Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева

– Не всех, – перебила ее Полина, оторвавшись от звездного неба и переведя взгляд на Машу. – Некоторых не успела.

– Не успела? Кого именно?

– Лину, например, – она пропала без вести. Кристина погибла…

– Погибла? – расстроилась Маша. – Как погибла?

– Не буду рассказывать, не проси.

Этот внезапно повелительный тон Маша усвоила и не настаивала на своих просьбах. Но если раньше он ее подавлял, она сразу тушевалась, боясь нанести обиду своей спасительнице, то сейчас понимала, почему Полина так поступает.

– Ладно, – сказала она. – Кристину пока отставим. Но с Лаймой я вижусь каждый день, мне ясно, что с ней. Про нее ты можешь рассказать, не боясь, что мне придется вызывать врачей.

Теперь большую часть времени Маша проводила с Лаймой, не видеть, что та не в своем уме, невозможно, безусловно, мучил вопрос – как же это случилось. Полина молчала, с другой стороны, раз она не отказала категорически, как было не раз, можно попробовать ее уговорить:

– Пойми, ты вытащила меня, когда я уже стояла одной ногой в могиле, когда знала и привыкла к мысли, что умираю. А каждый человек, даже находясь в помойке, даже когда его держит крепко смерть, мечтает жить. А я не надеялась ни на что, мне неоткуда было ждать чуда и вдруг… чудо пришло ко мне. Ты нашла меня, забрала, заплатила за мою операцию, фактически два раза подарила мне жизнь. Разве я могу тебе отплатить тем же? Меня это угнетает, а ты ничего не требуешь взамен. Я готовилась к журналистике, поэтому мне хочется знать – что тобою двигало? Поверь, моему здоровью больший вред наносит незнание, к тому же я в отличной форме. Хочешь, станцую?

– Не надо, – отказалась от танцев Полина.

Поднявшись со своего места, она прошла к бордюру, еще не решаясь удовлетворить любопытство Маши, и смотрела на огни. Тогда гостья, решившая не отступать, подошла к ней и, тоже любуясь каскадом огней, продолжила:

– К этому времени я могла уже не видеть этих красочных огней, не видеть тебя, могла не дышать этим влажным воздухом, а я дышу. И сил прибавляется, и желания появляются, планы рисуются… Ты советовала написать книгу о себе, я готова и хочу, но как опишу события в Фуджейре? Я же ничего не понимаю.

Полина повернулась к ней лицом и неожиданно согласилась:

– Раз ты вспомнила, как убедить меня, значит, действительно окрепла. Ладно, идем к столу, пить хочется.

Маша решила поухаживать за хозяйкой, которая постоянно опекала ее и не давала лишний раз пальцем пошевелить. Она налила терпкого лимонада в стакан Полины, подала его ей. Та начала после паузы, собравшись с мыслями, видимо, воспоминания для нее неприятны, потому и уставилась в точку на столе:

– Лайму сложно было найти, она потерялась. Бесследно. Нашли только два года назад на общественном пляже в Турции. Она там жила фактически под открытым небом, каждая мразь могла ее поиметь, дав немного еды. Но были и добрые люди, которые кормили ее из жалости, давали одежду, такие есть во всех странах, их больше среди простых людей, которые сами терпят лишения. А будь иначе… иначе этот мир стоило бы взорвать.

– Она не в себе, – сказала Маша. – Это можно исправить? Ты же наверняка показывал ее врачам, что они говорят?

– Воспаление ума, так назвал ее состояние здешний знахарь, вряд ли поддается лечению. Я показывала Лайму и докторам с дипломами. Понимаешь, каждый подобный случай – отдельная история, даже проникнув в нее, найти поломку и исправить, практически нереально. Мозг человека до сих пор не понимают ученые, Бог надежно его охраняет. Лайма немножко в первобытном состоянии, ну, это как бы отказ от всего, что она знала, живет в своем ограниченном мирке. Но тебя-то узнала! И это победа.

Маша боялась показать, как разволновалась, хотя ничего нового для нее Полина пока не рассказала. Просто она вспомнила о своей вине и поспешила заговорить о ней, чтобы не расплакаться, все-таки диалог отвлекает от эмоций:

– Я уговаривала ее поехать со мной, я. Так хотелось заработать, посмотреть мир, узнать что-то новое, увидеть краски…

– Стоп, стоп! – подняла Полина ладонь, соединив брови. – Не вини себя, это глупо и непродуктивно. Разве ты знала, что сама попадешь в рабство? Боже мой, двадцать первый век и… рабы. Причем рабство в самом дремучем виде, каким его знали две и три тысячи лет назад. Но знай, может быть, это тебя утешит – некоторым удалось вырваться.

– Вырваться? То есть без твоей помощи?

– Именно. Катюшка молодец, она фейерверк изобретательности. Знаешь, своим нынешним положением я ведь ей обязана.

Восстановив образ Кати перед глазами, Маша невольно улыбнулась, потому что с лица этой неугомонной студентки улыбка никогда не сходила. Вот уж кто состоял из сплошного позитива – это Катя, парни бегали за ней толпами, считая легкомысленной и доступной, но их ждало глубокое разочарование. Проведя детство в детдоме, она следовала главным целям: выучиться, найти достойную работу, приобрести свой угол, создать семью, родить детей. Вовсе не выдающиеся цели, а могла бы желать: стать известной актрисой с ее-то данными, могла мечтать о карьере модели, о старичке с мешком денег, чтобы жить в роскоши и ни черта не делать.

– Ты обязана ей, ты? – не верилось Маше. – Она тебя вытащила, как ты меня и Лайму? Значит, ее положение еще выше?

– Нет, совсем не так, – рассмеялась Полина, потом неожиданно задумалась, вспоминая давнишние времена. – Я оказалась самой слабой из вас, если помнишь, постоянно плакала, а вы меня еще и жалели. Ничего не могла с собой поделать, потому что от страха едва жива была. Вас постепенно увозили в неизвестность, нас с Катей последними перевезли в более-менее нормальные условия и в один их Эмиратов. Ее запугали и стали водить к богатым клиентам… М-да, законы строжайшие, а богатым разрешено пользоваться услугами проституток. В то же время, если узнают, что обычные граждане живут вне брака, могут приговорить к казни, невзирая на иностранное гражданство. В Фуджейре был показательный случай, правда, казнь женщине заменили тюрьмой. Это Восток, двойные и тройные стандарты не редкость, впрочем… во всем мире есть эта болезнь. В общем, я ждала своей участи каждый день, а ничего не происходило, ожидание тоже ад…

– Безусловно, – согласилась Маша. – Потому что в том ожидании не было перспектив, не было вариантов, только один – плохой.

– Но как выяснилось позже, у меня было преимущество перед вами – я не познала мужчину, так выражаются на Востоке. Поэтому меня держали где-то полтора года, ждали крупного клиента, наконец, продали. А покупатель подарил меня Ашрафу.

– Я не поняла, как же Катя тебе помогла?

– Она тоже не раз падала духом, ее частенько охватывало отчаяние, но Катя сильнее меня, она брала себя в руки. И однажды поставила перед собой мегацель: подобрать адекватного клиента и влюбить его в себя. Ей это удалось, она же великий манипулятор. Клиент выкупил ее, это был турок и увез в Турцию. Несколько лет она жила в отдельном доме, ни в чем не нуждалась, только у турка была семья, да и клетка Катю не устраивала, как и сама Турция. Она страстно хотела вернуться в Россию, однажды выкрала свой российский паспорт… Я уж не знаю, зачем хранят паспорта наложниц, легче его уничтожить, чтобы человека как бы не существовало…

– Для