Нордвуд. Призрачные нити - Хелен Тодд

– Мы связаны, навсегда, – Брэйден криво улыбнулся и положил руку ей на пояс, медленно касаясь губами ее шеи.

Чейз попыталась отстраниться, но они стояли слишком близко друг к другу, а за ее спиной возвышалась колонна. Отступать некуда. Ведьмак снова поцеловал ведьму, чувствуя, как она напряглась и попыталась сделать шаг в сторону, чтобы уклониться от уверенного напора, но Анри лишь сильнее прижал ее к колонне, перекрывая воздух. Он крепко сжимал запястья Эммы, прижимая ее к бетону.

– Остановись… – Чейз едва не задыхалась от нахлынувших эмоций.

Это была смесь страха, отчаяния и вкрадчивого желания ничего не прекращать. Ведьму завораживала сила, которую Брэйден едва сдерживал. Напряжение и электричество, наполняющее воздух вокруг них. Это было неправильно, но Эмма прикрыла глаза, прерывисто дыша.

– Не могу, не могу… – хриплый шепот вызвал новую волну дрожи.

Анри бережно прижал ее к себе, словно маленькую птичку: хрупкую, взволнованную, которая вот-вот упорхнет из ладоней или погибнет, если сжать их сильнее. Сейчас он не замечал ни боли, что распространялась от шрама по телу, ни холода, окутывающего его душу. В этот момент время для него замерло. Чейз осторожно, будто нерешительно, провела рукой по его волосам. Ее тонкие пальцы запутались в них, а через мгновение Брэйден отстранился.

– Ты боишься? Не бойся, не важно, ничего не важно, ты даже не знаешь, что будет завтра. Ничто не имеет значения, ничто, – он бережно, с какой-то исключительно мужской нежностью взял ее лицо в свои ладони, вызывая очередную вспышку эмоций, которым Эмма упорно сопротивлялась.

Взгляд Анри был странным, дымным: чернота исчезла, но в его глазах она видела кого-то другого. До боли знакомого и такого же чужого. Словно с ней говорил не Брэйден, а призрак.

Ведьмак, не обращая внимания на желание Чейз отстраниться, аккуратно обхватил ее руки и приложил их к своей груди. Сердце громко стучало, передавая сладостный импульс.

– Это знак, просто знак… – ведьма жадно глотала воздух, надеясь успокоиться. – Это не наши чувства. Это не мы.

Она высвободила ладони и подняла их, создавая барьер. Анри вспыхнул, но тут же осекся – Эмма смотрела уверенно, твердо решив, что это должно прекратиться. Этот взгляд полоснул по его душе острым лезвием. Брэйден тряхнул головой, пытаясь собраться, но ничего не выходило. Горькая улыбка выдавала его эмоции. Именно сейчас он был полностью уверен – это не знак. Боль была слишком реальной. Никогда он не чувствовал ничего столь же сильного.

– Прости, – хриплый голос глухим эхом отразился от стен. – Пойдем в зал, возможно, здесь слишком мало расстояния, чтобы мы соблюдали границы.

Анри впервые не ощущал ничего, кроме опустошения. Незнакомого холода, затаившегося в груди. Его мир всегда был с трещиной, с кровоточащей раной и вспышками злости. И сейчас он таял, захлестывая израненную душу тревожными волнами безразличия. Эмма забрала его эмоции. Это запрещенный прием, удар под дых. Ведьмак сделал шаг назад, сжимая дрожащие пальцы в кулаки. Ему нужна была твердая земля под ногами, но вместо нее была липкая грязь, засасывающая его в свое болото. В голове звучал знакомый голос предка:

«Ты ослушался моего совета. Теперь узнай, какие чувства есть настоящее, а какие – мое прошлое и рок каждого из рода Брэйденов. Твой путь – бурлящая река, в которой ты захлебнешься собственной кровью».

– Ты в порядке?

