Наша игра - Александр Афанасьев

Набережные Челны – город, построенный при советской власти, и построен он был по тогдашним представлениям о том, как должен выглядеть идеальный советский город будущего. Одинаковые кварталы одинаковых домов – в Челнах свои до сих пор вместо нормального почтового адреса называют номер пускового комплекса, который помнят и сейчас. Широченные проспекты. Громадные корпуса заводов. И только при России ко всему этому добавились кварталы вилл и подпольные молельни – Набережные Челны был одним из самых неблагополучных городов России по ваххабизму.

В последние годы город облагородили как могли, набережную построили, но получилось не очень. Да и времени не было…

А потом пришел пушной северный зверек…

Удар по Набережным Челнам пришелся неслабый, но все же город выжил. Огромные пространства сыграли и положительную роль: что человека, что машину заблокировать было почти невозможно – слишком просторно. А так как зомбаки, если они еще не отъелись, медленнее человека, то спастись удалось многим. Потом пришла помощь, Челны зачищали одними из первых. Благо и сделать это было проще – те же большие пространства, прямые широченные улицы – раздолье для снайперов, все видно.

Теперь же Челны стали играть неожиданно важную роль. Неподалеку Нефтекамск с его нефтью, Елабуга с ее технопарком и производством жратвы, есть новехонький международный аэропорт – пусть за границу сейчас не полетишь, но аэропорт сам по себе актив. Плюс огромные ремонтные мощности, раньше подвязанные на Минобороны, а сейчас занимающиеся и капиталкой, и простым ремонтом, и переоборудованием машин.

А где живая жилка бьется, туда и торговля подтянулась. И стали Набережные Челны новым центром Татарии. Законной – бандиты с другой стороны были.

Правда, была в бочке меда и ложка дегтя – в городе было сильное исламское подполье. Пока что они старались не высовываться, не идти на конфликт, понимали, что сделай они что – и прокурора не будет, повесят на площади. Но все понимали, что есть ваххабиты, есть молельные комнаты, есть духовные лидеры. И рано или поздно…

Возможно, потому чеченцы и выбрали Набчелны местом для стрелки. С одной стороны, место вроде людское, а с другой стороны, шагни в сторону – трясина…

Чеченцы приехали со стороны Казани. Несколько машин – «крузеры», «Патрули», два броневика. Оружие поровну русское и турецкое.

Встречались на берегу реки. Снайперы заняли позиции заранее как гарантия с обеих сторон. Все это сильно напоминало тот знаменитый «круг» на административной границе Чечни и Дагестана в районе Ботлиха, где меняли пленных. Только теперь это происходило в центре России и с обеих сторон были чеченцы.

Ровно в двенадцать ноль-ноль по три человека от каждой стороны двинулись навстречу друг другу. Из приезжих выделялся совсем молодой, бородатый, в распахнутой кожаной куртке и с жестким, царапающим взглядом. На одной руке у него не хватало трех пальцев, сама рука была искалечена. С того, кто это сделал, заживо сняли кожу.

– Салам алейкум, – первым сказал молодой, потому что его оппонент был немного постарше а чеченцы должны уважать старших, – нохчо ву?

– Со, нохчо ю. Ва алейкум салам.

– Я Салахуддин Мураев, – сказал бородатый, – а ты кто?

– Меня Аликом зовут.

– Алик. Ну и где твой старший, Алик?

– Я и есть старший.

Бородатый покачал головой.

– Ты шестерка. Не прикидывайся тузом, лучше старшего позови. Пусть он отвечает за то, что моего родственника украл.

Едва слышно хлопнула дверь, от колонны машин к говорящим пошел человек. Салахуддин всматривался… и когда понял, кто это, ему стало не по себе.

– Это твой старший?

Дмитрий не ответил. Пожилой, тоже в кожаной куртке, подошел ближе.

– Салам алейкум, Салик…

– Ва алейкум ас салам, – выдавил Салахуддин. – Зачем вам это надо? Зачем вы похитили нашего, это же кровь.

– Одним кровником больше, одним меньше…

Двое отправили своих к машинам и теперь прогуливались по набережной у реки. Они даже сняли куртки – показать, что нет оружия и нет пояса шахида.

– Я его не похищал, тебе соврали.

– Но он у вас?

– Да.

– Как он у вас оказался?

– Я взял его в бою.

– В каком бою?

Пожилой прищурился.

– Дай-ка я угадаю. Ты работаешь с московскими. Но они тебе не доверяют немного, так ведь? Так?

…

– И потому они потребовали гарантии. И ты отдал им младшего брата в заложники.

Салахуддин молчал. Потом глухо сказал:

– Если знаете, зачем спрашиваете?

– Я не знал. Догадался. Ты подтвердил.

…

– С кем ты работаешь, Салахуддин?

– Это… очень серьезные люди.

– Понятное дело, что не лохи. Конкретнее?

– Они… до этого они на обнальных потоках сидели. И бюджет пилили. Фээсбэшники это. Из спецгруппы, которая занималась борьбой с коррупцией.

…

– Все, кто хотел в карман, обналичивали по их ставкам и через их банки. Кто пытался мимо – тех или в могилу, или в Лефортово.

Пожилой кивнул.

– Дальше.

– Еще они, кажется, с Бурко контачили.

– Это кто такой?

– Тот… с которого все началось.

– Что – всё?

– Ну… катастрофой это зовут. Он средство для вечной жизни разрабатывал. По заказу Кремля…

Пожилой присвистнул.

– Шайтан вах кале.

– Я не с ними был, поверьте!

– Верю. Верю, Салик, верю. Как ты в это вляпался-то?

– Нам заказ пришел с Бурко деньги взять. Ну, вы знаете, на кого я тогда работал, да?

– Знаю.

– Я брата подключил. Его почти сразу убили. Меня обвинили. Я по их следу пошел. Родственников в Москву вызвал. Мы там, короче, фээсбэшников в Подмосковье вмочили, точнее, они с ментами бурковскими друг друга вмочили, мы только помогли и трофеи собрали. Потом, когда уже началось все, я на них вышел. Один из этих мне сказал, где закладка с деньгами. Они мне убийцу брата отдали. Потом сказали: «Хочешь работать с нами? Упадешь в долю».

…

– И что мне делать было?

– Да, Салик…

Салахуддин Мураев был одним из самых крутых боевиков Центра. Но перед чеченцем его крутость ничего не значила. Сейчас перед ним стоял человек, достойный занять место на бревне годекана[19]. И его слово решало все. По сути, перед ним был чеченский народ.