Севастопольский вальс - Александр Харников
Шрифт:
Интервал:
– Это что – те, которые оборотни? – Мне стало вдруг не по себе и захотелось перекреститься. Бабка рассказывала о колдунах, которые могли превращаться в волков, и которые нападали на людей, возвращавшихся затемно в свои дома.
Сан-Хуан на минуту задумался. Он почесал затылок и сказал:
– Не совсем, Эрик, двуногие волки – это люди, которые, как дикие звери, готовы убивать незнакомых людей лишь потому, что те говорят на другом языке и не похожи на них. Ну, вроде тех поляков и англичан, которые напали недавно на нас. И на этот раз первыми напасть должны будем мы. Принцип же охоты на них такой же, как и на волков. Загонщиками будут мои ребята. А вы будете егерями, ну, и с вами еще несколько наших с пулеметами.
Вот как! Что ж, я согласен поохотиться. Уж поляков я с удовольствием бы взял на мушку. Ведь они, сволочи, убили Свена, моего лучшего друга. Эх, говорил я ему тогда, мол, у тебя дома жена молодая, какого же черта ты прешься к проституткам. А тот мне в ответ – да когда я жену еще увижу, а деньги есть, и тратить их не на что. Выдали нам их зачем-то вперед в Данциге. Вот и лежит он теперь в Бресте на кладбище вместе с двумя другими такими же посетителями «веселого дома» пани Шидловой.
Я тут все пытался написать письмо его родителям и Ингрид; Александр обещал отослать его из Киева, вместе с известиями о смерти родственникам двух других. Тем я написал быстро, с ними я так не дружил, а вот про Свена все никак не получается…
Вскоре после нашего разговора капитан о чем-то долго говорил по своей «рации» – так называется прибор, с помощью которого он переговаривается со своими солдатами – после чего наш пароход причалил к берегу. Половина из нас по приказу капитана расположилась на левом берегу, а половина – на правом. Окапываться времени особо не было, и мы расположились кто в деревьях, кто за бревном, а кто в небольшом овражке.
Сам же Сан-Хуан и его бойцы переоделись в уже знакомые мне лохматые костюмы и сразу стали похожими на троллей. Капитан говорил мне, что такие костюмы у них прозвали «кикиморой» – у русских так называют лесную нечисть. Удобная штука – рядом с тобой на расстоянии двух шагов пройдет человек и не заметит. Надо будет попросить у капитана такие костюмы для моих ребят. Мы готовы их даже купить – лучше на полезную вещь деньги потратить, чем на шлюх и на водку.
На носу нашего «Егеря» – подходящее название дали пароходу – за бухтой каната устроились трое «пятнистых» солдат с пулеметами – так ребята с эскадры именуют это оружие. Я их плохо знаю, но, как мне кажется, они из тех самых «морских людей», которые на Престэ перебили французов.
На другом берегу канала в пятнистом костюме расположился со своим непонятным устройством с трубой спереди тот самый Ник, которого мы все теперь с уважением называли Берсерком. А на нашей стороне за кочкой залегла прекрасная и неприступная Валькирия, в которую теперь тайно влюблены, наверное, все наши «охотники». Это та самая девица, которая во время прошлой перестрелки двумя выстрелами уложила польских артиллеристов, то есть на двух врагов больше, чем все наши «охотники», вместе взятые. Ник попытался уговорить ее остаться на «Егере», но она лишь с досадой махнула рукой, после чего Берсерк шепнул мне на ухо:
– Эрик, не спускай с нее глаз! Смотри, чтобы ни один волос с ее головы не упал. А то я вас всех… – и он показал мне свой увесистый кулак.
Я с уважением посмотрел на Ника. Да, такой если врежет – мало не покажется. Как он тогда поляков ружьем молотил – любо-дорого было смотреть.
Самое интересное, что и Берсерк и Валькирия живут в одной каюте, но ничего такого между ними нет – я-то сразу вижу, когда между мужчиной и женщиной существуют «отношения». А пару дней назад на мой прямой вопрос, почему они не вместе, он мне ответил просто:
– Эрик, она мне как родная сестра. Ты бы стал приставать к своей сестре? Вот то-то… А вообще она замужем, а у меня есть невеста.
