Холодный человек - Алексей Атеев

Май недолго пожирал глазами атласные плечики Летиции. Вскоре он сделал предложение. Свадьба была назначена на сентябрь. С того времени Май стал бывать в нашем доме уже на правах жениха.

Чем больше я общалась с сим молодым человеком, тем сильнее влюблялась в него. Дошло до того, что я не могла находиться рядом с ним без того, чтобы не краснеть, бледнеть, дрожать и гримасничать. Мое состояние стали замечать окружающие, в первую очередь матушка, которая осуждающе на меня поглядывала, а однажды весьма строго отчитала. Но что я могла поделать с собой? Сердцу ведь не прикажешь. К тому же натура моя, страстная и противоречивая, стала следствием смешения холодной немецкой и жгучей французской кровей. А среди моих французских предков был, по словам матушки, знаменитый Жиль де Ре – Синяя Борода.[2]

Короче говоря, я начала чахнуть. Образ Мая неотступно стоял перед глазами, и силу страданий моих трудно было даже вообразить. Усугублялось это положение еще и тем, что Май то ли действительно не замечал моих мук, то ли делал только вид, что их не замечает. Он относился ко мне весьма благосклонно, на людях вел себя очень деликатно, однако иной раз в каком-нибудь темном уголке мог прижать меня, потрогать за грудь, попытаться поцеловать… Все это только разжигало мой пыл. Я не находила себе места. Голова моя только и была занята мыслями, как добиться благосклонности Мая.

Однажды, помнится, дело было в июле, сестрицы мои захотели устроить пикник за городом, на берегу речки. Взяли с собой корзинки с провизией, вином и отправились. Кроме нас – троих сестер – и лакея, присутствовал и Май. Как сейчас помню: стоял жаркий, безоблачный день. Мы расположились на берегу в тени старых берез. Вокруг не было ни души. Слегка перекусив и выпив по стакану мальвазии, мы стали резвиться, бегать по поляне, играть в догонялки, в жмурки и в серсо. Однако жара, да и выпитое вино сделали свое дело. Нас разморило. Кто-то, не помню уже, кто именно, предложил выкупаться. Все охотно согласились. После недолгих поисков отыскали на берегу укромную бухточку, скрытую от любопытных взглядов густыми кустами. Служанок с нами не было, и пришлось разоблачаться самостоятельно. Конечно же, купались мы только втроем. Наплескались вдосталь. Когда я выходила из воды, показалось: за кустами кто-то прячется. Собственно, я ничего толком не разглядела. Однако мелькнуло нечто блестящее – как я потом поняла, золотое шитье мундира Мая. И еще. По возвращении с купания я заметила, как смотрит на меня Май. В его взгляде появилось нечто новое, обжигающее и маслено-сладкое. Так смотрят на женщину, которой желают обладать.

Поздно вечером, когда в доме уже все спали, я услышала в саду, куда выходило окно моей спальни, какой-то шорох. Вскоре в него кто-то осторожно постучал. Душа моя ушла в пятки, однако я набралась мужества подошла и отворила. Из сада на меня глядело лицо Мая. Ни слова не говоря, он вскарабкался на подоконник. А дальше… Стоит ли заострять на этом внимание, и так все понятно. Мы стали любовниками.

Я втайне надеялась, что Май переменит свое решение и попросит моей руки. Но тщетно. Он вовсе не собирался это делать. Днями он продолжал волочиться за Летицией, а ночи проводил у меня. При этом Май обращался со мной как с глупенькой девицей. Всерьез не принимал. Изводил насмешками, вначале ласковыми, а потом все более грубыми и язвительными. По его словам выходило, будто я сама затащила его в свою постель. Злость, а пуще того бешеная ревность заполнили все мое существо. Я искала выход. И…

Тут баронесса сделала длительную и многозначительную паузу, видимо ожидая вопроса со стороны Веры. Однако вопроса не последовало.

– И нашла его, – изрекла Амалия. – Я решила сжить со света Летицию. К тому времени в ранее горячо любимой сестре я видела только ненавистную соперницу. Уничтожить Летицию я решила с помощью толченого стекла. Я видела, как дворовые мальчишки травят бродячих кошек и собак. С помощью камня толкут разбитые бутылки, потом подмешивают толченое стекло в мясной фарш, лепят из него котлеты и скармливают псам. Через несколько часов животное дохнет в страшных мучениях. Я тоже нашла обломок оконного стекла, истолкла его в ступке до состояния порошка и подсыпала в пирожные, до которых Летиция была большой охотницей. Подобные манипуляции я проделала несколько раз. Летиции стало плохо почти сразу же. Она смертельно побледнела, стала жаловаться на страшную резь в животе, а вскоре скончалась. Казалось бы, я должна была ощутить страшные угрызения совести, однако ничего подобного. Я испытала лишь огромную радость. Соперница устранена. Теперь путь к счастью открыт. Однако не тут-то было. Май почему-то не спешил предложить мне руку и сердце. Хотя наш роман продолжался.

Прошло всего полгода с момента смерти Летиции… и Май посватался к моей средней сестре.

Жоржетта тоже слыла красавицей, но несколько в ином роде, чем покойная Летиция. Медноволосая шатенка, она была намного стройнее, чем старшая сестра, почти плоскогруда, имела зеленые глаза, которые отчаянно щурила, высокие скулы и румяное, почти кирпичное лицо. Смесь французского с нижегородским, говорил про нее отец. Возможно, Жоржетта пошла в бабушку, мордовскую княжну. Как бы то ни было, она отчаянно кокетничала с Маем. Видимо, это и сыграло свою роль. Статный улан предложил ей выйти за него замуж. Естественно, отказа не последовало. Пришлось вновь воспользоваться толченым стеклом. Жоржетта, конечно же, отдала Богу душу, однако меня поймали, можно сказать, за руку. Кухарка видела, как я толкла что-то в ступке. И хотя ступку я потом ополоснула, на ее внешней стороне осталось немного блестящего порошка. Кухарка сопоставила мои манипуляции со ступкой и смерть Жоржетты и доложила о своих наблюдениях моему отцу. Тот призвал меня и допросил с пристрастием. Долго я отпиралась, долго рыдала, пытаясь убедить батюшку в своей невиновности, однако все было напрасно. Смерть двух старших сестер при одинаковых обстоятельствах и с одинаковыми симптомами говорила сама за себя. В конце концов я во всем призналась. Рассказала также и о своей тайной связи, попытавшись свалить вину на Мая. Мол, из-за глубоких чувств к нему пошла на преступление. Призвали Мая. Отец все ему рассказал. Май был потрясен. Он страшно побледнел и с ужасом взирал на меня, как на невиданное чудовище.

Можешь на ней жениться, сказал мой отец. А можешь и убить. Выбирай одно из двух. Я не возражаю против любого варианта. Но если женишься, я открою правду всему свету, и потом живите, как знаете; а если убьешь – все останется между нами. Но третьего не дано. Иначе я собственноручно застрелю тебя.

Ничего не сказал Май в ответ. Только понурился, сгорбился, точно постарел на несколько лет, и вышел прочь. Отец даже не взглянул на меня, лишь устало махнул рукой: мол, убирайся.

А ночью в мою спальню пришел Май, как обычно, влез в окно. Значит, хочет жениться, решила я. Он страстно ласкал меня, но не произносил ни слова, как я ни пыталась его разговорить, как ни пыталась оправдаться, утверждая, что стала преступницей во имя огромной любви к нему. После ласк он взял подушку, навалился на меня… И все.