Повышение по службе - Александр Громов

И главное, не завопит ли о несправедливости тот, кто окажется избранником?

Еще вчера Василий презрительно фыркнул бы, услыхав столь несуразный вопрос. Теперь он пришел в голову сам и не давал покоя.

Хорхе, конечно, все понял.

–Вижу, Рудра тебя просветил немного. Так?

–Так,– признал Василий.

–Можешь не рассказывать, если не хочешь. Твое дело. Долго в себя приходил?

–Не очень… Водки выпил…

–Помогло?

–Если бы помогло, не стал бы протрезвляться. Еще бы добавил…

–Что, казнь какая-нибудь? Рудра это любит. Кому покажет копчение Григория Талицкого, кому ведьм из Салема, кому печь в Майданеке…

–Не казнь. Только суд. Инквизиционный.

–Тебе повезло,– серьезно сказал Хорхе.– То ли Рудра тебя просто жалеет, то ли ты ему чем-то понравился. Мне он показывал аутодафе в Мадриде. Я потом тоже напился, только не водкой, а кальвадосом. Думал, сердце порвется на мелкие тряпочки, пока смотрел на это… и слушал.

Василий вздохнул. Невесело усмехнулся:

–Но ведь выдержал?

–Как видишь.– Теперь вздохнул Хорхе.– Вспомнил, что Лопе де Вега был добровольным слугой инквизиции, ну и легче стало… немного. Поглядел на рожи зрителей – стошнило меня, зато еще чуть-чуть полегчало. Тогдашние люди выдерживали, а мы что, из другого теста? Да мы те же самые, разве что в космос летаем и унитаз изобрели! Уж если обезьяна приспособилась быть человеком, она к чему угодно приспособится, это дело привычки.

–Обезьяна!– немедленно скривился дядя Миша.– Обезьяны – они в джунглях. Или в вольерах. Я – человек!

–И звучишь гордо?– поддел Василий.

–Можешь насмехаться, Базиль, я выше этого.– Дядя Миша напоказ зевнул и поменял руку под головой.– Две примитивные особи и один шизофреник – на кого прикажете обижаться? Скучно мне с вами…

–Тогда что ты здесь делаешь?– спросил Хорхе, в то время как обвиненный в шизофрении Борис Ефимович высокомерно усмехнулся.

–Вопросы, логичность которых очевидна всем, часто выдают низкий интеллектуальный уровень спрашивающего,– немедленно отбил выпад дядя Миша.– Но я не гордый, я отвечу. Человечество, Жора, определенно выиграло от того факта, что на голову Ньютона упало яблоко, а не кирпич. Собственно, выиграла наука, ядрен батон, а человечество – так, постольку-поскольку. Опосредованно. А что делал Ньютон, исключая момент, когда он чесал маковку после удара яблоком? Он наблюдал, понятно? Сидел под яблоней и наблюдал. Спокойно и с достоинством. Вот и я, попав сюда,– наблюдаю.

«Много тебе будет пользы от твоих наблюдений, когда Рудра выбракует тебя и сотрет память»,– подумал Василий, а Хорхе насмешливо осведомился:

–Ну и какие же выводы ты сделал из наблюдений?

–Ха!– Дядя Миша потер нос, после чего внимательно осмотрел ладонь, как будто опасался найти на ней кирпичную крошку.– Ха-ха! Какие выводы? А почему ты, Жора, не спросил о результатах наблюдений? Прыгаешь через ступеньку, недоучка, и еще скалишься… Помолчи минуту! Вот тебе главный результат: метод Рудры устарел, как дерьмо мамонта. Как Рудра действует, я спрашиваю? Набрал уйму кандидатов и мучает, каждый из них корежится, как микроб в стрептоциде, есть фавориты, есть кандидаты на вылет, а решения нет как нет. Метод долгий, неэффективный и затратный, все равно что грузить презервативы вилами. К народу ближе надо быть, к народу! И глаза разуть. Народ – дурак, но он же и подскажет лучший метод, инстинктивно нащупанный, выверенный… Так ли поступает многомудрый наш шеф и координатор? Совсем не так. Вот тебе и результат наблюдений, Гошенька, а до выводов ты уж сам додумайся, ядрен батон…

–Думаешь, истинная цель Рудры – другая?– спросил Василий, в ответ на что дядя Миша благосклонно кивнул.