Задумавшись про гордую красавицу, я и не заметил, как капитан со своими ребятами словно растворился в лесу. Только что они были здесь, и вдруг их не стало.
Ждать нам пришлось чуть больше получаса. Потом я услышал вдалеке выстрелы и беспорядочный топот, словно в нашу сторону мчалось стадо лосей. Но это были люди. Я даже не успел их как следует разглядеть. Рядом со мной почти беззвучно захлопало странное ружье Валькирии, а с другой стороны канала из такого же ружья по полякам стрелял Берсерк. Вскоре мы увидели с дюжину человек, бегущих в нашу сторону без оружия; после того, как «охота» закончилась, мы нашли их ружья и пистолеты на лужайке и в кустах. «Двуногие волки», решив, что налегке бежать легче, побросали оружие. Как бы то ни было, после нескольких выстрелов с нашей стороны оставшиеся четверо – трое с нашей стороны и один на правом берегу, не сговариваясь, бухнулись на колени, задрав руки к небу.
И тут я услышал цокот копыт на той стороне канала. Берсерк поднял ружье, и со скачущей во весь опор лошади на землю слетел наездник. А взмыленную кобылу с большим трудом поймал за уздцы мой приятель Юхан. Бедняга была вся в мыле и вздрагивала от раздававшихся неподалеку выстрелов. Потом что-то взорвалось, словно корабельная бомба, и сражение закончилось.
Позднее выяснилось, что в бою убито двадцать восемь поляков, ранено шестеро и четверо попали в плен. А всадник, которого подстрелил Ник, оказался еще одним англичанином. Ранение, которое он получил, было смертельным, и он умер минут через десять после окончания боя. Одиннадцать нападавших убили ребята капитана Сан-Хуана, девять убиты из пулеметов, а двое из «подствольника» – это такая штука, которая прикреплена снизу к ружьям «пятнистых» и стреляет гранатами, взрывающимися, словно орудийные бомбы. Троих нападавших убила Валькирия и четверых, включая англичанина – Ник.
А мой взвод сумел застрелить лишь двоих, причем обоих на другом берегу. Стыдно признаться, что мой личный выстрел ранил лишь одного, причем легко…
«Обидно», – подумал я. Тем более что после битвы всех нас капитан Сан-Хуан отправил копать могилы для убитых поляков. Зато у нас на этот раз потерь не было. Вообще.
На следующий день мы добрались до Пинска. Капитан, Ник и флигель-адъютант Шеншин высадились на берег и посетили здешнее начальство. Но после разговора с ним пленных решили не отдавать, а взять с собой. На мой вопрос, почему они так решили, капитан, поморщившись с досады, пояснил:
– Знаешь, Эрик, не понравилась мне рожа у полицмейстера. Да и акцент у него польский. Пусть лучше пленные побудут у нас. А то не удивлюсь, если они вдруг сумеют сбежать из-под стражи.
И приказал не расслабляться – наше путешествие еще не закончилось. Но, слава богу, дальше мы шли без каких-либо приключений по широкой и быстрой Припяти. И, наконец, ровно через неделю после «охоты на волков», наш караван добрался до огромного и красивого города на крутых холмах. Это был Киев – древняя столица России.
Здесь нам дали немного времени погулять по городу, наказав, правда, держаться вместе, пить мало и не посещать «веселые дома». И, как ни странно, ни один из моих ребят не нарушил приказа. Впрочем, все уже знали, что во второй половине дня предстоит большая работа – мы отпустили домой «Курьера» и «Егеря», а вместо них мы получили новый пароход, побольше и поудобней. Нужно было перегрузить на него то, что хранилось в трюмах наших двух небольших трудяг. Кстати, пленных я больше не видел; Ник позднее рассказал мне, что, пока мы пялились на красоты древнего Киева, капитан Сан-Хуан отправил их под надежной охраной в Санкт-Петербург.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!