Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева

очень больно бьют. К сожалению, ты женщина, но и на тебя найдется кнут.

– Так, все сказал? Выход за твоей спиной.

А Феликс наоборот поступил: скрестил на груди руки, откинулся на спинку стула, давая понять, что не уйдет, пока не выскажется:

– Марихуана, хочу дать тебе один ценный совет.

– Не нуждаюсь ни в чьих советах, у меня своя голова.

– А я все равно дам, так как голова твоя подводит тебя. Итак, совет. Не заступай за красную линию, обычно эта ошибка имеет роковые последствия, захочешь исправить, а поезд ушел далеко и навсегда. Так что остановись вовремя.

– Пошел вон. Надоел.

В упор глядя на это существо с больным самолюбием, замашками кинозвезды и амбициями бездарного политика, мечтающего о троне, он невольно скорчил жалостливую мину, несущую дополнительное оскорбление для сдвинутых. Она никак не поймет, что приветливость и доброта украшают даже некрасивых, а с неплохими данными, как у нее, обращаются вольно качества-вредители: высокомерие, чванство и злость. Да вот беда: его она не услышит. Впрочем, кое-что он способен донести до ее ушей, это то, что навредит лично ей.

– Тогда слушай последнее китайское предупреждение, – встал во весь рост Феликс, а рост у него, слава богу. – Запоминай. Если ты мне, Пашке, Женьке Сорину будешь вставлять палки в колеса, пожалеешь. Я промолчал прошлый раз, на деле «Граций», но у меня есть все основания полагать, что ты стучала о ходе следствия заму прокурора, который, если помнишь, в камере СИЗО почему-то подавился собственными носками. Когда мы это поняли, сразу перестали докладывать при тебе о своих успехах. Нагоняй получали, несправедливость терпели, результат тебе известен – мы на коне.

– Хм! – презрительно фыркнула Ольга. – А ты докажи.

– Неужели думаешь, что я, зная твою «ангельскую» натуру, не имею доказательств? И запомни, никакая крыша тебе не поможет, никакая. Надеюсь, ты помнишь, кто на прошлом деле погорел – те, кто считал себя непотопляемыми божками, включая зама прокурора…

– Вообще-то, я обязана давать ответы прокурору и заму, когда меня спрашивают…

– Не свисти. Кроме этого, я могу сейчас тебе поставить в вину твои профессиональные «заслуги».

– Заслуги и поставить в вину? – усмехнулась она, хотя ей стало не до смеха. – Ты что несешь, неуч?

Он решил не реагировать на хамство, а усмехнулся в ответ:

– Не притворяйся, ты знаешь, о чем я толкую уже десять минут и, надеюсь, сделаешь правильные выводы. На! – кинул на стол копию акта. – Изучи собственный опус, найди ошибки, а ты их делаешь постоянно. Может, это только мне и Терехову так не везет, не знаю, но страдает именно наша работа, вот и приходится твою доводить до ума. Я нашел ошибки в твоем опусе, ищи и ты, хотя… знаешь их сама, я думаю. Всего тебе, чего сама желаешь.

И ушел с гордо поднятой головой…

Сейчас вряд ли Феликс чувствовал себя победителем, конфликт только усугубился, что не сулит взаимопонимания в будущем. Павел молчал после его рассказа о посещении Оленьки. Конечно, не бывает идеальных отношений на работе абсолютно со всеми, но и открыто враждебные редкость. Вообще-то, предпочтительней открытый враг, чем скрытный. Павел выдержал слишком длинную паузу, собственно, в этой ситуации он искал приемлемый вариант, который поможет обходить Ольгу стороной. Нет, правда, не жениться же ему на Коноплевой, она была бы не прочь, да он не потянет ношу.

– Красную линию перед ней надо было провести, – сказал Феликс, сделав упор на слове «надо». – Всем известно: безнаказанность развращает, а я только предупредил.

– Знаешь, где камень – всегда обойдешь его, – высказался Терехов, в общем-то, одобрив Феликса. – Так в чем она просчиталась?

