Безнадежность - Колин Гувер

Я продолжаю своё существование, и он продолжает своё существование, но мы не вместе. Впрочем, время летит вне зависимости от того, с кем я. И чем больше дней ложится между нынешним днём и той субботой, тем больше вопросов у меня возникает. Но я слишком упряма, чтобы их задать.

Я хочу знать, что выбило его из колеи в тот день. Я хочу знать, почему он не махнул на всё рукой, а умчался в бешенстве. Я хочу знать, почему он не попросил прощения, потому что уверена, что дала бы ему по крайней мере ещё один шанс. Его поступок был безумным, странным и беспардонным, но, знаете, если сравнить этот поступок со всем тем чудесным, что сделал Холдер раньше, оно бы перевесило с лихвой.

Брекин даже не пытается анализировать эту историю, и я притворяюсь, что тоже не думаю о ней. Но на самом деле не перестаю в ней копаться, и главное, что ест меня поедом, — всё случившееся между нами отдаляется, тускнеет, превращается в сновидение. Я всё чаще ловлю себя на сомнениях: а были ли вообще те выходные, или это просто ещё одно ложное воспоминание о чём-то, возможно, никогда не происходившем в реальности.

И весь этот месяц одна мысль маячит в моём мозгу, постоянно вылезая на первый план (и я знаю, это способно вызвать жалость), — я так его и не поцеловала. Мне так сильно хотелось его поцеловать, что невозможность сделать это ощущается как огромная чёрная дыра в сердце. Лёгкость нашего общения, то, как он дотрагивался до меня, словно это было самой естественной вещью на свете, поцелуи в висок — всё это было лишь малой частью чего-то очень большого. Чего-то настолько громадного, что даже если мы и не целовались, оно заслужило хоть какого-то принятия с его стороны. Хоть какого-то уважения. Он же ведёт себя так, словно наше сближение было ошибкой. И это очень больно. Потому что я знаю — для него были важны наши отношения. И если он чувствовал то же самое, что и я, значит, чувствует до сих пор.

У меня не разбито сердце, я не пролила ни единой слезинки. Сердце моё цело, потому что, к счастью, я не успела отдать его Холдеру. Но если отбросить гордость, признаюсь, мне всё ещё грустно. Я понимаю, потребуется время, потому что он мне очень нравился. В общем, я в норме. Немного опечалена, сбита с толку, но в норме.

* * *

— Что это? — спрашиваю я Брекина, положившего на стол передо мной коробку в красивой подарочной упаковке.

— Просто небольшое напоминание.

Я вопросительно смотрю на него.

— О чём?

Он смеётся и придвигает ко мне коробку.

— О том, что завтра у тебя день рождения. Открывай.

Я вздыхаю, закатываю глаза и отодвигаю подарок.

— А я-то надеялась, что ты забудешь.

Он снова придвигает ко мне коробку.

— Открой этот чёртов подарок, Скай. Я знаю, ты ненавидишь получать подарки, но я обожаю дарить, так что перестань вести себя как унылая стерва, открой его, влюбись в него, обними меня и скажи мне спасибо.

Я опускаю плечи, отодвигаю в сторону пустой поднос и беру коробку.

— Красиво упаковываешь, — говорю я, развязываю ленту, разрываю бумагу с одного края и вытряхиваю на стол коробку. Смотрю на картинку и выгибаю бровь. — Это что, телек?

Брекин смеётся, покачивая головой, и поднимает коробку.

— Это не телик, балда. Это электронная читалка.

— А! — отвечаю я. Понятия не имею, что такое электронная читалка, но наверняка мне такое иметь нельзя. Я могла бы просто принять её, как приняла мобильник от Шесть, но эта штука слишком большая, чтобы спрятать её в карман.

— Ты шутишь, да? — Брекин наклоняется ко мне. — Ты правда не знаешь, что такое электронная читалка?

— Очень похоже на маленький телек.

Он смеётся ещё громче, открывает коробку, достаёт читалку, включает и протягивает мне.

— Это устройство, в которое можно запихать больше книг, чем ты в состоянии прочесть.

Нажимает кнопку, и загорается экран. Брекин пробегает по нему пальцем, нажимает на что-то, и на экране появляются десятки маленьких картинок. Я прикасаюсь к одной из них, и книжная обложка заполняет экран. Брекин проводит по ней пальцем, переворачивает страницы, и вот я смотрю на первую главу.

Я немедленно начинаю скользить пальцем по экрану, заворожённо наблюдая, как легко пролистываются страницы, одна за другой. Это самая изумительная в мире вещь. Я нажимаю ещё какие-то кнопки, кликаю на ещё какие-то книги, пролистываю множество страниц. Сказать вам по-честному? Не думаю, что я видела раньше более полезное и потрясающее изобретение.

— Ничего себе! — шепчу я, пожирая глазами читалку. Надеюсь, Брекин не шутит, потому что если он попытается вырвать её из моих рук, я убегу.

— Нравится? — спрашивает он гордо. — Я закачал на неё примерно две сотни бесплатных книг, на какое-то время тебе хватит.

Я поднимаю на него взгляд — он улыбается от уха до уха. Кладу читалку на стол, привстаю и обнимаю своего друга. Лучшего подарка я в жизни не получала, и я улыбаюсь и сжимаю Брекина в объятиях, и мне совершенно наплевать, что я, типа, не умею принимать подарки. Брекин обнимает меня в ответ и чмокает в щёку. Отпустив его и открыв глаза, я невольно бросаю взгляд в сторону столика, на который избегала смотреть без малого четыре недели.

Холдер, повернувшись на своём стуле, наблюдает за нами. Он улыбается. И это не безумная, или соблазнительная, или зловещая улыбка. Это ласковая улыбка, и меня пронзает печаль. Я перевожу взгляд на Брекина.

Сажусь на своё место и отключаю читалку.

— Знаешь что, Брекин? Ты дико, невыносимо крут.

Тот улыбается и подмигивает мне.

— Это потому что я мормон. Мы, мормоны — обалденный народ.

Итак, завершается последний день семнадцатого года моей жизни. Карен снова уехала до воскресенья торговать на блошином рынке. Она собиралась отменить поездку — не хотела оставлять меня одну в день рождения, но я её отговорила. Так что мы отпраздновали вчера. Мне понравились её подарки, но ни один из них не идёт ни в какое сравнение с электронной читалкой. Да я просто мечтаю побыть на выходные одна!

Сегодня я напекла гораздо меньше, чем в прошлый раз. Не то чтобы мне не хотелось вкусненького, просто побеждает другое моё пристрастие — к чтению. Почти полночь, глаза слипаются, но я уже проглотила две книги, и мне совершенно необходимо дочитать третью. У Брекина прекрасный литературный вкус, и я даже немного расстроена, что он не рассказал мне об этой книге ещё месяц назад.

Ну всё, веки тяжелеют — не поднять, буквы расплываются, и я уже не улавливаю смысл прочитанного. Наконец выключаю читалку, гашу свет и погружаюсь в мысли о том, что последний день моего семнадцатилетия мог бы сложиться лучше, чем получилось на самом деле.

* * *