Анри встревоженно посмотрел на Чейз. Теперь она не выглядела так безупречно: под глазами легли тени, к мокрой от волнения шее прилипли волосы. Он завороженно вдохнул сладкий аромат пудры, но тут же одернул себя, не позволяя сократить дистанцию.

– Все нормально.

Эмма натянуто улыбнулась, с трудом сдерживая накатывающую бурю эмоций. Шрам неприятно обжигал кожу: ведьма опустошала Брэйдена, отбирая его магию, его чувства. Чейз сковывал страх, смешиваясь со злостью, вспыльчивостью и манящей привязанностью к ведьмаку. Это был ком непонятных, неконтролируемых ощущений, которые собирали свои силы, словно океан, который вот-вот захлестнет прибрежные скалы штормовыми волнами: чем дольше в воздухе висит тишина, тем сильнее гроза.

A – нить предопределенности

Алан, усмехнувшись, взял бокал шампанского и, приветливо кивая старым знакомым, поспешил в другой конец зала. Туда, где шумные обсуждения и Маскарад оставят его в покое. Крейг с переменным успехом сдерживал свое раздражение от затянутых и надменных разговоров, вынужденного общения и удушливых ароматов чужого парфюма. Нагрудные часы, которые он положил в карман жилета, надрывно тикали, словно пытаясь сообщить о чем-то важном, но как только их брали в руки, механизм затихал.

Ведьмак вдохнул поглубже и тут же закашлялся от едкого запаха крепкого табака и выдержанной травяной настойки. Он отшатнулся, чтобы не столкнуться с изрядно выпившим мужчиной. Тот едва стоял на ногах и явно искал укромное место, чтобы беспробудно уснуть. Воспаленные глаза слипались, хотя тот, судя по дерганым движениям, вынуждал себя бодрствовать.

Где-то неподалеку мелькнули блестящие алые цветы. Ведьмак точно знал, что это Джин-Рут. Несмотря на откровенное недовольство, которое он выразил в отношении этого наряда, она все равно его надела. Телесного оттенка ткань в полумраке создавала иллюзию отсутствия платья. Яркие красные бутоны едва закрывали грудь и россыпью спускались чуть ниже бедер. Остальное – хаотичный каркас из бежевых полос, открывающий бледные худые ноги. Этот образ оставался на грани вульгарности и утонченной простоты. Крейг молча предоставил выбор сестре. Она больше не маленькая Джин-Рут, которую он обязан оберегать.

Алан направлялся к увитой плющом арке – единственному свободному месту. Именно там он собирался провести остаток ночи, лениво наблюдая за празднующими гостями. От раздумий его отвлекла яркая вспышка магии. Защитный барьер, подобный электрическому разряду, мелькнул в туманном воздухе и тут же растворился. Крейг поспешил к источнику энергии.

– Что произошло? – он бережно, надеясь не испугать растерянную Аннетт, коснулся ее плеча.

Короткий импульс сковал его запястье. Знак предсказаний A вспыхнул, затмевая происходящее наяву:

Праздничный зал растворился, сменяясь угрюмым подземельем. Широкие своды поддерживали утонченные колонны. Веяло затхлостью, гнилью, тревогой и смертью, проявляющей себя горькой нотой полыни. Все вокруг напоминало древний храм, который едва уцелел после разрушительного землетрясения. Без утреннего света, без надежды, без жизни, без всего. Ощущение предопределенности сковывало, окутывало Алана, и он, морщась от нахлынувшей боли, замер. Где-то в темноте он уловил странный звук. Тот приближался, нарастал, становился шорохом, криками, невыносимой головной болью и кровавой магией, чьи нити стелились по шершавому полу. Ее извилистые разветвления, будто змеи, шуршали, скользили, цеплялись о камни, резались об острые выступы и тут же растекались в багровые лужи.

– Уходи, уходи… – чей-то голос хриплым эхом разнесся по подземелью.