Пожиратели призраков - Клэй Маклауд Чэпмен

спокойно отвечает Амара, – дай объяснить.

– Нет, – стону я.

– Это было несерьезно, клянусь…

– Как ты могла?

– А что я должна сказать? – Амара делает осторожный шаг вперед. – Сайлас заставлял всех чувствовать себя важнейшим человеком на свете. Единственным человеком.

– О боже…

– Мы все велись на его шарм, Эрин. Отказать было невозможно.

– Когда?

Амара колеблется.

– Временами.

– Как долго?

– Недолго.

– В колледже?

– Нет.

– Значит, после выпуска.

– Да.

– Как ты могла так со мной поступить?

– С тобой? – теперь Амара злится. – Эрин, у вас годами длилось одно и то же. Вини меня, Сайласа или кого-то еще, пожалуйста, но никто не делал ни хрена с тобой.

Наша группа. Наши друзья. Четыре мушкетера – одно тело. Мы всегда шутили, что Сайлас – голова, Амара – яйца, Тобиас – жопа, а я… кем я была?

Сердцем? Черным, сморщенным куском мышц? Почему я должна была качать кровь нашей дружбы по всем венам?

Нас обезглавили. Кто мы без Сайласа?

Кто я?

Амара все еще объясняется. Искупает вину.

– Это было не серьезно. Просто так… случилось.

– Почему ты мне не сказала?

– Потому что… – Амара делает паузу, – я знала, что это тебя ранит, вот и не хотела.

– Но все равно сделала.

– Да, видимо.

– Спасибо. Большое.

– Слушай, Эрин. Я знаю, ты не хочешь это слушать, но… Чего ты от него хотела? Думала переехать за город и завести с ним детей?

Живот скручивается, когда я вспоминаю тот день, когда мы поехали в клинику.

– Я видела его, – перебиваю я Амару. – В том доме.

– Эрин… – Ее жалостливый взгляд меня доводит.

– Он был там, – я почти выплевываю слова. – Со мной. Он вернулся ко мне.

– Не надо, Эрин.

– Я нашла его. Я его вернула. Его дух явился мне. Не тебе. Мне.

– Стоп, – голос Амары отскакивает от окружающих зданий. – Я просила тебя не покупаться на херню Тобиаса. А если честно, это лишь продолжение херни Сайласа. А теперь и ты ведешь себя так же.

– Как кто?

– Сайлас.

Амаре всегда было плевать. Она думает только о себе. Она всегда была эгоисткой, эгоисткой, эгоисткой, сколько я ее знаю. А теперь она хочет сбежать.

– Ты видела что-то в доме, да?

– Хватит.

– Поэтому ты уезжаешь? Ты тоже их видишь. Просто скажи мне.

– Нет, – она медленно качает головой, слово едва уловимо.

– Скажи мне.

Амара отступает от меня на шаг.

– Кого ты видела? Кого? Сайласа?

Амара не говорит ни слова, лишь оборачивается и возвращается на вечеринку.

– ТЫ ВИДЕЛА САЙЛАСА? ОН С ТОБОЙ?

Дверь захлопывается за ней, а я стою посреди дороги. В жопу ее. Мне не нужна ее помощь. Я ухожу, рыская в сумке в поисках телефона.

Я не вижу мужчину до тех пор, пока почти не сталкиваюсь с ним.

– Господи!

Он не отходит даже после моего крика. Просто стоит на улице. Я отворачиваюсь, как только понимаю, что он голый, из промежности торчит пенис, похожий на грибок.

Я продолжаю двигаться, уверенно шагая прямо по центру дороги. Теперь бегу. Все быстрее. Он такой медленный, что через пару кварталов я теряю его из виду. Не знаю, следит ли он за мной, поэтому достаю свой телефон и вызываю такси. Еще пять минут, а значит, надо встать в углу и пождать, пока приедет «Роджер».

«Пять минут – пустяки, – думаю я про себя. – Подожду».

Я встаю под уличным фонарем, прислонившись к столбу в круге света. У меня хороший обзор, я вижу всех, кто может выйти с любой стороны. Внимательно слежу за направлением, откуда только что пришла. Ко мне ничто не может подкрасться незаметно. Я в безопасности.

Еще четыре минуты. Я вижу, как на карте движется машина Роджера.

Смс-ка. От Таннера: «Я что-то не то сказал?» Я начинаю писать ответ: «У меня сейчас сложный период…», но удаляю. Можно ему позвонить. Он же заберет меня? И отвезет…

домой

Я оглядываю обе стороны улицы. Вокруг на удивление тихо для этого времени суток, даже для понедельника. На Черч-Хилл никогда не тусили толпы, но сейчас тут нет никого.

Все еще четыре минуты.

Я поднимаю взгляд на уличный фонарь и вижу мотыльков, роящихся вокруг лампочки. Их тела изгибаются так быстро, что блеск крыльев оставляет следы в небе. «Не летите на свет, – хочу я их предупредить, – что угодно, только не выходите на свет».

Шуршание поначалу слабое – царапание пластика об асфальт. Я смотрю в обе стороны, но улица до сих пор пуста.

Я замечаю белый продуктовый пакет. Ветра нет, но пакет плывет по воздуху, время от времени опускаясь и волочась по тротуару. Ш-р-р. От этого звука у меня сводит зубы.

Такой пакет есть в каждом магазине – с желтым смайликом «СПАСИБО, ЧТО ПОКУПАЕТЕ У НАС», – но что-то в нем вызывает скрытые воспоминания.

У Сайласа была точно такой же.

Он не может быть тем же, и все же каким-то образом я понимаю, что это он. Просто знаю всем сердцем. Его пластиковый пакет нашел меня. Я почти жду, что счастливый фантом Сайласа помашет одной из ручек.

Я так и не видела, что было внутри. Наверное, личные вещи – ключи, бумажник, зажигалка. Что еще? Ручки сумки расправляются, как паруса на шхуне, прокладывая скользящий курс над дорогой и целясь мне в ноги. Он приближается ко мне. Меньше чем в трех футах…

В одном футе…

Наконец, пакет останавливается. Теперь он неподвижен. Всего несколько секунд назад я бы поклялась, что пакет пустой, но теперь мне так не кажется – его будто что-то придавливает. Ручки сворачиваются, облегая содержимое.

Я бросаю взгляд на свой телефон. Три минуты до Роджера. Значок машины всего в нескольких кварталах от пульсирующей синей точки, то есть меня, и все же расстояние между нами кажется непреодолимым.

Две минуты, обратный отсчет. Давай, Роджер, шевелись!

Пакет не сдвинулся с места. Вообще. Он ждет, когда я его открою – я знаю, я просто знаю, – но я не поддамся искушению.

Все еще две минуты. А теперь снова три. Черт.

Я просто взгляну. От этого же ничего не будет?

Ну к черту. Я смотрю.

Я наклоняюсь достаточно близко, чтобы увидеть слабый блеск чьих-то глаз, смотрящих в ответ.

Изнутри на меня смотрит женщина. Ее рот открывается, как у рыбы, вытащенной из воды и беззвучно хватающей ртом воздух. Она хочет что-то сказать, но у нее нет голоса.

Я вспоминаю фотографию в рамке на столе Сайласа в общаге. И автокатастрофу.

Это она. Наверняка. Смотрит на меня.

Мать Сайласа.

Я отшатываюсь назад, врезаясь в