Фабий Байл. Прародитель - Джош Рейнольдс

Олеандр посмотрел на Арриана, и тот пожал плечами.

— Он сильный, — сказал Олеандр, скрестив руки на груди. — Блистательный не дурак. Это проверенные корабли с опытными экипажами. В свое время они пробились через оборону Империума и астероидные бастионы четвертого легиона. Любой был бы счастлив заполучить хотя бы один из них.

— Но переживут ли они атаку на мир-корабль? — спросил Саккара.

— Некоторые переживут, и для наших целей этого достаточно, — сказал Байл, не смотря на них. Его глаза были закрыты, а шишковатые пальцы подергивались в такт музыке. Олеандру оставалось лишь гадать, о чем он думает.

Ему до сих пор не верилось, что Байл пришел ему на помощь в бою с Узниками Радости. Главный апотекарий еще ни разу на его памяти так не поступал. Возможно, его слова зажгли в сердце Байла давно тлевшую искру братских уз? Или он просто решил отплатить за помощь, оказанную на Грандиозной.

— К нам еще присоединится, как всегда, различное пушечное мясо: ренегаты, пираты, банды, пытающиеся завоевать расположение Блистательного, — сказал Олеандр. — Как только пойдет весть о наших планах — а скорее всего, уже пошла, — они явятся, надеясь поучаствовать в грабежах. Вообще, судя по вокс-переговорам, они уже начали прибывать. К тому моменту, как мы доберемся до Лугганата, флот вырастет вдвое… или втрое. — Он повернулся к Байлу: — Мы полетим на «Везалии»?

— Нет, — ответил Байл и взглянул на стоящего рядом Вольвера, — «Везалий» останется у границы на случай, если нам придется бежать. Мы воспользуемся «Сорокопутом»: его должно быть достаточно, чтобы добраться до цели, а потом улететь.

— Зачем мы вообще в этом участвуем? — спросил Саккара. — Почему бы не подождать, пока Блистательный сделает всю работу, а потом забрать свои трофеи?

— Потому что это скучно, — отозвался Арриан. — К тому же львы шакалам не доверяют.

— Арриан прав, — сказал Байл, — Касперос не позволит нам остаться в тылу. Он захочет, чтобы мы присоединились. Это все его тяга к театральности. Он нам не доверяет.

— Он тебе не доверяет, — поправил его Саккара, — И попытается предать. Третий всегда был полон предателей и глупцов. Блистательный предпочел бы, чтобы ты сидел в клетке.

— А ты-то откуда это знаешь? — спросил Олеандр. Саккара улыбнулся.

— К плоти вашего корабля липнет множество демонов, и все они шепчут мне о вероломстве и гибели, — ответил Несущий Слово, проводя рукой сквозь гололитическую проекцию. — Ты положил руку в пасть волка, дегенерат. Смотри, не лишись ее.

Олеандр не сразу понял, к кому обращается Несущий Слово. В свете гололита лицо Саккара выглядело жутко.

— Канатара воет в пустоте. Я слышу его и, более того, понимаю, что он говорит.

— И что же он говорит? — спросил Байл, — Передает новые предупреждения Фениксийца своему любимому сыну?

В его словах звучал ясно различимый сарказм. Олеандр понимал, что его вызвало, и подозревал, что остальные тоже понимают. Примархи фактически бросили своих воинов задолго до позорного бегства с Терры. Они вознеслись, превратились в что-то совершенно иное и оставили своих сыновей бороться с миром, как они только могли.

— Смертным не понять замыслы перерожденных и нерожденных. Мы можем лишь следовать по пути, который они нам показывают.

Байл засмеялся:

— И именно поэтому, Саккара, ты стоишь здесь, с бомбой в груди и своей жизнью в моих руках.

— Ты же не думаешь, что я один? — спросил Саккара. — Нити судьбы…

— Судьба — для дураков. Она нужна слабакам, чтобы оправдывать свои неудачи. Я же всегда сам прокладываю себе путь. А теперь замолчи, пока я не забыл, что от тебя бывает польза. — Саккара замолчал. Байл перевел взгляд на Олеандра: — Когда Касперос даст ответ?

— Через несколько часов. Пока не убедится, что вы говорите правду, — ответил Олеандр, — Он наверняка прогоняет ваши данные через когитаторы, чтобы не было сомнений. Он нетерпелив, но не глуп.

Тем временем остальные Узники Радости скорее всего суетились, решая, как лучше воспользоваться сложившейся ситуацией. Когда Блистательный вознесется, командовать Двенадцатой ротой останется сильнейший из них. Олеандр вдруг задумался, кто попытается убить его первым. Возможно, Савона. Вернее всего, Гулос. Но это не имело значения. Со всеми ними рано или поздно придется разобраться.

Байл развернулся и произнес:

— Я иду в свой лабораториум. Не беспокойте меня, если только обстоятельства этого не потребуют. Независимо от того, согласится он или нет, нужно немедленно провести определенные операции, если хотим добиться своей цели.

Смотря, как он уходит, Олеандр опять вспомнил слова теневидицы на Грандиозной. Когда он только заключил сделку с ксеносами, она казалась относительно понятной. Теперь от простоты не осталось и следа. Почему они атаковали на Грандиозной?

Он раздраженно замотал головой. Слишком много вопросов. Олеандр достал трубку, зажег ее и вдохнул разноцветный дым. В облаках дыма затанцевали силуэты демонов, а загадки перестали терзать разум. Все-таки все это было совершенно неважно. Судьба стала лавиной. От нее нельзя скрыться, можно только следовать по потоку и надеяться на лучшее.

Возможно, не надо было заключать с ними сделку. Один знакомый воин-кабалит как-то поделился старой поговоркой: «Не верь арлекинам, дары приносящим». Но они были нужны ему, а он был нужен им. Все они хотели одного и того же. Сорвать атаку на Лугганат. Избавиться от Блистательного.

И нового командира для Двенадцатой роты Детей Императора.

Оказавшись в лабораториуме, Байл стал проигрывать минувшие события на периферии сознания. Это был старый прием, который он выучил, еще будучи неофитом. Подсознание легко решало мириады мелких проблем, пока сознание было сосредоточено на более срочных задачах.

Он ударил кулаком по консоли, отчего по гололитическим экранам побежали помехи. Порой только сила могла заставить все работать как надо.

— Но мы это давно знаем, да? — сказал он пробирочнику, сновавшему у его ног.

Пока доспехи устанавливали нейросвязь с оборудованием апотекариума, Байл огляделся по сторонам, проверяя, лежат ли вещи там, где он их оставил. У пробирочников была дурная привычка все перемещать. Стены занимали магнитные подносы с хирургическими инструментами и различные графики, отражающие его эксперименты и наблюдения. Увеличенные пикты со вскрытий теснились рядом с результатами анализов и обрывками стихов, собранных с десятка миров. Красота среди руин.

Он подошел к биоконтейнеру, в котором хранилось несколько прогеноидов, и пробежал взглядом по идентификационным знакам над каждым. Большая часть была добыта с полей сражений в Оке и имела признаки мутаций. Но некоторые он собрал с обычных полей боя или украл в набегах, и они были относительно чистые. Независимо от состояния, у каждого он взял по образцу, и теперь в резервуарах с питательным раствором из них росли новые органы, в том числе ослабленные версии геносемени, которое он имплантировал гландовым ищейкам.