Роза Марена - Стивен Кинг

Вот откуда начинаются все неприятности, — сказал тогдаНорман. — Сколько раз говорил я тебе, что мне такое дерьмо не нравится!»

— Рози? — В голосе Анны звучала явная обеспокоенность. И ещеее голос доносился издалека, как голоса, которые слышишь сквозь сон. — Рози,вам плохо?

Она с усилием оторвала взгляд от книги («Несчастная любовь»,— гласило название, сделанное такими же блестящими красными буквами, а нижеутверждалось, что это «самый потрясающий роман Пола Шелдона») и выдавила жалкоеподобие улыбки.

— Все нормально, не волнуйтесь. Какой-то бестселлер?

— Душещипательные романы — одно из моих тайных пристрастий,— призналась Анна. — Лучше шоколада, потому что от них не толстеешь, а мужчиныв них не чета настоящим, они не звонят в четыре часа утра и не завывают спьяными всхлипываниями в трубку, предлагая начать все сначала. Но это дешевка,и знаете почему?

Рози покачала головой.

— Потому что в них объясняется весь мир. В них обязательнонайдется причина для всего. Иногда это такие же вымышленные и искусственныеистории, как в рекламных газетах, которые бесплатно раздаются в супермаркетах,иногда они полностью противоречат тому, что известно разумному человеку оповедении людей в реальном мире, но объяснения всегда при них. В «Несчастнойлюбви» Анна Стивенсон, заправляющая «Дочерями и сестрами», обязательно окажетсяпострадавшей в молодости… или ее мать будет пострадавшей. Но я таковой себя несчитаю, да и маму, насколько помню, никто никогда не обижал. Муж иногдаигнорировал меня — к вашему сведению, я разведена уже двадцать лет, если Пэмили Герт еще не успели сообщить вам, — но он никогда и пальцем меня не тронул.В реальной жизни, Рози, люди подчас совершают поступки, как хорошие, так иплохие, просто потому что. Вы понимаете, о чем я говорю?

Рози медленно кивнула головой. Вспоминала все те дни, когдаНорман бил ее, издевался, доводил до слез… а потом, ни с того ни с сегоприносил вечером дюжину роз и вел на ужин в ресторан. Если она спрашивала, вчем дело, по какому поводу такая честь, почему ему вздумалось вытащить ее издому, он обычно пожимал плечами и говорил: «Захотелось доставить тебеудовольствие». Другими словами, просто потому что. Мама, почему я долженотправляться спать в восемь часов даже летом, когда на дворе светло, как днем?Просто потому что. Папа, почему бабушка умерла? Просто потому что. Очевидно,Норман полагал, что эти редкие выходы в свет и подарки способны компенсироватьто, что он считал, наверное, «приступами несдержанности». Он никогда не узнает(да, пожалуй, и не понял бы, скажи она ему об этом), что внезапная ласка иподарки страшили ее еще сильнее, чем его злость и вспышки ярости. Во всякомслучае, она знала, как вести себя при этом.

— Мне тошно от мысли, будто все, что мы делаем,предопределено заранее чьими-то поступками или иными причинами, — прикрывглаза, произнесла Анна. — Получается, что мы начисто лишены самостоятельности ввыборе линии поведения. Кроме того, откуда тогда берутся немногочисленныесвятые и дьяволы, которые встречаются среди нас? А самое главное, я сердцемчувствую, что такое представление о мире ложно. Правда, в книгах авторов вродетого же Пола Шелдона оно оправданно. Оно дает утешение. Позволяет поверить,пусть даже ненадолго, что Бог — существо разумное, и с теми героями книги,которые нам так нравятся, не случится ничего плохого. Вы не могли бы вернутьмне книгу? Я собираюсь закончить ее сегодня ночью. Буду читать и запиватьгорячим чаем. Галлонами чая.

Рози улыбнулась, и Анна улыбнулась в ответ.

— Надеюсь, вы появитесь на пикнике, Рози? Мы намереныустроить его в Эттингер-Пиерс. Лишние руки нам никогда не помешают.

— Я обязательно приду, — заверила ее Рози. — Конечно, еслимистер Леффертс не решит, что я недостаточно хорошо поработала за неделю и незаставит меня трудиться и в субботу.

— Сомневаюсь.

Анна встала из-за стола и, обойдя его, приблизилась к Рози;Рози тоже поднялась. И только сейчас, когда разговор практически закончился, ейпришел на ум самый элементарный вопрос:

— Анна, а когда я смогу переехать в новую квартиру?

— Хоть завтра, если захотите.

Анна наклонилась и подняла картину. Она задумчиво посмотрелана слова, написанные углем на обратной стороне полотна, затем повернула ее ксебе.

— Вы сказали, она странная, — сказала Рози. — Почему?

Анна ногтем постучала по стеклу.

— Потому что женщина располагается в самом центре, однакоизображена спиной к зрителю. Мне такой подход к рисунку, который во всехостальных отношениях выполнен в традиционной манере, представляется весьмаоригинальным. — Она бросила искоса взгляд на Рози, а когда заговорила снова, вречи слышалась некоторая неловкость, словно она извинялась. — И здание уподножия холма не вписывается в перспективу, если вы заметили.

— Я знаю. Человек, который продал мне картину, сказал обэтом. Мистер Леффертс считает, что автор сделал это намеренно. Иначе, как онутверждает, потеряются какие-то детали.

— Наверное, он прав. — Взгляд Анны задержался на картине ещена несколько секунд. — Все-таки в ней что-то есть, правда? Что-то от штиля.

— Простите? Я не совсем поняла, что вы имеете в виду. Аннарассмеялась.

— Я и сама не понимаю… как бы там ни было, в ней есть нечто,заставляющее меня вспоминать романтические новеллы. Сильные мужчины, страстныеженщины, гормональные вихри. Штиль — единственное слово, которое приходит мне вголову, ничего лучшего для описания своих чувств я подобрать не могу. Что-товроде затишья перед штормом. Может, потому что небо такое? — Она опятьповернула картину и посмотрела на надпись углем. — Не это ли в первую очередьпривлекло ваше внимание? Ваше собственное имя?

— Нет, — покачала головой Рози. — К тому времени, когда яувидела надпись, я уже знала, что куплю картину. — Она улыбнулась. — Пожалуй,это просто совпадение — из тех, которым нет места в обожаемых вамиромантических книгах.

— Понятно. — Однако весь вид Анны свидетельствовал о том,что она совершенно ничего не понимает.

Анна провела подушечкой большого пальца по надписи. Буквылегко размазались.

— Да, — сказала Рози. Неожиданно, без всякой на то причины,она ощутила прилив тревоги. Как будто в этот момент в том другом часовом поясе,где уже начался настоящий вечер, кто-то подумал о ней. — В конце концов, Роуз —довольно распространенное имя, в отличие от Евангелины или, к примеру,Петронеллы.

— Наверное, вы правы. — Анна передала ей полотно. — Ивсе-таки забавно, что название картины выведено углем, согласитесь.