В Обители Крыльев - Мари Бреннан

Впрочем, не могу утверждать, будто заняться действительно больше было нечем. Однажды днем (по-моему, это был день, хотя судить о времени суток я могла лишь по бодрствованию дракониан да собственному чувству голода) хозяева завели тихий, напряженный разговор, сгрудившись вместе в манере, явно свидетельствовавшей о том, что беседа не предназначена для моих ушей, пусть даже я их пока не понимаю. Затем, очевидно встревоженные, двое из них ушли, а третий остался со мной.

Оставшийся драконианин снял мои занавеси и жестом велел мне отойти как можно дальше от входа. Здесь, у стены, он устроил из занавесей нечто вроде гнезда и изобразил целую пантомиму. От меня требовалось сидеть в этом гнезде, а если кто-либо войдет в дверь, спрятаться, укрывшись одной из занавесей с головой.

То было первым намеком, что мне здесь совсем не место.

Устроившись в гнезде из занавесей, я принялась наблюдать за драконианином. К этому моменту я начала различать их. Тот, что разговаривал со мной, помогая медленно, с трудом осваивать язык, был выше остальных ростом и отличался от них косыми светлыми полосами по обе стороны шеи, посему я нарекла его Полосатым. Другой, несколько у́же в плечах, чаще всего брал на себя приготовление пищи – его я окрестила Поваром. Оставшийся со мной был самым низким и коренастым из всех троих. Его я мысленно называла Трусом, поскольку он относился ко мне с очевидной опаской.

Бояться меня?! Я была на добрых полметра ниже и вдвое легче, напрочь лишена достойных внимания когтей и зубов, однако Трус относился ко мне с неподдельным, искренним страхом. По-видимому, большую часть разговора двое остальных уламывали его остаться со мной, пока их нет. Надолго ли они решили уйти?

Наблюдая за драконианином, я поняла кое-что еще. Все это время я смотрела на хозяев глазами натуралиста, примечая особенности телосложения, окрас, повадки. Вдобавок, мы уже начали общаться… но до сих пор не видели друг в друге людей.

Дождавшись, когда драконианин в очередной раз повернется ко мне, я привлекла его внимание и указала на себя.

– Изабелла.

Ответа не последовало. Не понимает? Или слишком напуган, чтоб говорить?

Дабы объяснить, о чем речь, я перебрала все знакомые драконианские слова – огонь, камень, одеяло и прочие, всякий раз указывая на соответствующий слову предмет, а затем вновь указала на себя:

– Изабелла.

Повторив это еще несколько раз – медленно, старательно выговаривая звуки, я указала на драконианина и вопросительно хмыкнула.

Без всякого сомнения, он меня понял, однако в ответ просто отвернулся и принялся мыть котелок из-под похлебки.

Либо имена у них не в ходу, либо этот не желает называть своего. Лично я бы сделала ставку на последнее.

Остальные не возвращались довольно долго, и все это время мы с Трусом провели молча. Наконец снаружи раздались голоса и шаги. Трус яростно замахал рукой, призывая меня спрятаться. Я без колебаний послушалась, но выглянула наружу сквозь оставленную щелку, и, когда дверь надежно затворилась за знакомой парой, вновь выбралась из укрытия.

Я надеялась, что после их возвращения мне позволят выйти наружу. Прежде прятать меня никогда не утруждались, а это значило, что сегодняшний день чем-то отличается от остальных, что, в свою очередь, вполне могло знаменовать собою сию долгожданную перемену. Увы, в этом мне не посчастливилось. Зато я снова тем же манером представилась по имени, и на этот раз процедура принесла плоды.

Полосатый сразу же понял, в чем дело. Переглянувшись с остальными (причем даже я ясно видела, что Трус, хоть и хранит молчание, очень не хочет, чтобы его товарищ говорил), драконианин повернулся ко мне, указал когтем на кончик собственного носа и ответил:

– Рузд.

– Каххе, – последовал его примеру тот, кого я нарекла Поваром.

После чего оба устремили требовательные взгляды на Труса.

– Зам, – после долгой паузы буркнул тот.

Теперь у всех у нас имелись имена. Теперь они стали для меня не просто живыми существами, но живыми существами сродни человеку. Это и послужило началом многих перемен в наших отношениях.

Снаружи – Яки и мьяу – Зима познания – Новые лица – Крылья Каххе – Частичная гибернация – Польза искусства

«Забель». Именно так дракониане были склонны выговаривать мое имя. Нет, они вполне могли дополнять его начальными и конечными гласными, однако из их речи подобные звуки склонны выпадать, а я охотно отзывалась и на сокращенную форму. Однажды Рузд куда-то ушел, а через некоторое время вернулся, неся с собою мою горную одежду – причем аккуратно заштопанную.

Голова тут же закружилась от тысячи возможных выводов. Быть может, меня вот-вот препроводят домой? Или возьмут за ухо и выставят за порог? Или я наконец-то увижу других дракониан? Или меня поведут на казнь? Хотя – стали бы они утруждаться штопкой моей одежды, собираясь меня казнить… Упрекнув себя в глупости, я поспешила одеться. С уверенностью можно было сказать одно: я наконец-то выйду наружу! После долгого сидения в доме это казалось настоящим чудом.

Легким, несмотря на лубок на ноге, шагом я последовала за Руздом к выходу – к той самой двери, к которой меня до этого столь непреклонно не подпускали. Прихожая оказалась сплошь уставлена всевозможными мешками и ящиками: очевидно, она служила кладовой для всего, что не боялось холода. Стена, примыкавшая к внутреннему помещению, была обита все тем же стеганым джутовым покрывалом, а одежда, снятая Руздом с ближайшей вешалки, – так густо покрыта снегом, что я немедля поняла: внутрь ее не вносят, чтоб не залить весь пол лужами талой воды. Сия картина со всею возможной наглядностью предупреждала, что меня ждет снаружи, но я, целиком поглощенная мыслями о свободе, не сделала из данного наблюдения должных логических выводов.

Рузд подошел к внешней двери, устроенной на небольшом расстоянии от внутренней (с тем, чтобы холодный ветер не задувал прямо в комнату), и отворил ее передо мной.

Ступив за порог, я оказалась в мире, полном алмазов. Небо над головой сияло беспощадной синевой, солнечный свет отражался от мириадов снежных зеркал. Сверху, с седловины, я видела внизу зелень, но теперь, если только Рузд с остальными не перенесли меня в некое совершенно иное место, от этой зелени не осталось и следа. Карнизы домов и ветви деревьев украшали гирлянды сосулек. Прямо передо мной, возвышаясь над горной котловиной, тянулся к небу величавый центральный пик, сплошь облаченный в белое. С первым же шагом я по колено увязла в снегу, а воздух оказался студен, как никогда в жизни.

Пока я хворала, а затем выздоравливала, сидя взаперти, настала зима.

О, согласно календарю она, возможно, еще и не начиналась, но здесь, в Мритьяхаймах, зима не ждет дня солнцестояния, чтобы вступить в свои права – приходит она рано и остается надолго. Хотя большая часть осадков – в виде дождя в долинах и снега на высоте – выпадает в период муссонов, зима также не обходится без снежных бурь, и путешествовать по горам в это время года практически невозможно.