Филарет – Патриарх Московский (книга вторая) - Михаил Васильевич Шелест

по очереди возложил на них свою ладонь. Крещёным царь давал целовать руку, не иноверцев накладывал свою длань на темечко. После поцелуев руки католиками Иван Васильевич руку сразу мыл в освящённой воде, налитой в специальный серебряный таз. Это очень злило послов, а ещё больше их пославших.

— С чем пожаловали, дорогие послы?

— С письмами приехали, Белый царь, — ответил за всех Кулчан — посол князя Исмаила. И спросить: здоров ли?

— Здоров-здоров. Как поживает Исмаил-князь? Здоров ли он?

— Хорошо поживает, Исмаил-князь, здоров и тебе здоровья желает, Белый царь.

— Как поживает — Магомет-мирза? Здоров ли?

— Хорошо поживает Магомет-мирза, здоров и тебе здоровья желает, Белый царь.

— Как поживает Урус-мирза? Здоров ли?

— Хорошо поживает Урус-мирза, здоров и тебе здоровья желает, Белый царь.

— Не обидели вас мои люди по дороге в Москву?

— Не обидели, Белый царь, — ответил посол князя Исмаила. — Хвала Богу.

— Хороший ли давали корм на Ногайском дворе, что в Москве?

— Хороший корм, сытный и пьяный. Благодарим тебя, Белый царь.

— Письма моих друзей Исмаила-князя, Магомет-мирзы и Уруса-мирзы я прочту. Дьяк взял письма? — спросил царь казначея Никиту Афанасьевича Курцева, заменившего Головина, сидевшего уже семь дней у Фёдора в подвале.

— Взяли! Взял письма дьяк Ивашка Михайлов. Письма опечатаны правильно, как и полагается.

— Хорошо. А сейчас, дорогие послы, расскажите, как ехали, что видели?

— Встретили на Дону реке казака Данилу Чюлкуца, а у него в полоне дети имелдеша[1] князя нашего Исмаила — Тагы Яшиядва. И ты б, Белый царь, велел сыскати сего казака Чулкуца и забрал у него сих имелдешей, да отпустил. Один имилдеша Тагы Якшиев сын, Акчелдием зовут, а другой имилдеша Куданкулов сын Тилевкулом зовут.

— Сыщем имелдешей, вызволим и моему другу князю Исмаилу пришлём. Что ещё видели?

— А больше ничего не видели, Белый царь.

— Ладно! Зову вас с товарищами откушать со мной, что Бог послал.

Аудиенция, как и сказал Фёдор, оказалась короткой. Были распахнуты двери, внесён стол, к столу поставлены лавки, на стол поставлена снедь и напитки. К трону приставили небольшой столик. Трапеза началась.

* * *

— Читай письмо князя Исмаила, — сказал Иван Васильевич.

* * *

1 — Саженое платье — платье, обшитое жемчугом.

2 — Имелдеш — молочный брат

Глава 17

— А ты говоришь: «терпение». Знаешь сколько я этого терпения трачу в каждый приезд посольский? Сколько силы уходит на разговоры с этими хитрыми рожами? Сколько на письма силы уходит? Они же все просят и просят. Толку от их набегов на Крым никакого. Угоняют табуны конные, да овец, что пасутся в «гуляй поле», а пишут, что скоро Крым возьмут. Войска Крымского хана они, видите ли, не пропустят на Русь! И всё в братья мне набиваются, сучьи потроха! В один ряд встать со мной хотят! Читай-читай!

Фёдор развернул толстый рулон, состоявший из нескольких бумажных полотнищ, и прочитал.

'От Исмаиля Князя с человеком его с Кулчаном.

Всего Христьянства Государю, брату моему белому Царю всем Татарин Государя от Исмайля Князя многом много поклон. Мы здоровы есмя, а и ты б много лет здоров был. Как есми з белым Царем в дружбе и в братстве учали быти; и моя правда инако не бывала. Для дружбы з белым Царем одного отца и матери от старешего брата своего отстал есми. Белого Царя люди, которые здесь живут в Астрахани, меня оговаривати не перестанут. А придут к Асторохани рать, верь тому

А в Крым ежегод и зиме, и лете посылаю людей, и они Крымских людей не выпущают ис Перекопи. Только язь буду здоров; к Волге (крымская) рать не придет, верь тому. А Казы мирза с Крымским ханом за один, верь тому. То мое слово прямое. А язь другу и недругу в укоре учинился, потому что еси сего лета боярина ко мне не прислал. Не токмо что по-нынешнему, коли язь был в мирзах, и толды ко мне хаживали. И такова боярина ко мне не прислал.

И что ежегод присылал еси шуб и сукон, и того еси не прислал. И сего году братству знамя1 то: боярина и что еси присылал еже год шуб и сукон; и ты б то и с прибылью прислал. А у меня голодных и нужных племянников моих и детей и слуг много. Не учини меня в укоре другом и не другом моим. Из дали слышим, что слугам еже год жалованья прибавливаешь, а мои племянники и дети и слуги все на твоей службе. И ныне что мне брату своему даешь жалованье свое, тоб еси прибавил.

Прислал бы четыреста рублев денег, и запас тот, которой присылал еже год, пришли. Да за Ургеньского Царя есми дал дочерь свою, чтоб други мои и недруги все ведали, и молвили б: дочерь де свою отпустил в том платье, что де прислал брат его Белой Царь. А у дочери у моей платья нет. Чтоб две шубы собольи с поволоками, да две шубы горностайны с поволоками, да две шубы лисьи с поволоками, да что еси присылал еже год шуб и сукон, и тоб еси без оскуденья прислал.

То братству знамя меж другов и недругов. Прошу того для, что есми от родного старешего брата своего остал тебя для. А которой боярин при тебе, а пригодитца тебе его дело и служба, и ты дей ему свое жалованье прибавливаешь. И ныне язь мышлю и до своего живота тебе добра хотети, и перед всеми своими племянники и детей своих лутчи тя хочю видети. Того для добра у тебя прошу с прибавкою, и где ни буди которой человек похочет на тебя ратью ити, и яз его до тебя не пущу, повоюю, да оттоле Мустофу мирзу отпустил к нам. Матерь его взял есми за себя. И Магмут мирзу отпусти. А братью его по твоим речем взял есми Исуповых Княжих детей, жены, их и детей отпустил бы еси.

Да чтоб еси прислал кречат, да ястреб, да сокол, было б мне самому чем от своих рук ловити, а пансырь Едигерев Царев мне самому пригоден, и тыб его взяв прислал ко мне. Да пришли Тягиляй и шелом.

Да велел есми Бекчюре всем женам своим по девке немецкой купить. И ты б Бекчюре поволил купить. А о сесь год по моему