Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге

– Ну давай, начинай!

После этих слов я окунаюсь в церемонии, которыми жители деревни провожают старого председателя Яна в могилу.

Речи, прерываемые всхлипами, и небольшие чашечки с жертвенной едой, приготовленной с такой любовью и заботой…

Мужчины толпятся у гроба. Каждый хочет его нести, чтобы обрести покровительство, которое им может дать покойник…

Огонь, который должны преодолеть несущие гроб, прежде чем они отправятся в долгий и извилистый путь на холмы…

Коренастые сыновья умершего, молча глотающие слезы и ведущие за собой похоронную процессию…

Женщины, медленными, неуверенными шагами приближающиеся к тому месту, где гроб будет опущен в заледеневшую землю…

Снежные шары, летающие между жителями деревни туда-сюда, пока лопаты быстро выкапывают могилу…

Ритуальное сжигание венков, домов, машин и денег из бумаги, которые должны сопровождать старого жителя деревни на тот свет…

И, наконец, его жена, которая почти падает на землю, хотя ее поддерживают с обеих сторон. Она последней покидает место, где супруг отныне будет дожидаться ее под тихо падающим снегом…

Я покидаю деревню Динцунь, когда уже вторая половина дня на исходе. У меня промокли ноги, но мне все равно. Я прощаюсь со скорбящими, со старейшиной, с хозяйкой и ее сыном и отправляюсь в путь по тихому, сумеречному снежному миру, в котором вскоре наступает полная темнота, нарушаемая лишь машинами, время от времени проносящимися мимо, как кометы. Я останавливаюсь, чтобы высморкаться. Глаза слезятся, и я не знаю, связано ли это с простудой или с тем, что мне грустно.

Я надеваю наушники, выбираю «Ana Na Ming» Салифа Кейты, жму на «Repeat». Я плыву сквозь темноту.

Вот еще два дня во льдах, и я добираюсь до маленького города Цюйво и наконец нахожу отапливаемую комнату. Я стаскиваю ледяные хлюпающие ботинки и ставлю их под батарею. Развешиваю свою одежду. Душ приятно теплый, и я стою под его струями до тех пор, пока кожа на моих пальцах не набухает и не покрывается морщинками.

На моем телефоне высвечивается сообщение от Ке-э. Она уже в Юньчэн и хочет знать, когда я приду.

Хороший вопрос. На самом деле, я уже меньше чем через неделю могу там быть. Но хочу ли я туда вообще?

Я рассматриваю пеструю картонную табличку около телефона в номере. Пару секунд я кручу ее в руке, потом беру телефон. Вдруг кто-то стучится в дверь. Открыв дверь, я вижу на пороге скучающего вида женщину средних лет, которая перебирает руками, как кошечка передними лапками:

– Массаж?

Я разочарованно отмахиваюсь:

– Большое спасибо, но сегодня я лучше лягу пораньше спать. До свидания.

Она равнодушно пожимает плечами и исчезает в темноте коридора. Я падаю на кровать и размышляю.

Юньчэн.

Джули я сказал, что меня туда пригласил «один знакомый», ни слова не сказав о симпатичной Kе-э. С другой стороны, когда я видел ее в последний раз? Я вполне могу называть ее просто «знакомым».

Или вот, я бы мог посетить Таинственное Место. Это пятно на карте, примерно сто километров на запад отсюда. Оно выглядит как гора, или кратер, и нельзя точно понять, что это такое. Когда я спросил об этом Сяо Чая, он сразу загорелся и сказал, что я должен обязательно туда пойти и все разузнать, как это делали первооткрыватели. Это также означает и то, что я приду в Юньчэн чуть позже и что у меня будет гораздо меньше времени на всякие там глупости.

В дверь снова стучат, отвлекая меня от размышлений. На этот раз на пороге стоит коренастый мужчина, похожий на дальнобойщика или повара в закусочной. Откашлявшись, он спрашивает неуверенным басом:

– Массаж?

Откуда-то раздается смех. Из последовавшего за этим разговора я узнаю, что в массажном салоне на нижнем этаже прошел сенсационный слух о том, что наверху поселился иностранец, который заказывал массаж, но ни в коем случае не хочет, чтобы к нему прикасалась женщина!

Отважного мужчину послали сюда, чтобы он выяснил, что к чему, а за ним увязалась вереница веселых девушек, чтобы посмотреть на спектакль. Одна из них похожа на Джули, у нее гладкая золотистая кожа и черные глубокие глаза. И,честно говоря, мне хотелось бы сказать: «Выбираю ее».

Однако я извиняюсь за недоразумение и возвращаюсь в комнату, а за дверью доносятся смеющиеся голоса, удаляющиеся по коридору. Я падаю на кровать и беру телефон. Ответ Ке-э печатается сам собой: «Приду, но мне нужно успеть кое-что сделать до этого!»

В этих краях города расположены близко друг к другу. Между Цюйво и Хума всего один день пути, так же, как между Хума и следующим маленьким городком под названием Синьцзян. Я подхожу к мосту, перед которым расположен рынок, любуюсь пестротой ковров и столов, на которых разложены на продажу разнообразные вещи: от офисных стульев до бюстгальтеров, от плюшевых игрушек до пластиковых цветов, – здесь можно купить все. Повсюду снуют тепло укутанные люди и кричат во все стороны о своих низких ценах. Пахнет жареным тофу.

И вот я уже в центре толчеи. С упорством ледокола на Северном море я протискиваюсь сквозь плотные волны людей. Бабушки и дедушки напирают на меня со всех сторон, а маленькие дети путаются под ногами.

Невольно я останавливаюсь, потому что ко мне в руки попал чудесный предмет: ярко-красный, круглый, размером с велосипедную шину. На упаковке написано, что он состоит из ровно тысячи фейерверков: «НЯНЬ НЯНЬ ГОНГ, ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ СУПЕРФЕЙЕРВЕРК!»

Некоторое время я размышляю, как это сокровище вообще попало ко мне в руки. Потом начинаю соображать, смогу ли я закрепить его на своем рюкзаке, а когда продавец звонко смеется, я краснею от смущения:

– Ты действительно хочешь тащить его на себе?

И голос разума вторит с помощью какой-то дамы:

– До Нового года еще почти две недели, мальчик! Ты сможешь купить фейерверк и чуть позже!

И, конечно, они правы. Я нерешительно и неохотно кладу свое сокровище обратно на прилавок, и люди помирают от смеха, когда я на прощание грустно провожу по нему рукой.

«Все равно, что там будет в Юньчэн, но стрельба будет точно!» – торжественно обещаю я себе.

Но когда я выхожу с рынка и поднимаюсь на мост, я забываю обо всем, потому что передо мной на другой стороне реки раскинулся город Синьцзян, и он прекраснее всех остальных китайских городов, которые мне доводилось видеть.

Во всех тех городах в глаза сразу бросается некоторый хаос: жилые многоэтажки и офисные здания теснятся друг напротив друга. Нужно приложить немерено усилий, чтобы не заблудиться в гротескно широких улицах, пешеходных мостах и путепроводах. Да еще с удивлением замечаешь, что люди здесь предпочитают красить окна в зеленый и голубой цвета. Здесь трудно найти старые здания, храмы, ворота и башни императорских времен. Требуется время, чтобы привыкнуть к строительному шуму, который звучит как ревущий, тарахтящий, топочущий и скрипящий саундтрек.