Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг. - Алексей Юрьевич Безугольный

Резкую встряску народное ополчение получило довольно неожиданно. 29 июля 1941 г. на должность командующего войсками вновь образованного Резервного фронта был назначен генерал армии Г.К. Жуков[524]. В составе фронта находились 32-я и 33-я армии, укомплектованные десятью московские дивизиями народного ополчения (еще две московские дивизии были в тот момент в составе других армий). Уже 7 августа 1941 г. Жуков направил короткую докладную записку на имя заместителей наркома обороны маршала Советского Союза Г.И. Кулика и армейского комиссара 1-го ранга Е.А. Щаденко[525], в которой изложил свое возмущение состоянием дивизий народного ополчения. Он возмущенно докладывал, что полученные им дивизии небоеспособны в связи с тем, что имеют большое количество совершенно необученных людей, «не умеющих даже владеть винтовкой»[526], в том числе лиц, не годных к строевой службе; наличный состав командиров не квалифицирован и не способен руководить боем; дивизии оснащены оружием разных систем, что требует различного снабжения; наконец, «хозяйственно дивизии не обеспечены и не могут тронуться с места»[527].

Жуков предложил немедленно отчислить из дивизий всех ополченцев, негодных к строевой службе, пополнить каждую из них не менее чем по 500 человек опытных красноармейцев; заменить командиров в звеньях рота – батальон – полк опытными фронтовиками, прошедшими лечение; обеспечить дивизии гужевым транспортом, средствами связи и др. Он предупредил, что, «если не будут приняты немедленные меры, имеющиеся недостатки могут привести к тяжелым последствиям»[528].

Г.К. Жуков позаботился о том, чтобы проблемы боеспособности московского ополчения получили огласку в среде высшего военно-политического руководства страны. Докладная записка Кулику и Щаденко в копиях была направлена И.В. Сталину, членам Государственного Комитета Обороны В.М. Молотову, Г.М. Маленкову, а также заместителям наркома обороны Б.М. Шапошникову и А.В. Хрулеву. Маленков довел докладную записку Жукова до сведения Сталина, который через членов ГКО Г.М. Маленкова и Л.П. Берию вскоре дал указания Е.А. Щаденко «об обеспечении народно-ополченческих дивизий наравне с дивизиями Красной армии и о замене вооружения иностранных образцов на русское оружие»[529].

Однако на этом дело не остановилось. Едва приступив к реализации намеченных мер по перевооружению и доукомплектованию ополчения, уже 12 августа Щаденко, согласовав свое мнение с начальником Генерального штаба маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым и начальником Тыла Красной армии генерал-лейтенантом интендантской службы А.В. Хрулевым, предложил И.В. Сталину план радикального преобразования московских ополченческих дивизий: «Перевести [дивизии народного ополчения] на общее положение с дивизиями Красной армии, произведя их доформирование и укомплектование по штатам, утвержденным Государственным Комитетом Обороны для вновь формируемых дивизий»[530]. Все дивизии народного ополчения 32-й и 33-й армий зачислялись на все виды снабжения и вооружения Красной армии.

Это предложение было одобрено Сталиным. 23 августа 1941 г. была издана директива Е.А. Щаденко № Орг/2/539420, которая требовала «для установления единой организации стрелковых дивизий Красной армии» перевести дивизии народного ополчения на новые штаты сокращенной стрелковой дивизии военного времени (№ 04/600—04/602, 04/605— 612), доукомплектовывать их до численности в 11 634 человека каждая[531], пополнить лошадьми, транспортом, средствами связи, перевооружить отечественным стрелковым и артиллерийским вооружением[532]. Дивизии ставились на все виды снабжения и довольствия Наркомата обороны. В дальнейшем было приказано «дивизии народного ополчения обеспечивать на общих со всеми частями Красной армии основаниях»[533]. Заявленные планы были осуществлены в основном в течение сентября 1941 г.: на пополнение дивизий было отправлено 49,4 тыс. человек, 32,9 тыс. лошадей, 39,6 тыс. отечественных винтовок, 1738 пулеметов, 998 минометов, 190 орудий[534]. Первоначально московские дивизии сохраняли прежнюю нумерацию и наименования по районам Москвы, однако 19 сентября 1941 г. директивой заместителя наркома обороны маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова № Орг/2/540124 все они получили общеармейские номера, а наименование «народное ополчение было снято»[535].

Московская история, в которую волей-неволей оказалось вовлечено все руководство страны и Наркомата обороны, имела определенный резонанс и оказала влияние на дальнейшее строительство частей народного ополчения. Заместитель наркома обороны – начальник Тыла КА А.В. Хрулев в своей записке на имя Г.М. Маленкова и Е.А. Щаденко предложил для того, чтобы впредь не повторялась ситуация, подобная той, что произошла с московскими дивизиями, «установить впредь порядок»: зачислять дивизию народного ополчения «на все виды вооружения и снабжения Красной армии с момента поступления ее в распоряжение командования фронта»; а от Генерального штаба своевременно получать информацию о местах, масштабах и сроках таких формирований, «дабы ЦУ НКО могли своевременно учесть их потребности в своих планах снабжения»[536].

На то, что ополчение впервые стало пониматься как некий единый институт, обладающий общими организационными признаками, указывает и то, что практически одновременно с московскими дивизиями общевойсковые номера в течение 21–24 сентября 1941 г. получили все ленинградские дивизии народного ополчения. Правда, они не переформировывались на новые штаты, поскольку были втянуты в бои. В этот же период в поле зрения Главупраформа КА попали и другие дивизии народного ополчения, формировавшиеся в тылу. Например, Ивановская дивизия народного ополчения была тщательно обследована, после чего начальник Моборготдела МВО интендант 1-го ранга Калинин пришел к выводу: «Организация дивизии должна быть единой с организацией стрелковой дивизии Красной армии и соответствовать требованиям боевой деятельности дивизии. Поэтому дивизию надо формировать по нормальным штатам стрелковой дивизии сокращенного состава»[537]. Вскоре дивизия была переформирована в 49-ю Ивановскую стрелковую дивизию. Московские и Ивановская дивизии переформировывались по новому тогда штату сокращенной стрелковой дивизии военного времени № 04/600, на который переводилась все вновь формируемые стрелковые войска Красной армии. 234-я Ярославская стрелковая дивизия поздней осенью формировалась по еще более свежему штату 04/750. Для московских, ленинградских, ивановской, ярославской дивизий как для боевых организмов ополченческая глава истории закончилась. Правда, она не закончилась для их личного состава – парадоксальное юридическое положение ополченцев, зачисленных в кадр Красной армии, будет описано в одной из следующих глав.

История с московскими дивизиями все же стала лишь локальной победой военного ведомства над военно-организационной стихией на местах. По мере ухудшения остановки на советско-германском фронте осенью 1941 г., когда фронтовая обстановка повсеместно нарушала командно-административную вертикаль, приходилось принимать быстрые самостоятельные решения. Отсюда появляется разнообразие организационных форм и наименований таких подразделений. Летом 1941 г. самый пестрый перечень добровольческих частей дал Ленинград, создавались истребительные батальоны и полки, дивизии народного ополчения, партизанские отряды, рабочие отряды (батальоны), отдельные артиллерийско-пулеметные батальоны, подразделения танкистов, команды бронепоездов и др. В Москве при приближении фронта в октябре 1941 г. перечень военизированных формирований также быстро вырос: с санкции московских властей возникли коммунистические и рабочие батальоны, отряды истребителей танков и т. д. Непосредственно в боевой