– Рост, – оживился Феликс. – При ударе по голове реально вычислить рост убийцы. В Олькиных бухгалтерских отчетах из морга об этом ни слова. Дальше. Эксперт способен определить силу удара и по этому параметру вычислить, кто убивал – подросток, женщина, мужчина, старый человек.

– Считаешь, сознательно не дописала? – осведомился Павел.

– Черт ее знает, – поднял тот плечи. – Она не одна занималась исследованием, но отчет писала Конопля, эксперт-то она. Понимаешь, я не могу о ней говорить в положительном ключе, язык не хочет, поэтому думаю – да, сознательно.

– М-да, нам очень помогли бы эти знания, – вздохнул Павел.

– Поздно крыльями махать, – сказал Феликс. – Обеих Гришак похоронили, о чем позаботилась Маслова Оксана, на том ей спасибо. Допустим, откопаем Нютку…

– Ага! – обрадовался Женя. – Наказать Коноплеву почти разложившимся трупом… Нет, вы представьте: Нютка и так была двадцать пятой свежести, когда ее из воды выловили, а сейчас, пролежав в земле…

– Сорняк, не стоит возвращать ее на свет белый, Конопля нас уроет, зуб даю, – возразил Феликс. – Она точно крышу заполучила… Да и не нужно делать лишние движения, обойдемся. Покровский осмотрел рану Будаева…

– Как он? – в унисон воскликнули Павел и Женя.

– Неважно. В себя пришел, но состояние тяжелое, его все время вводят в спячку. Во-первых, последствия удара – сотрясение и не слабое. Во-вторых, кость на голове, как я понял, треснула, ну и два перелома. Времени прошло многовато, но Покровский на перевязке осмотрел рану, изучил снимки, динамику и предположил, что рука не очень сильная была.

– Женщина? – подхватил Павел.

– Скорей всего, – кивнул Феликс. – Но это мог быть и неумелый мужчина, не обладающий достаточной силой.

– А рост? – напомнил Павел.

– В данном случае с ростом проблема и вот почему. Когда я рассказал ему, где мы нашли Будаева, как доставали, он задавал много вопросов и сделал вывод. Мы долго гадали, каким образом Спартак попал в подвал, а он… теперь барабанная дробь. Он стоял на лестнице, ведущей в подвал, или спускался по ней вниз. В этот момент и получил удар по голове предположительно небольшим молотком, судя по слегка раздробленным костям черепа.

Вдруг заерзал Женя, почесав свою голову, всплеснул руками и затряс ими перед Феликсом, пока не сформировал мысль:

– Поэтому… Поэтому мы… Мы же искали кровь во дворе, на полу в доме, на стенах и подоконнике… а ее не было нигде. Только на лестнице, ведущей в подвал, на полу в подвале и на одежде Будаева. Поэтому!

– Чего ты так возбудился? – ухмыльнулся Феликс. – Нам впору плакать, а не радоваться, мы не сообразили, как попал в подвал Будаев…

– Не комплексуйте, – прервал его Павел. – Для этого существуют эксперты, чтобы помочь нам соображать.

Все равно самолюбие уязвлено, а это неприятно. Наступила пауза, потому что все трое уперлись в тупик – ведь и с новыми данными нет мотивов, нет версий. А главное – подозреваемые могут запросто оказаться мыльным пузырем, на который потрачена уйма времени. Как назло не складывается дело, лишь успешно расползается.

– Может, пора вызвать Ижевскую? – робко спросил Женя Павла.

– Почему только ее? – вытаращился Феликс – Ты Мариночку ищи, дружище, она, полагаю, знает убийцу. Ижевской нет на девяти фотках, она не прячется, рассекает по городу в автомобиле, звонит и справляется о здоровье Будаева, гуляет в парках и на набережной, занимается сексом с Масловым… Кстати! Маслов и его жена Оксана чем не претенденты на убийцу? Маслов не орел, не боксер, а слабак, крыса банковская. Почему бы ему не защитить свою жену…

– От кого? – бросил вопрос Павел.

– Не знаю… Выяснится, – уверенно заявил Феликс. – И его жена сильная дама, я имею в виду морально сильная… но она