Коммунисты - Луи Арагон

Морльера, слышится гул самолета. Он пикирует на деревню. Сбросил три бомбы. Все, кто был на улице, мигом распластались на земле, — видны только зады и спины. Затрещал пулемет. Бомбардировщик скрылся. Две бомбы упали в стороне от деревни, в поле; третья попала в чью-то брошенную лачугу, и она запылала. Вокруг собралась толпа зрителей. Теперь писаря из штаба дивизии строят из себя храбрецов, но стоит лишь посмотреть на них, сразу видно, что эти храбрецы сейчас только отпраздновали труса, — у них у всех колени запачканы грязью…

На большом квадратном дворе фермы, где находится штаб, бушует генерал Гревиль. Когда доктор Блаз явился туда, ему тоже попало: — Ну-с, доктор, вы зачем пожаловали? Ваше место на перевязочном пункте, а вовсе не здесь. И вот что: пришлите мне своих людей — всех, кто свободен. Надо вырыть здесь убежище.

— Но, господин генерал, мне санитары понадобятся, если будут раненые.

— Когда они еще будут, да и будут ли! Прислать сюда ваших людей, слышите? Мне надо вырыть во дворе убежище. Лентяев не присылать. Раненые!.. Скажите пожалуйста, у него будут раненые. Откуда? Немцы еще на канале Альберта…

Должно быть, и в самом деле остановимся здесь, раз генерал дал приказ вырыть убежище. На камни мощеного двора набросали груду кирок и ломов. Попробуй копни тут. Весело, нечего сказать! Все принимаются за работу. Пришлось послать и санитаров и Манака… Рауль был занят — осматривал свою машину. Монсэ и Морльер на всякий случай дежурили в школе. Санитары тихонько ворчали: землю копать не наше дело. Небось, студентов не посылают на работы.

— Удивительное дело! — говорит Блаз фармацевту Партюрье. — В санотряде мне объяснили, что здесь проходит передний край. А между тем танки еще стоят в резерве, кроме разведотряда… А легкие моторизованные части ушли вперед… вчера днем они нас обогнали… Однако по всему видно, что как раз в этих местах немецкая армия собирается нанести удар. По словам Давэна де Сессак, наши должны защищать брешь между Дилем и Маасом… но настоящая линия фронта организуется позади нас, на дороге Вавр–Намюр, и наши части должны только задержать противника…

— Как? Отсюда придется отступать?

— При вступлении в Бельгию мы получили приказ держаться на передовых позициях два дня, а потом отойти на линию фронта, которую организует, кажется, САПД…

— Что это такое — САПД?

— Ну, Североафриканская пехотная дивизия, разумеется! — Блаз был согласен с Партюрье: странный способ поднимать боевой дух и странный способ вести наступление — заранее говорить людям: занимайте позицию, но помните, что вы должны ее оставить… — Так как же? Какие части находятся между нами и каналом Альберта? Легкая моторизованная дивизия? Это, пожалуй, не очень внушительно… Смотрите, чья это машина катит сюда?.. — Из машины, остановившейся около школы, вылез полковник медицинской службы. Вот чорт принес! Сам начальник дивсанчасти Ламиран! Доктор Ламиран был ниже среднего роста, с круглыми плечами и короткой шеей, с черными седеющими усами; необыкновенно решительные движения придавали ему вид автомата. Для проформы он осмотрел перевязочный пункт, задал со скучающим видом два-три вопроса. Как у вас с имуществом? В чем-нибудь есть нехватка? Если чего недостает — сообщите. Удовлетворим немедленно. Медикаментов у нас уйма; просто даже нелепо таскать их с собой по дорогам. Вы знаете, куда эвакуировать раненых? Прекрасно. Раненых у вас сейчас нет? Хорошо. В случае переполнения можете по своей инициативе, минуя дивсанотряд, везти раненых прямо во Флерюс. Поняли?

— Но откуда же могут быть раненые, если противник находится на канале Альберта?

Дивизионный врач так и подскочил: кто вам сказал? Да немцы в семи километрах отсюда. А может быть, уже и ближе… Блаз и Партюрье чуть-чуть побледнели. Доктор Ламиран засмеялся: что, струхнули немножко? Но какой же это осел сказал вам?.. Да, видите ли… генерал говорил… А четверть часа назад он приказал вырыть убежище во дворе фермы: тут, очевидно, должна быть позиция.

Ламиран пожал плечами: — Ну, видите ли, генерал Гревиль… Я-то давно его знаю… Он мог и нарочно это приказать, чтобы никто не думал, что противник подходит… Это весьма доблестный офицер… но методы его несколько парадоксальны… Слушайте, Блаз, хотите сами убедиться? Садитесь со мной в машину. Я вас повезу посмотреть позиции. Со мной в машине мой помощник — Варнэ. Знаете его? — У лейтенанта Варнэ, рослого малого, вид был строгий и унылый, что до некоторой степени объяснялось размерами его носа, столь мизерными, что обладателю его как будто даже трудно было дышать. Блаз сидел рядом с лейтенантом, а Ламиран на переднем месте, в кабине водителя. Машина взяла с места рывком, словно оторвалась от земли, и казалось, что у нее такие же движения автомата, как у самого дивизионного врача. — Я, право, не понимаю… — сказал Блаз. — Ведь на Большой Гетте, в усадьбе Геккеров, наш санотряд поставил палатку для операционной… А если противник так близко…

Это замечание оказало любопытное действие на лейтенанта Варнэ: он засмеялся в нос тоненьким смешком. Ламиран объяснил, что военный врач всегда должен быть на переднем крае, должен разведывать те позиции, где могут быть раненые, знать, куда надо послать санитаров с носилками, быть готовым ко всяким случайностям. — И вообще, санотряд должен показать себя, дорогой мой! Пора рассеять нелепые сказки… — Дорога извивалась между такими высокими откосами, что, казалось, едешь по дну оврага. Если боши так близко, почему же не слышно пушек? — Это война не обычного типа, — сказал полковник. — Вы знаете, что мы перехватили неприятельские сообщения по радио? Да-с, так вот, немцев поражает, что наша армия не применяет маскировки… Они передают по всем направлениям, что французские войска наступают без маскировки… Мы не применяем маскировки, а они сообщают об этом в открытую, словно хотят дать нам совет! Зато они сами, судя по первым донесениям нашего кавалерийского корпуса, похожи на солдат Макдуфа[559], — помните «Макбета»? Все замаскированы ветвями, листьями, машины превращены в беседки, обвитые зеленью…

Теперь вдали уже слышались выстрелы. Въехали в какую-то деревню и натолкнулись на заграждение, из-за которого выскочили вооруженные люди. Машина остановилась. Ламиран поговорил с бельгийцами, защищавшими опорный пункт. Помогая пояснению жестами, они показали, какой дорогой ехать. В следующем селении, которое перерезала речка, перегороженная мельничной плотиной, стояли в засаде французы. Немного подальше, в пустом помещении брошенного кабачка, где над входом висела традиционная высохшая ветка, офицеры допрашивали пленного — белесого юнца в светлозеленой военной форме. Это был первый немец, которого увидел Блаз: — Совсем