Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд

Казалось, грудь налилась расплавленным свинцом, выжигающим все живое, что в нем осталось. Кровь пульсировала в висках, отсчитывая минуты, прежде чем ведьмак задохнется от выворачивающих наизнанку страданий. Сердце ускорило ритм, набатом отбивая, возможно, последние удары перед смертью. Ник думал, что это конец. И он жаждал его. Лишь бы не чувствовать, лишь бы не вдыхать обжигающий воздух.

Мерцающие огни и парящие свечи резали глаза. Тэй на время зажмурил их и резко открыл. Все поплыло. Люди смешались в единую пеструю массу. Декорации и диковинные растения сплелись в узел, который будто сдавливал его горло, лишая свободного вдоха. Туман стелился над мраморным полом. В мгновение все потеряло цвет. Размытые силуэты стали серой стеной. Выцвели все чувства. Погасла боль. Он – пустота. Никто. Тень, которую никто не заметит.

Его дар высасывал из него жизнь, разрывал на части, испепелял последнюю надежду.

Николас едва держался на ногах, упрямо сопротивляясь заблудшим призракам, желающим затащить вторую часть души в свой мир.

Их отпугнул мягкий, но при этом звонкий голос. Он раздался в кромешной тишине, и все заиграло новыми красками. Воздух наполнился вишневым ароматом. Сердце застучало с новой силой, напоминая о недавней боли. Но ее перекрывало щемящее ощущение близости.

– Аннетт, – он различил бы ее фигуру среди тысячи других.

Легкое, практически невесомое темно-синее платье с широкой, пышной юбкой закрывало колени. На корсете поблескивал причудливый мотылек, вышитый гладью и бисером. Ведьма взволнованно приложила ладони к груди. Прозрачная ткань рукавов тихо зашелестела. В этом простом, плавном движении читалось волнение, и Тэй готов был утонуть в нем.

– Ты не ответил, – Ани бережно провела холодными пальцами по кровоточащему знаку, и рана затянулась. – Что-то случилось?

– Нет… нет… нет… Пока ты рядом, ничего.

Он хватался за нее, как утопающий хватается за соломинку. Рэндел наполняла его чувствами. Но Ник отступил, отгораживаясь от предложенного спасения. Ее забота оставляла рубцы на сердце. Он не заслужил. Вот только трепетное переживание, боль, исходящая от нее, смешивались воедино с желанием все вернуть. Его надежда вспыхнула, но тут же погасла, словно перегоревший маяк, осветивший последний путь тонущему кораблю.

Внутри что-то с треском надломилось. Аннетт взглянула на него и невольно содрогнулась – серебряная окантовка радужки была лишь на одном глазу. Он стал частью мира заблудших душ, оставаясь и в этом. Сейчас человек, через какое-то время – призрак. Николас ходил по лезвию ножа. Неверное решение – и… гибель. Это понимание откликнулось в груди Рэндел тревогой и осознанием, что эти переживания больше ничего не значат. В них нет близости, нет привязанности, нет ничего, кроме сочувствия.

– Я рад, что ты его носишь.

Тэй бережно коснулся трикветра, висевшего на шее у Ани. Тот вспыхнул, отозвавшись вибрацией. Ник подарил его год назад. На таком же Маскараде. И исчез, оставив после себя осколки в сердце. Неразделенные чувства невыносимы, если спустя время находится малейший отклик – хрупкая надежда воскресить их.

Ведьмак не дал произнести ни слова. Аккуратно закрыл ладонью пересохшие губы Рэндел.

– Я всегда шел против правил. Дай мне возможность нарушить еще одно и украсть твой танец.

Сочетание древесных нот: горьких, терпких, с привкусом рома и табака – окутали Аннетт с ног до головы.

– Не помню, чтобы ты о чем-либо просил, – ведьма опустила глаза, сдерживая вспыхнувшие эмоции.

Чем сильнее Николас пытался вторгнуться в ее жизнь, тем больше ломал ее. Его ничто не останавливало. Он готов был уничтожить ее, чтобы вновь собрать по осколкам. Казалось, он нуждался в разрушении, нуждался в боли, которую причинял. Тэй тяжело и сбивчиво дышал. Ани столь отчетливо ощущала частый стук его сердца, словно оно билось в ее собственной груди.

Широкие ладони легко скользнули на талию. Едва ощутимый аромат вишни, исходящий от волос Рэндел, дурманил голову, и Ник закрыл глаза, наслаждаясь, возможно, последней близостью. Аннетт была в паре сантиметров от него. Слишком близко, чтобы оставаться безразличным, но в то же время слишком далеко, чтобы сделать еще один, самый важный шаг.

Ее зеленые глаза блестели. Не то от слез, не то от ярких бликов, блуждающих в полумраке. В этот раз все было иначе: несмотря на мягкость и чувственность, в ней читались стальная уверенность и решительность. Боль делает сильнее, даже если кажется, что ты давно сломался.

– Я с тобой навсегда, – его губы дрогнули в широкой вымученной улыбке. – Навсегда. Пусть ты не дашь мне ни одного шанса. Я – рядом. До конца.

Рэндел промолчала. Она позволяла играть в эту игру, надеясь, что мелодия, наполняющая зал, скоро утихнет, позволив ей раствориться в толпе.

– Ты веришь? – Николас произнес вопрос шепотом, обжигая горячим дыханием нежную кожу.

– Никогда больше, – Ани посмотрела прямо в глаза. Без тени сомнений.

Ее слова прозвучали сипло. Холодные пальцы осторожно сжали плечо ведьмака.

Тэй хрипло засмеялся. Он заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос, словно искал повод прикоснуться, перейти черту, нарушить личное пространство и выдавить весь воздух из легких крепкими объятиями.

Зал погрузился во тьму. Погасло все освещение, чтобы гости могли затеряться в толпе. Но Ник крепко сжал руку Аннетт, будто во мраке таилась опасность, от которой он хотел уберечь ее.

– Тебе не уйти, – голос Тэя звучал как никогда серьезно. Это не были пустые слова. – Я с тобой навсегда. И ничего не требую взамен. Ничего.

Он прижал ее к себе. Нежную, трепетную. Внутри все разрывалось от переполняющих чувств и ненависти к самому себе. Он не мог отпустить Ани, не мог простить себя, не мог дать ей ничего, кроме новой волны боли. Николас чувствовал, как ее тонкие иглы больно пронзали встревоженную душу.

Длинные гирлянды зажглись тусклым светом. Тяжелый взгляд и легкая улыбка ведьмы выбили Тэя из колеи. Он невольно разжал пальцы, выпуская ее из объятий. Сердце пропустило удар. Парень на секунду замер, в последний раз намереваясь преодолеть черту, но тут же ударился о магический барьер.

В его глазах появились страх и непонимание. Рэндел не дрогнула. Она уже один раз отказала. Теперь с интересом наблюдала за испуганным Ником. За ее притворным спокойствием бушевали эмоции, но Аннетт лишь снова мягко улыбнулась. Боль напоминала о прошлом, которое лишь недавно перестало терзать ее во сне. Никогда больше. Безразличие – лучшая защита. И она научилась демонстрировать его, заглушая волнение.

В накаленную обстановку вмешалась тихая мелодия, нарушившая гул разговоров и общую атмосферу Маскарада. Пляшущие тени закружились в новом танце, ворвались вихрем между двух истерзанных сердец. Прервали последнюю надежду на разговор.

– Прости…

Николас протянул руку, не рассчитывая получить ответ. Он отказывался сдаваться, отказывался верить, что его ошибка неисправима.