В любви и на войне - Лиз Тренау

Марта вздохнула и повернулась на бок, обхватив обеими руками спящего сына. Тепло его тела, как всегда, сотворило чудо: через несколько минут она спала.

– Какая странная пара, – прошептала Элис через стол.

Руби они вовсе не показались странными, просто было жаль этих двоих, ее поразили их впалые щеки, изможденные лица. Женщина, чьи темные с проседью волосы зачесаны назад и собраны в узел, казалось, подавлена горем, которое словно тонким слоем окутывало всю ее фигуру. Руби узнала эту глухую тоску, на лице ее матери застыла такая же, после того как умер отец.

Мальчик едва произнес пару слов и почти все время сидел, уставившись в скатерть, бормотал что-то неразборчивое только тогда, когда мать что-то ему говорила. По мнению Руби, ему было около десяти-одиннадцати лет, глаза казались слишком большими на исхудалом лице, покрытом подростковой угревой сыпью, а волосы подстрижены настолько коротко, что сквозь них просвечивала кожа головы. Женщина была одета в твидовый пиджак, более подходящий для зимы, а одежда мальчика казалась на пару размеров меньше: узкие запястья торчали из рукавов причудливой матроски.

– Я правильно расслышала – она сказала, что приехала из Женевы?

– Они швейцарцы. Наверное, поэтому у нее такой странный акцент, – ответила Элис. – Интересно, что их сюда привело? Швейцария ведь не участвовала в войне.

Руби задумчиво намазывала хлеб маслом, а Элис продолжала болтать:

– Я бы вряд ли привезла сюда ребенка. А ты? Тебе не кажется, что это может быть немного опасно для психики в таком возрасте?

– Может, дома за ним некому присматривать.

– Ты видела, во что она была одета? Что-то из прошлого века. Шерстяная саржа в июле! И вырядить мальчика в этот матросский костюм! Бедный ребенок!

Руби почувствовала себя неуютно, ей не хотелось обсуждать мать с сыном.

– Так, а где ты была сегодня днем? Я заходила к тебе в три, но тебя не было в номере.

– Извини, – беззаботно ответила Элис. – Я ходила встретиться с другом, и это заняло несколько больше времени, чем я планировала.

– С другом?

Как у Элис мог быть здесь, в Хоппештадте, друг?

– Мы познакомились давным-давно. Это очень длинная история.

– Но я думала, ты приехала сюда, чтобы найти брата.

– Конечно, я здесь именно для этого. Поэтому я и связалась с этим другом, поскольку он живет в Лилле, вот я и подумала, что он может знать кого-нибудь из местных или какие-нибудь организации, которые могли бы мне помочь.

– А он знает?

– Он выяснит для меня. – Руби впервые заметила брешь в непоколебимой уверенности молодой американки. Помада чуть смазана, волосы слегка растрепаны, на красивой белоснежной блузе на груди – едва заметное пятнышко от чая.

– Ты что-то недоговариваешь, Элис?

– Это не то, что ты думаешь. Я знала, что Даниэль был в этом районе, и просто подумала, что…

Даниэль? В том, как она произнесла его имя, сквозила такая невысказанная нежность. Очевидно, этот человек значил для Элис больше, чем просто друг. В этот момент подали вино, темно-красное, вкусное, с насыщенным ароматом.

Элис сделала глоток и поставила бокал на стол.

– Ладно, хватит обо мне. А чем ты занималась?

– Я ездила на Тайн Кот.

– О боже мой! На Тайн Кот? А как ты туда добралась?

– С Фредди. Мистером Смитом.

– С тем англичанином? Но как же он вел машину, у него всего одна рука?!

– Человек по имени Макс отвез нас в своем фургоне. Фредди помог мне, и мы ходили и искали часа полтора, но не нашли никаких следов Берти, а потом мы увидели целую кучу китайцев, которые откапывали тела из-под земли. – Она поморщилась.

– Как ужасно! Тебе следовало подождать, я бы поехала с тобой. Ты такая смелая, что отправилась туда одна!

– Это была пустая трата времени, я так и не смогла найти его. Но Фредди был очень добр. Знаешь, несмотря на внешность, он настоящий джентльмен.

– Бедняга! Как думаешь, есть ли смысл снова поехать туда, но уже вдвоем?

Руби покачала головой и вздохнула:

– Мы посмотрели довольно тщательно. Мне просто нужно привыкнуть к мысли, что у него нет могилы. Или что он похоронен где-то в другом месте, одним небесам известно где.

– А может быть, он жив? – предположила Элис.

– Мне бы очень хотелось в это верить, но я должна рассуждать здраво. Где бы он мог быть все эти месяцы?

– Где угодно, он мог просто где-то прятаться. Выживших находят до сих пор.

– Ты действительно веришь, что твой брат выжил?..

– Верю, – вздохнула Элис. – Я бы не вынесла, если бы он погиб. Поэтому он должен быть жив, и я собираюсь найти его.

* * *

– Сегодня был такой трудный день! Думаю, мы заслужили по стаканчику перед сном, – сказала Элис, когда они закончили есть. – Даниэль собирается зайти познакомиться с тобой.

Сердце Руби упало. Она уже представляла, как свернется калачиком на своей большой кровати и, возможно, напишет что-нибудь в своем дневнике, перед тем как уснуть пораньше. Но теперь она вряд ли могла это сделать, не показавшись невежливой. Подруги сели у открытых дверей и смотрели на площадь, где люди прогуливались, беседовали или наслаждались пивом за столиком кафе на противоположной стороне площади. В розово-лиловом закатном небе щебетали ласточки. Трудно было поверить, что всего восемь месяцев назад это место было центром расположения армии союзников и до фронта было рукой подать. То самое место, где, возможно, мог бы посидеть ее Берти и выпить пару кружек пива, перед тем как возвращаться назад в грязь и хаос окопов, даже не догадываясь, чем занималась его вероломная жена дома.

– О чем задумалась? – спросила Элис, вернувшись с виски для себя и чашечкой кофе для Руби.

– Да ни о чем. Когда ты ожидаешь своего друга?

– О, Руби, не нужно ничего подозревать, – рассмеялась Элис.

– Ну, если честно, это действительно немного подозрительно, – пожала плечами Руби.

– Поможет, если я объясню? У нас был небольшой флирт, но это было шесть лет назад, когда мы оба учились в Сорбонне. Я не могла, проделав весь этот путь, побывав на его родине, не связаться с ним. Я знала, что он готовится стать архитектором, поэтому мы поискали его имя во французском бизнес-каталоге – отец моей подруги Джулии – дипломат, и он знает, как это делается. Ну, и я послала ему телеграмму.

– И пламя страсти вспыхнуло с новой силой?

– Полагаю, можно и так сказать. – Элис не знала, почему у нее вырвалась эта фраза.

– Давняя утихшая страсть – опасная штука, – произнесла Руби.