверным усилием воли, просто потому что в паху все уже разрывало болью… Обхватив ее голову за затылок, ворваться в приоткрытый рот, выругавшись громко, когда сомкнула губы на члене.

И начать ритмичные движения бедрами, стягивая все сильнее шелковые волосы на затылке. Срываясь в хаос, в неконтролируемые толчки, когда хочется выть снова, но теперь уже от того, как ощущается головкой члена стенка ее горла. И останавливаться на секунды… удерживая и не давая отстраниться. Заставляя принимать всю длину. Всего меня. Адское наслаждение, взрывающееся с каждым толчком… с каждым ее судорожным вдохом между ними.

Проклятые секунды противостояния с самим собой, не позволяя себе кончить пока что. Вбирает в себя полностью член… с такой готовностью, будто хотела этого сама. Хотела вот так облизывать меня языком, втягивать и посасывать так, что у меня перед глазами круги разноцветные поплыли от напряжения.

Им иимадаран бадам ха… Оторвал от себя, опрокинул на шкуры, чувствуя, как задрожала каждая клетка тела. Каждая оголодавшая, озверевшая, осаананевшая часть тела, когда она с готовностью легла на спину и развела в стороны ноги… и в ее глазах мечется мое безумие. Она сама его не видит, но вижу я. Вырывается из зрачков, извивается, призывая взять все и прямо сейчас.

— Моя голодная сука.

Склонившись над ней и обхватывая ее шею ладонью, чтобы приподнять голову и смотреть в сумасшедшие глаза.

— Я тебя не просто разорву… ты будешь оплакивать слезами наслаждения каааааждый кусочек своей плоти, девочка… каждый.

И резким движением ворваться в нее. Вонзиться по самые яйца. Так, что у самого сжались в напряжении все мышцы, и голодным рычанием, когда сжала так крепко… так болезненно сладко, что от этой боли зазвенело в ушах.

Ровно три секунды на то, чтобы отдышаться. А затем брать. Жадно брать ее грубыми толчками, обхватив за талию ладонями и практически насаживая на себя. Глядя, как подпрыгивает, как колыхается грудь с острыми красными искусанными мной сосками. Четкими быстрыми движениями вбиваться в мокрое лоно, сцепив зубы так, что кажется еще немного и они начнут крошиться.

Ощущая, как по спине градом льется пот и перехватывает дыхание от ее громких протяжных стонов.

Резко выйти из нее, чтобы, склонившись к шее и убрав ладонь, жадно впиваться жестокими поцелуями, выпивая ее, выжирая на ней свои следы. Глоток за глотком… дурея от вкуса кожи, от ее запаха, проникающего в ноздри… мой самый любимый запах на ней — запах ее кожи, ее крови и ее пота, смешанные в равных долях и разбавленные диким амбре самого настоящего животного секса. Каждый вдох приносит самую настоящую физическую боль. Прожигает легкие.

С силой сжимать грудь, потягивать сосок и резко отпускать его, чтобы тут же дразнить его всей ладонью, продолжая на бешеной скорости вбивать в нее свой член.

* * *

Даааа, развести ноги в стороны и податься бедрами вперед. Не сводя взгляда с его глаз, подернутых пленкой безумия, горящих зеленым фосфором. Две дьявольские бездны, глаза зверя.

— Твоя голодная сука, — простонать и запрокинуть голову назад, ловя губами раскаленный воздух, содрогаясь от наслаждения от того, как сжимает мое горло, и от резкого толчка внутрь. Растянул членом до грани, до болезненного натяжения, до ощущения, что стенки лона лопаются от резкого вторжения огромной плоти и вибрируют от ощущения каждой вены, и вскинуться всем телом, когда принялся без раскачки долбиться на бешеной скорости с такой силой, что я не могла застонать, только кричать с низкой ноты, повышаясь на высокие и нескончаемые гортанные вопли обезумевшего от похоти животного. И закричать так громко и пронзительно, замерев на секунду и дернувшись от первой волны цунами от того, как прошлась по телу разрушительной силой, и я судорожно сжалась вокруг его члена, сотрясаясь от оргазма, извиваясь и сжимаясь в конвульсиях, от которых разрывает низ живота, и кажется сломается хребет от того, как выгнулась и впилась пальцами ему в плечи.

Каждая судорога умножает наслаждение, сильно стискивая каменный член, и ощущаю, как он все еще долбится внутри, увеличивая экстаз до невероятной силы.

* * *

Сжимает меня судорожно, сильно, так сладко, что кажется еще немного, и я сдохну от полета в бездну. Он подступает к самым венам, грозится выплеснуться в них мощнейшей дозой мериды.