Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

Я попыталась выкрутиться из объятий милорда. Куда там! Я смогла только пнуть его в голень. Он болезненно поморщился, и жрец было приостановил церемонию, но милорд рявкнул на него, чтобы не останавливался, даже если крыша обрушится. Тот испуганно затараторил дальше:

– Брак – это единение двух родственных душ, которые будут плыть по реке жизни в одной лодке. Судьба в равной доле отмерит вам горестей и радостей. Вместе вы будете и в богатстве, и в бедности. Не покинет вас любовь и уважение друг к другу…

Воспользовавшись тем, что милорд держит меня практически на весу, я брыкнула жреца в колено. Тот охнул, и речь прервалась. Я едва удержалась от ликующего вопля: если хочешь, чтобы церемония не состоялась, – убери жреца! Милорд выругался и повернул меня лицом к себе, чтобы я больше не могла достать старика. Тот пришёл в себя и начал говорить дальше, но…

Дверь в храм была вынесена мощным ударом копыт. Она влетела внутрь и с грохотом упала в проходе между скамьями. В храм прямо верхом на коне въехал наагасах. Разгорячённый конь вертелся, расшвыривая копытами лавки в разные стороны. Наагасах сжал коленями его бока и дёрнул на себя поводья, вынуждая повиноваться. Окинул взбешённым взглядом нашу компанию и выскочил из седла. Злой и целеустремлённый, отбросив косу назад, он резко двинулся к нам.

Милорд Долиан толкнул меня за спину, ближе к жрецу, и велел тому:

– Живо заканчивай!

Жрец испуганно заговорил:

– Властью… – перешёл он сразу к заключительной части, пропустив вопрос о согласии жениха и невесты.

Наагасах и милорд сшиблись в проходе. Я бросилась на жреца и, погребя его хлипкую фигуру под собой и своими юбками, обеими ладонями зажала ему рот. Он слабо барахтался, пытаясь сбросить меня, но где старости сладить с молодостью!

Наагасах налетел на милорда Долиана зло и резко, даже не пытаясь выхватить оружие. Мощным ударом кулака в лицо он отправил моего похитителя на груду развороченных скамей. Тот почти сразу попытался встать, но наагасах был слишком быстр. Он оказался рядом и ударил милорда ещё раз. Следом пошёл удар коленом в живот. Милорд даже не успел защититься. В развороченный дверной проём вбежали наги, среди них я с облегчением увидела Шайша. Они не попытались остановить избиение милорда Долиана. Наагасах сам при их появлении отбросил противника в сторону. Тот сразу вскочил и бросился в атаку, но на него навалились, скрутили руки за спиной и поставили на колени. Глаза милорда горели бешенством.

Сам наагасах двинулся ко мне. Молча и неотвратимо. Я слегка испугалась, таким злым он был. Наг остановился и, как мне показалось, слегка подобрел, наблюдая за попытками жреца вылезти из-под меня и за моими потугами не дать старику болтать.

– Осмелишься продолжить церемонию – оторву голову, – пообещал наагасах старику.

Жрец обмяк и затих. Я осторожно убрала ладони от его рта.

– Руку! – резко приказал наагасах.

Я испуганно протянула ему требуемое, и он тут же застегнул на моём запястье браслет. По цепочке скользнула голубая искра, спрятавшаяся в застёжке. За эту же руку меня рывком подняли на ноги и потащили за собой.

– Она моя! – зарычал милорд Долиан, пытаясь вырваться.

Его взгляд был совершенно безумным, и это безумие было мне совершенно непонятно. Наагасах посмотрел на него зло, с презрением.

– Такие, как ты, не должны сметь прикасаться к ней! – потерял всякий страх сын герцога. – Она как звезда, свет которой нельзя осквернять!

Я вздрогнула, вспомнив другое сравнение со звездой. В душу закралось подозрение, что я обречена сводить мужчин с ума, невольно внушая им странные фантазии.

Наагасах хмыкнул. Наверное, тоже вспомнил, что со звездой меня уже сравнивали. Присев перед милордом на корточки, наг посмотрел ему в глаза.

– Знаешь, в чём наше отличие? – проникновенно спросил он. – Ты пытался украсть эту звезду с неба. А я и есть её небо. Так вот, небо на тебя рухнуло.

Наагасах выпрямился и отдал приказ:

– Доставить его в замок.

И, схватив меня за руку, решительно направился к выходу.

На улице к наагасаху подвели коня, которого успели успокоить и вывести из храма. Мужчина вскочил в седло, а меня поднял и посадил перед собой. Только после этого меня сильно и зло сжали.

– Почему ты не надела браслет? Я же велел! – прошипел наг. В сгустившемся сумраке его глаза сверкали особенно жутко.

– И? – неожиданно для себя огрызнулась я. – Мало ли, для чего этот браслет. Откуда мне знать, может, такие рабам надевают.

Наагасах выпрямился и прищурившись посмотрел на меня.

– А может, весь этот побег – твоих рук дело? – с подозрением протянул он.

– Если бы я не умудрилась сбежать от милорда, то стала бы его женой ещё до заката! – зло ответила я.

Мужчина почему-то вздрогнул. Затем принюхался к моему лицу и озверел окончательно.

– Он целовал тебя!!! Ты была совершенно не тронута! Этот поцелуй должен был быть моим! Я забрал бы его, когда бы ты стала полностью моей! Он украл то, что принадлежало мне!

– А я что могла сделать?! – в ответ заорала я. – Я не ожидала, что он целоваться полезет! Я тогда даже не знала, зачем он меня умыкнул! И вообще, он сильнее меня, как бы я, по-вашему, от него защищалась?! И хватит орать на меня! Сам идиот!

И ударила его кулаком в грудь. Вряд ли наагасах ощутил боль, хотя у меня заныло запястье. Он удивлённо и растерянно посмотрел на меня. Конь нервно переминался под нами. Мы молча глядели друг на друга. Кружащие вокруг наги демонстративно нас не замечали. Вдруг наагасах наклонился к моему лицу и поцеловал. Жёстко, властно и очень горячо. Его ладонь легла мне на затылок. Я же мучительно ожидала, когда это закончится. Его язык, длина которого один раз меня сильно впечатлила, касался не только моего языка, но вообще всех уголков моего рта. Это, наверное, должно было быть приятно, но я чувствовала какое-то странное оцепенение. Словно это происходило не со мной. Наагасах оторвался от моих губ и пристально посмотрел мне в глаза.

– Чей поцелуй приятнее?

– С милордом Долианом было неприятнее, – помедлив, ответила я, решив не злить нага ещё больше. Смущаться почему-то не хотелось.

Наагасах зло и с шипением выругался. Что-то знакомое царапнуло слух.

– Значит, со мной тоже неприятно?!

– Наагасах, – в моём голосе зазвенела сталь, – это второй поцелуй в моей жизни. Как и первого, я его не ожидала. Что именно я должна испытывать? У меня был сложный день, как и у вас.