Становясь Милой - Эстель Маскейм

– Ты из-за меня волнуешься, Мила?

По венам словно пробегает электрический снаряд – стремительный поток обжигающего жара, который распространяется по всему телу от точки прикосновения шершавых пальцев и пробивается наружу. Блейк обхватывает мою ногу прямо под коленом, и я на мгновение замираю. Сердце бешено колотится, то и дело сбиваясь с ритма. Приоткрываю рот, чтобы заговорить, но слова застревают в горле и растворяются.

– Из-за меня задерживаешь дыхание? – продолжает шептать Блейк с дразнящим блеском в глазах. Он поднимает голову с моего бедра, однако руку не убирает. Затем придвигается ближе и прижимается к ноге мускулистой грудью. – Мне это нравится.

Не могу оторвать от него глаз – он так близко, что…

– Привет, Мила, красавица!

Мы с Блейком вздрагиваем от постороннего голоса – неожиданного напоминания, что мы не одни. Блейк быстро отплывает и как ни в чем не бывало машет головой, стряхивая воду с волос. Я наконец отрываю от него взгляд и поворачиваюсь к приближающейся миссис Беннетт.

– Я и не знала, что ты тоже у нас! – весело говорит она, останавливаясь у края бассейна.

– Я… м-м… принесла вам торт. Но Бейли его съел. – Хмуро кошусь на жадного пса, который все еще дремлет в тени под деревом, наевшийся от пуза, затем виновато смотрю на миссис Беннетт. – Тетя Шери специально испекла его для вас, так что, может, вы… Можете, пожалуйста, сказать ей, что он вам очень понравился? Это был яблочный многослойный торт.

Миссис Беннетт упирает руки в бока и закатывает глаза.

– Ну, во-первых, передай тетушке, чтобы уже вылезала из своего ранчо и заглянула хоть разочек в гости к соседям. Она сто лет у нас не была!

– Мама, – почти рычит Саванна с шезлонгов. Ой, так она не спит? Какая неожиданность!.. Подруга выпрямляется и машет шляпой в воздухе. – Ты не принесешь нам льда?

– Я вам прислуга, что ли? – шутливо возмущается миссис Беннетт, тем не менее поворачивается и уходит выполнять просьбу.

Саванна мне подмигивает, ложится, надвигая шляпу на лицо, и продолжает «спать» – при этом, без сомнения, прислушиваясь к каждому слову, которыми обмениваемся мы с Блейком.

– Где твой телефон? – спрашивает меня он.

Я пока не определилась, рада или разочарована тем, что нашу беседу прервали.

– Тут. – Киваю на телефон, лежащий рядом со мной. – А что?

– Майлз! Подплыви-ка на секунду! – кричит Блейк, дико махая рукой.

Майлз, о чьем присутствии я, честно говоря, позабыла, выныривает из воды и, убрав с лица мокрые светло-рыжие волосы, гребет к нам.

– Да?

– Тебе не кажется, что в бассейне нам одиноко? – спрашивает Блейк.

Лицо Майлза озаряется пониманием, и оба парня поворачиваются ко мне. Я едва успеваю заметить их плутовские ухмылки, как Блейк ныряет и цепляется за мои щиколотки, в то время как Майлз бросается ко мне и хватает за талию.

– Нет!.. – вскрикиваю я.

Слишком поздно.

Они тянут меня в воду. Я брыкаюсь, пытаясь стряхнуть руки Блейка, толкаю Майлза в плечи… Усилия напрасны. Мои крики смешиваются с их смехом и в конце концов с моим собственным. Я с громким всплеском падаю в воду.

Джинсовые шорты внезапно становятся такими тяжелыми, будто в карманы накидали камней, и я всплываю на поверхность, хватая ртом воздух. К счастью, я кончиками пальцев достаю дна. Провожу руками по лицу, откидывая назад волосы. Кепка плавает неподалеку.

Мгновение спустя из воды появляются Блейк с Майлзом, захлебываясь от безудержного смеха.

– Ты… пнула меня… по лицу! – гогочет Блейк, прижимая ладонь к челюсти.

Я сильно толкаю его в грудь.

– Заслужил!

Опасаясь моей мести, Майлз спешно плывет в другую часть бассейна, оставляя нас с Блейком наедине. Вытирая воду с глаз и волос, мы дружно смеемся.

– Парни! – Саванна подбегает к бассейну и сердито смотрит на братьев, уперев руки в бока – прямо мама, отчитывающая расшалившихся малышей. – Зачем вы затащили Милу в воду? Вдруг испортите ее дорогущую одежду, какие-нибудь Гуччи или вроде того?

– Потому что это весело! – отвечает Майлз.

– Ничего страшного, Саванна, – успокаиваю ее я. – Эти шорты с распродажи в «Эйч-энд-Эм».

– Ладно, – Саванна смущенно опускает голову. – И все же. Блейк? Зачем ты так грубо затащил ее в бассейн?

Блейк косится на меня, и по позвоночнику вновь простреливает электрический разряд. Когда он отвечает, то смотрит не на Саванну – его пленительный взгляд прикован ко мне.

– Просто… – медленно произносит он, – не смог удержаться от соблазна.

Его явный флирт замечает и Саванна. Она смотрит на меня, приподняв брови, и я смущенно опускаю подбородок, прекрасно понимая, какие мысли проносятся в ее голове – Блейк, считай, подтвердил, что между нами и в самом деле что-то есть.

Каждый раз, запихивая грязную одежду в стиральную машину, я натыкаюсь взглядом на фотографию в пыльной рамке на стене.

Гляжу на нее и теперь, привычными движениями перекладывая влажные вещи в сушилку. На юном папином лице улыбка на миллион – ну, пока максимум на тысячу, так как его имя еще не всколыхнуло киноиндустрию.

Фотография представляет собой семейный портрет Хардингов, сделанный где-то в девяностых, судя по прическам и нарядам. Папа с тетей Шери еще подростки, за их спинами, положив руки детям на плечи, с гордым видом стоят Попай и бабушка, которую я в детстве называла бабулей. Все наряжены для воскресного похода в церковь.

Я всегда рада видеть бабулю на фотографиях, развешанных по дому, поскольку воспоминаний у меня о ней сохранилось немного, да и те блекнут со временем.

Из задумчивого созерцания меня вырывает вибрация в кармане. Вытаскиваю мобильный, ожидая увидеть на экране мамин номер, но мысленно скрещиваю пальцы, в надежде, что звонит Блейк. После того знойного дня у бассейна на прошлой неделе нам пока не представилось возможности увидеться вновь.

Однако при взгляде на экран сердце уходит в пятки – звонит папа.

Похоже, мама сумела отыскать окно в расписании Эверетта Хардинга, чтобы предоставить мне уникальную возможность с ним поговорить. Я тупо пялюсь на вибрирующий в руке телефон, обдумывая вариант отклонить звонок. После моего отъезда из Лос-Анджелеса папа разговаривал со мной лишь раз – и то, чтобы поругать. Если бы его действительно заботило, как мне живется в изгнании, он бы позвонил уже давно.

Палец подлетает к значку «отклонить» и замирает. Мне все еще нужно кое-что у него узнать, и лишь по этой причине, исключительно по ней, принимаю вызов.

На экране появляется папино лицо. Поразительно: впервые за целую вечность он без своих фирменных солнцезащитных очков, его темно-карие глаза сияют.