Актриса на роль подозреваемой - Ирина Градова

– Ты должен уйти из ресторана, – сказал как-то Артур, когда они в его машине возвращались с очередной тусовки. – Мы почти все вечера проводим раздельно!

– Но мне ведь надо на что-то жить! – возразил Сергей.

– А я на что?

– Хочешь сделать из меня содержанку?

– Ненавижу, когда ты такой! – воскликнул Артур, притормозив. – Стоит задеть твою гордость, и ты превращаешься в айсберг! Я вовсе не имел в…

– А что ты «имел в виду»? Я ценю наши отношения, но это не значит, что я во всем подчинюсь твоей воле. Если тебя такое положение дел не устраивает, давай расстанемся!

– Расстанемся? – переспросил Артур. – Как ты легко это сказал!

Это была первая серьезная размолвка за период их знакомства, но Сергей не мог и предположить, во что она выльется впоследствии. Вскоре ему все же пришлось оставить ресторан. Отец Артура возвращался в Лондон, и сын должен был ехать с ним. Артура не держало в Питере ничто, кроме Сергея: обладая прекрасным гуманитарным образованием, он «искал себя», а потому не работал, предпочитая проводить время с друзьями. Порой он брался за письменные переводы, но не перетруждался, а Сергей не понимал такого странного существования за спиной у отца, ведь ему самому приходилось тяжело трудиться, чтобы заработать на пропитание! Честно говоря, Сергей вообще не мог взять в толк чрезмерную опеку со стороны Лазарева-старшего: сын давно вышел из возраста, когда родителям пристало отслеживать каждый шаг детей. Тем не менее жизнь с Артуром затягивала, и Сергей уже испытывал потребность бывать с новым другом в обществе.

Отец Артура, Всеволод Андреевич Лазарев, снимал сыну квартиру в центре Санкт-Петербурга с видом на Спас на Крови. Как Сергей вскорости выяснил, он был в курсе пристрастий отпрыска, но, не имея возможности его переделать, предпочел смириться. Лазарев-старший не желал знаться с друзьями Артура, но требовал от него не афишировать эти отношения, чтобы не компрометировать отца. Все шло гладко, пока Артур не встретил Сергея. Раньше Артур не привязывался к кому-то настолько сильно. По прошествии короткого времени он уже не мог обходиться без общества Сергея. Тот, сам того не желая, стал для молодого любовника чем-то вроде наркотика. Артур бешено ревновал его, и не только к мужчинам. Он не отпускал Сергея от себя даже ненадолго, а любые возражения рассматривал как предательство и устраивал скандалы. В общем, Артур вел себя совсем как ревнивая жена, и Сергей начал от него уставать.

Когда Лазареву-старшему пришло время возвращаться в Лондон, Артур поставил отца перед фактом: либо Сергей едет с ними, либо он, Артур, остается в Питере! Этого Всеволод Андреевич позволить не мог, предпочитая держать сына в после зрения, поэтому вынужден был скрепя сердце согласиться на условие.

Сергей узнал от Артура о том, что ему предстоит отправиться в Лондон, за два дня до отлета.

– А с чего ты взял, что я поеду? – спросил он, вертя в руках билет. – Брошу все…

– Скажи на милость, что – «все»? Ты востребован в театре? Ты работаешь официантом в ресторане! Я предлагаю тебе возможность, которая предоставляется раз в жизни!

– О чем ты говоришь?

– О ЛАДИ.

– Ла… что?

– Лондонская академия драматического искусства. У отца есть друзья в руководстве, и он обещал посодействовать, чтобы тебя приняли на правах иностранного студента.

– Да брось! – недоверчиво воскликнул Сергей, хотя сердце его забилось как сумасшедшее. – Я ведь и английского-то толком не знаю…

– Не проблема, – уверенно заявил Артур, почувствовав, что ему удалось нащупать брешь в обороне любовника. – Наймем тебе репетитора, освоишь язык, поступишь. Вернешься триумфатором. Или останешься в Великобритании. В любом случае время зря ты не потеряешь, обрастешь нужными связями и все такое. Зато здесь, в этой клоаке, сгинешь на корню, и твоя мечта превратится в дым или утонет в бутылке!

Мысль Сергея бешено работала. Он чувствовал, что Артур прав: нельзя продолжать жить так, как он живет, потому что эта дорога никуда не ведет. Уехать в Лондон, поступить в драматическую академию? Это казалось невероятным, несбыточным, неодолимо привлекательным.

