Повышение по службе - Александр Громов

Ни к селу ни к городу вспомнилась давняя звездная ночь в горах возле костра из веток сухой арчи. Ту девушку я уже почти забыл, зато хорошо помню, что метеорная была ночь и чудно хорош был звездный полет. Эх, звезда ты падающая, песчинка раскаленная, много ли в тебе смысла? Тужишься не сгореть – а ведь сгораешь. Прочертила след, и нет тебя. И следа нет, забыт. Новые песчинки в небе следы рисуют. Им, может, и не хочется рисовать, да выбора у них нет, как, впрочем, и у людей… Что?..

Молчание. Тишина звездная. А у меня – хандра.

Я не сразу догадался, как точнее следует классифицировать мое состояние. Потом нашел подходящее слово: похмелье. Подарите человеку что-то такое, чтобы у него голова кругом пошла, вещь какую-нибудь уникальную, а потом ни с того ни с сего отнимите – что выйдет? Горькая обида. Подарите ему могущество, какое ни одному смертному не снилось, дайте ему привыкнуть, а потом верните полубога в ряды людей – чем дело кончится? Тяжким похмельем.

Если и была у меня обида, то только на себя самого, дурака этакого. Попросился обратно в человечество! Струсил, проще говоря. Ответственности испугался. Вообразил, что наша Вселенная – такой же пузырь, с какими я расправлялся, и представил себе, как некто огромный, страшный и обязательно тупой грубо хватает этот пузырь мозолистой псевдоподией и равнодушно схлопывает его, ничуть не интересуясь судьбой находящихся внутри него разумных существ в диапазоне от троглодитов до галактических координаторов.

А хоть бы и так! Это что, причина впасть во вселенскую скорбь и заламывать руки – или, наоборот, успокоиться созерцанием своего пупа?

Дудки. А что до погубленных мною миров, то кто их знает, имелись ли в них хоть какие-нибудь существа, не говоря уже о разуме. Если там, к примеру, действуют иные физические законы, то никакой жизни и даже, возможно, никаких атомов в них быть не может. Почти все космологи сходятся на том, что наша Вселенная не единственна, но уникальна, одна на миллиард или триллион. А те пузыри вдобавок были короткоживущими вселенными, и почему Эрлик решил, что их внутренние физические параметры допускают существование цивилизаций? Напугать меня хотел?

Наверное, стремился призвать к ответственности. И ведь призвал! Оставлять потные следы на потолке и превращать тапки в золото – это теперь не для меня, побаловался и хватит.

Шли дни. Инженеры облазили корабль «от киля до клотика», прозвонили все цепи, подвергли допросу с пристрастием корабельный мозг, пустили ползать по обшивке стадо мелких паучьих роботов-диагностов и сами ползали по ней чуть ли не с микроскопами. Срочно прибывшая с Земли команда эскулапов взялась за нас. Поскольку корабельный «Парацельс» был заранее сочтен ими слабосильным, они привезли такой агрегат, каких я и не видывал. В медотсек он не пролез бы ни при каких обстоятельствах, так что его пришлось разместить в грузовом отсеке среди корабельных запасов и нашего экспедиционного оборудования (по этому поводу Гарсиа и Этель устроили бурную, но бесполезную склоку с предводителем эскулапов). К кибернетическому чудищу вызывали всех по очереди, начав с экипажа. Больше всего я опасался ментоскопирования, каковой процедуре действительно подвергли экипаж, не обнаружив, как и следовало ожидать, ничего существенного. После чего, надо полагать, возобладал здравый подход, и ковыряться в памяти пассажиров медики посчитали излишним. Ура здравому подходу!

Нас обнадежили в том смысле, что карантину-де скоро конец. СЗемли прилетела малая посудина и прилунилась в отдалении, подняв облако быстро оседающей пыли. Я не обратил на посудину особого внимания, а зря. Веню вызвала Этель, он тихо запаниковал, засуетился, похватал свои материалы и помчался рысью. Вернулся разочарованным:

–Там прилетел какой-то лопоухий из Инспекции по делам колоний. Интересовался нашим вмешательством в экосистему Реплики. По-моему, чистая проформа, и сошку прислали некрупную. Этель все равно злится: не учла, надо думать, какой-нибудь параграф, отсюда и инспекция. Допрос мне лопоухий учинил… без пристрастия. А, плюнь! Расскажешь, как было, и все дела. В шахматы не хочешь?..

Когда пришла моя очередь, я отправился к Этель и убедился, что Веня не соврал и не преувеличил: моя начальница сидела с каменным лицом и сжатыми в ниточку губами, а заезжая сошка действительно оказалась не в меру лопоухой и к тому же лысоватой. По виду – рядовой инспектор, каких полным-полно в каждом ведомстве, мешающем работать нормальным людям. Средних лет. Неяркая физиономия, мешковатая одежда. Первое впечатление: служака-неудачник, занимает рядовую должность, выше уже не прыгнет и знает это. Следовательно, будет работать строго по инструкции, от и до, не творчески. Безопасен.

Ох, как я ошибался!

–Пожалуйста, расскажите о вашем участии в экспедиции,– произнес он скучным голосом и приготовился что-то записывать.

–О чем именно рассказать?– Я без приглашения сел в свободное кресло.– Нельзя ли немного конкретнее?

Он вперил в меня тусклый рыбий взгляд.

–Обо всем.

–С самого начала?

–Если вас не затруднит.

–Да запросто!– Я решил держаться развязно в рамках приличий.– Сколько угодно! Это моя третья межзвездная экспедиция, я подал заявку и прошел отбор…

–Вам скучно на Земле?

–Только в научном смысле. Геология Земли хорошо известна, там нечего делать человеку, желающему оставить след в науке.

–И продвинуться по службе?

–Да, и это.

–Извините, что перебил. Продолжайте, пожалуйста.

Я продолжил! Я так продолжил, что любой уважающий себя слушатель, вытерпев пять минут, выгнал бы меня вон, чего я, собственно, и добивался. Я нарочно останавливался на самых малозначительных эпизодах моего участия в экспедиции, тщательнейшим образом описывая всякую ненужную чепуху и не забывая придать ей эмоциональную окраску. Я сыпал геологическими терминами и на ходу сочинял геологическую историю Реплики, годную лишь для капустника. Я попросту издевался над чинушей. А он слушал! Вряд ли понимая хоть четверть того, что я нес, он внимал, не пытаясь заткнуть мой словесный фонтан. И все смотрел, смотрел своим рыбьим взглядом то ли на меня, то ли сквозь меня…

Мало-помалу меня начала разбирать злость. Вот привязался, гусь некачественный! Что ему до геологии и до моих над ней издевательств? Ничего ведь не смыслит в науке, а уши навострил… вон какие уши… локаторы. Замечательные уши, развернутые так, чтобы ловить звуковые сигналы, идущие спереди, а что там сзади, ему неинтересно… А глаза по-прежнему тусклые, ну хоть бы малый огонек блеснул в снулых этих гляделках… помнится, тот земноводный гад, что пытался сожрать меня на Реплике, имел такие же скучные равнодушные глаза, разве что выпученные…

Я вдруг куда-то поплыл. Лицо чинуши смазалось, будто выпало из фокуса, пустые глаза слились с оттопыренными ушами, рот вообще пропал. По-моему, я и сам начал пропадать куда-то, но не успел ни удивиться, ни испугаться. Тотчас наваждение и кончилось. Поморгав, я обнаружил две вещи: вкаюте Этель кое-что исчезло, а кое-что, наоборот, появилось.