Русский Шерлок Холмс. История русской полиции - Александр Бушков

Вряд ли причина такого милосердия – в добросердечии Путилина: подобный субъект – готовый осведомитель, стоит чуть нажать…

Путилин оставил интереснейшие мемуары: «Среди убийц и грабителей. Записки начальника Санкт-Петербургской сыскной полиции». В дореволюционной России они не раз переиздавались и стали форменным бестселлером (хотя такого слова тогда и не знали). Что вызвало целую волну подделок.

Тут нужно сказать несколько слов о нравах книгоиздателей того времени. Те из них, что помельче, без имени и репутации, без малейших угрызений совести нанимали «литературных негров» (вы полагаете, это ремесло появилось только в последнее время, с расцветом частного книгоиздательства? Зря…) «Негры» за смешные деньги лудили поддельные «продолжения» книг популярных авторов, например, новые приключения Шерлока Холмса, от которых сам Конан Дойл наверняка пришел бы в ужас. Да и многое другое. Литературное качество было ниже плинтуса, выходили эти «фальшаки» в виде дешевых брошюрок с завлекательными картинками на обложках, но у непритязательного читателя пользовались большим спросом и денежку приносили приличную. Пипл увлеченно хавал – в основном гимназисты, грамотные приказчики и прочая образованщина с невысокими культурными запросами. Брались и за классику – как-то под именем «Н. В. Гоголь» появились новые приключения Тараса Бульбы (и Гоголь – не единственный классик, с которым обошлись подобным образом. Так что написавшие и издавшие уже в наше время довольно бездарное «продолжение» «Войны и мира» под названием «Пьер и Наташа» ничего нового не придумали. Как, впрочем, и американцы, выпустившие совершенно легальным образом «продолжение» собственной классики – романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»).

В общем, на рынке появилось множество «продолжений» записок Путилина, продиктованных вовсе уж буйной фантазией. Однако свой читатель-покупатель был и у них…

После Октябрьской революции имя Путилина оказалось под официальным запретом, а его «Записки» не переиздавались вплоть до того времени, когда перестала существовать советская власть. Причиной стало то, что Путилин занимался не одними уголовными элементами – несколько раз, сотрудничая с Третьим отделением, прихватывал тогдашних «политиков» – народовольцев. Именно он готовил разыскные материалы для судебных процессов над Щелгуновым и Чернышевским.

Касательно личности Шелгунова я ничего не раскопал – после поверхностного поиска махнул рукой (явно какая-нибудь мелкая сошка). Чернышевский в свое время был фигурой гораздо более заметной: литератор-графоман, автор превеликого множества «прогрессивных» статей в журналах либерального направления и романа «Что делать?», ставшего в свое время опять-таки бестселлером, но исключительно среди «либеральной», «прогрессивной» публики, увлеченно расшатывавшей лодку монархии, вообще российской государственности (был еще и второй роман, изданный за границей, но он ни малейшего успеха не имел, даже название забыто).

В Сибирь Чернышевский угодил не за эти литературные упражнения, а за сочинение и распространение прокламаций, откровенно призывавших крестьян к бунту. С теми, кто занимался подобными развлечениями, не церемонились и в либеральные времена Александра II…

Когда большевики взяли власть, народовольцы были официально признаны их духовными и идейными предшественниками, удостоились горячих восхвалений, диссертаций, памятников, мемориальных досок, романов и кинофильмов (интересно, что стопроцентно выдержанные с точки зрения КПСС биографии иных народовольцев накропали писатели, ставшие чуть позже диссидентами и сдернувшие за границу, где принялись кропать уже совершенно другое. Хватало таких метаморфоз…).

Шелгунов при Советской власти канул в небытие, его фамилия лично мне попалась впервые уже в этом году, при работе над главой о Путилине (ну точно, какая-то мелкая сошка, не заслуживающая фанфар и медных труб). Зато Чернышевский стал своего рода литературной иконой. Роман «Что делать?» оставался в школьной программе по литературе до конца советской власти. Нынешним школьникам повезло, а вот мне приходилось, с превеликим сожалением отложив приключенческий роман или фантастику, изучать это убоище, чтобы не схватить двойку на уроке литературы, и даже писать сочинение. Единственное занятное место в этом унылом словоблудии – образ несгибаемого народовольца, который, чтобы закалить волю и характер, утыкал доску острыми гвоздями, на которых и спал, как индийский йог. Шиз, в общем, но забавный…

Короче говоря, в этих условиях категорически не дозволялось упоминать имя полицейского, готовившего материалы для процесса Чернышевского. Лишь через долгие десятилетия об Иване Дмитриевиче Путилине стали писать так, как он того заслуживал, и его «Записки» были изданы…

Вообще после реформ русская полиция получила отличную репутацию в Европе. Не случайно первый Всеевропейский конгресс полицейских состоялся именно в Санкт-Петербурге в царствование Александра III. Есть отчеканенная в России в память этого события медаль – с профилем императора и текстом на французском (именно французский чуть ли не триста лет играл ту роль языка межнационального общения, какую нынче играет английский, а на английском когда-то разговаривали исключительно в Британской империи и США).

Сыскная полиция и после Путилина работала отлично, понемногу прирастая кадрами, быстро перенимая полезные европейские новинки.

А иногда в России и самостоятельно придумывали толковые вещи. Уже в 70-е годы XIX века специально для скрытого ношения агентами сыскной полиции сконструировали новый револьвер. Точнее, в соответствии с нуждами «потребителя» модернизировали уже имевшиеся образцы. На вооружении и армии, и полиции долго стоял производившийся по американской лицензии револьвер «смит-вессон», так называемые «образец номер один» и «образец номер два». Для своего времени весьма неплохое оружие – вот только для скрытого ношения оно совершенно не годилось из-за больших размеров (длина ствола – 15 см).

Пистолеты тогда существовали исключительно в виде первых, крайне громоздких образцов. За границей имелись неплохие образцы подходящих револьверов – к примеру, английский «бульдог» (из которого, кстати, Вера Засулич стреляла в Трепова) при малых размерах превосходил калибром тогдашние винтовки. Однако те, от кого это зависело, предпочли дать задание отечественным оружейникам. Появился «смит-вессон» номер три – уменьшенный вариант первых двух «номеров», близкий по габаритам к «нагану». И сохранивший все достоинства предшественников – винтовочный калибр, мощный дымный порох, позволявший пуле сохранять убойность на дистанции до трехсот метров. Производился он в Германии, в Берлине, крупной оружейной фирмой «Людвиг Лёве и К°», но название фирмы-производителя было обозначено на стволе по-русски. «Тройка» долго была штатным оружием агентов Сыскной полиции и Охранного отделения, только в начале XX века ее сменили «наганы» и «браунинги».

Русская сыскная полиция очень быстро перенимала полезные европейские новинки, например бертильонаж. Сейчас эта методика практически забыта, но в свое время она сыграла немалую роль в криминалистике, а потому, безусловно, заслуживает отдельного разговора.