–А дважды два – четыре,– пренебрежительно сообщил Хорхе.– Тоже мне открытие! Это старая дохлая гипотеза, толку от нее никакого. Поди проверь, так это или не так! Валяй, залезь в мысли Рудры, тамбовский философ! Ты можешь? Я – нет.

–Слабак! Впрочем, я тоже слабак, как и мы все. Зато ему, ядрен батон, ничего не стоит залезть в наши мысли! Так зачем, я тебя спрашиваю, устраивать конкурс, если Рудра и так знает, кто из нас чего стоит?

Не может он всего знать, подумал Василий. Не бывает всемогущих и всеведущих богов, их не может быть чисто логически. Тем более – координаторов, смотрящих, чиновников по сути своей. С ограниченными полномочиями и, соответственно, с урезанными возможностями. Бесспорно, Рудра способен увидеть во всей многомерной полноте текущий уровень кандидата, но, быть может, лишь очень приблизительно берется предсказать, чего кандидат достигнет, если над ним поработать? Похоже, что так…

И он спешит, потому и прибегает к жестким методам обучения и воспитания. Потому и устроил здесь Институт экспериментального гвоздезабивания, хотя предпочел бы основать Институт теоретического шуруповерчения… Наверное, Хорхе прав: наш координатор готовится уйти на повышение, и у него мало времени, чтобы подготовить себе замену. По какой-то причине кто-то там, кто над ним, разрешил ему подготовить преемника из местных. Вот он и старается, форсирует… хотя его масштабы времени не сопоставимы с нашими. «Для вас – века, для нас – единый час…» Когда, интересно знать, он принял эстафетную палочку от прежнего координатора – еще до Античности, наверное? В бронзовом веке? В каменном? И сколько времени уже длится выбор преемника? А сколько еще продлится – может, столетие?..

Тут мысли были прерваны многоголосым гвалтом; Василий и не заметил, как в круглой гостиной внезапно стало людно. Имела место склока. Помимо дяди Миши, Бориса Ефимовича и Хорхе присутствовал: Ральф, Валентин и еще один тип – очень молодой рыжеватый блондин неброской наружности. Этот скромно молчал, зато все остальные наперебой орали на дядю Мишу, изливая на него презрение и обвиняя в замшелости. Бомж-философ, тоже нам! Светоч с теплотрассы! Диоген Синопский выискался! Бочка твоя где? Что ты наблюдал в кирпичном виде, наблюдатель? Ньютон замызганный! На такого мыслителя нормальному-то яблоку противно падать, свалится только гнилое, с паршой. Да за такую крамолу надо медленно убивать ее инициатора! Можно и быстро, но потом сам же пожалеешь, что поспешил…

Орал, забыв о достоинстве, но не забыв приземлиться, даже «достопочтенный сэр Аверс де Реверс», он же «шизофреник», Борис Ефимович. Орал и Хорхе, поддавшись общему настроению. Ральф отрывисто бросал короткие злые слова. Дядя Миша ворочался, как медведь, которого кусают за ляжки охотничьи псы, временами взрыкивал, бормотал «ур-р-роды», и Василию вдруг стало ясно: философ-почвенник не менее других жаждет оказаться преемником Рудры и лишь рядится отстраненным наблюдателем. Наивная хитрость, все отлично понимают, в чем тут соль, а шумят и наскакивают лишь постольку, поскольку этот кандидат не похож на других. Н-да, веселенькое семейство… Ревнивец на ревнивце сидит и ревнивцем погоняет. И впрямь пауки в банке, жалим друг друга почем зря и не убиваем лишь потому, что каждому понятно: Рудре это не понравится…