– Да чего тут думать? – продолжал давить Артур. – Если захочешь, всегда сможешь вернуться в Питер, в свой дурацкий театр – коллегам по сцене пальто подавать. И работу в общепите найдешь, не такое уж это золотое дно!

В Лондон они летели разными рейсами – на этом настаивал отец Артура. Сергей не обиделся: полет первым классом на самолете «Британских авиалиний» показался ему волшебным сном – от удобных сидений с уютными подголовниками до завтрака, в меню которого, помимо всего прочего, входила красная и черная икра! В аэропорту Хитроу его встречал Артур. Его полное круглое лицо сияло радостью, и Сергей подумал, что все может оказаться очень даже ничего, несмотря на его сомнения в том, что радостные перспективы, нарисованные любовником, могут осуществиться.

В Лондоне отец снимал для Артура квартиру на верхнем этаже здания, окна которой выходили на Гайд-парк.

– И это все – для тебя одного? – пробормотал Сергей, осматривая жилище.

– Для нас, – мягко уточнил Артур. – Для нас с тобой. Если захочешь что-то поменять…

– Шутишь? – восторженно перебил Сергей. – Что тут менять? Это же просто дворец!

Удовлетворенная улыбка Артура говорила о том, что именно такой реакции он и ожидал.

Спустя несколько дней Артур, как и обещал, представил ему преподавателя английского языка. Пожилой мужчина интеллигентного вида, внук русских иммигрантов первой волны, Анатолий Львович Поперечный оказался тем человеком, который требовался Сергею, чтобы корнями врасти в английскую землю. Он учил своего молодого подопечного не только языку, но и обычаям чужой страны, правилам поведения, одновременно прививая ему привычки и манеры настоящего британца. Прошло полгода. Способный ученик все больше удивлял учителя. Сергею хорошо давался английский, и он быстро стал говорить с тем самым лондонским акцентом, что отличает любого представителя среднего класса, проживающего в этом городе. Труднее всего оказалось освоить интонационный рисунок английской речи, но уроки театрального искусства не прошли даром, пригодившись в этом нелегком деле.

Не один Поперечный поражался успехам Сергея: Артур тоже не мог поверить, что всего несколько месяцев назад тот едва мог связать пару английских слов. Сергею казалось, что Артура больше устраивало первоначальное положение вещей, а теперь, когда он начал обретать самостоятельность, бойфренд чувствовал себя отодвинутым на второй план.

Как только Сергей начал более или менее прилично лопотать по-английски, Артур решил представить его лондонскому обществу. Строго говоря, владение языком было для этого необязательно, так как «общество» Артура состояло из русских детей богатых родителей, которых послали в Лондон учиться или «искать себя». Некоторые из них нашли себя в наркотиках, выпивке и дорогих ночных клубах в районе Сохо. Другие делали то, ради чего оказались в Лондоне, а именно – учились. С ними Сергею было интересно. Ребята рассказывали, как протекает их студенческая жизнь, и им льстило, что они свели знакомство с настоящим актером! Очень быстро Сергей стал заводилой в этом узком кружке, его полюбили, к его мнению прислушивались, а Артуру оставалось лишь наблюдать, как любовник постепенно отдаляется. Сергей наслаждался новой обстановкой и новыми знакомыми, примеряя на себя непривычную роль. Настал день, когда Анатолий Львович заявил, что больше ничему не сможет его научить. Сергей напомнил Артуру о его обещании насчет ЛАДИ. Если Артур и надеялся, что бойфренд забыл об этом, то напрасно: Сергей усиленно работал над языком лишь для того, чтобы осуществить свою мечту. Артуру пришлось поговорить с отцом, заручившись обещанием представить Сергея одному из ведущих преподавателей ЛАДИ. Этим человеком оказался Роберт Кармайкл, знаменитый актер Королевской Шекспировской труппы. Избалованный вниманием критики и обожанием публики Кармайкл считался человеком с большими амбициями. Его студенты боялись лишний раз открыть рот, чтобы не дай бог не вызвать недовольства учителя, а сам Роберт был неумолим, и молодые актеры чувствовали себя полными ничтожествами, если ему приходило в голову унизить их. В своих речах, обращенных к недостаточно талантливым, по его мнению, слушателям, Кармайкл бывал саркастичен, даже злобен, как ирландский тролль, сходство с которым усиливали небольшой рост и длинный нос актера. Однако так уж сложилось, что Лазарева-старшего и Роберта Кармайкла связывала многолетняя дружба. Поэтому актер не стал возражать против того, чтобы прослушать «русского мальчика». Правда, отнесся он к предстоящему прослушиванию с изрядной долей скепсиса.