Роддом или Неотложное состояние. Кадры 48-61 - Татьяна Соломатина

Тот только послушно мелко кивал.

Родин закрыл дверь на ключ.

Оставшиеся уставились на Оксану.

* * *

Вчера утром родильница Иванова — вторые сутки послеродового периода, состояние соответствует суткам, — пожаловалась на диарею и однократную рвоту. Выяснение пищевого анамнеза ничего не дало. Никаких немытых (или даже отдраенных с мылом) овощей и фруктов. Ничего такого. Ела только больничную еду. Кашу манную. Котлетку говяжью паровую. Всё приготовлено в больничном пищеблоке. Дежурный ординатор списал на стресс, погоду, природу и затемнения на кольцах Сатурна. Мало ли — сейчас только догнало, что родила. Всякое бывает. Рекомендовал голодание и наблюдение. Через несколько часов диарея перешла в стадию: изнуряющая. Рвота превратилась в многократную. Появилась одышка и анурия. Родильница дышать стала часто, а мочиться вовсе перестала. Плюс ко всему — у неё ещё и температура поднялась до тридцати семи с хвостиком. Иванова была переведена в изолятор, к ней был вызван инфекционист. Вызвать-то был вызван — но не слишком торопился. Собственный больничный инфекционист был в отпуске. А из инфекционной пока доедут. У них там своих таких и около — по самое не могу.

Ещё через два часа пропоносилась соседка Ивановой по палате, родильница Петрова. А затем и беременная Сидорова из соседней палаты. Блатной одноместной палаты. Пропоносилась и проблевалась. Температуры дожидаться не стали — упаковали уже родившую Петрову и всё ещё беременную Сидорову во второй изолятор. Так нельзя. Сидорову надо было бы по уму переводить в инфекционку, но она валялась в ногах, умоляла. Дальше включился, будь он неладен, человеческий фактор. Оксана Анатольевна было добрым человеком. Часто — себе во вред.

Ближе к ночи весь первый этаж дрыстал и рыгал дальше, чем видел. У всех дружненько поднялась температура. Все новорождённые с совместного пребывания были срочно переведены в неонатальный блок первого этажа.

И вот к сегодняшнему утру весь первый этаж — влёжку. Гадят уже практически под себя, безостановочно. Жиденьким таким. Из ничего. Неоднократная рвота — повально. Температура. Ни у кого прям чтобы так выраженной гипертермии — всё такой же субфебрилитет. Инфекционист приехал. Да только толку? Молодой совсем. Записал хоровое пищевое отравление. Рекомендовал проверить больничный пищеблок. И посеять диарейные и рвотные массы на возбудителей кишечных инфекций. Это всё и без него понятно было. Как сразу же было понятно, что ничего другого он и не напишет. Только это, и ещё, пожалуй, кляузу в санэпидстанцию. Кляузу он написать просто обязан. Но пока уговорили, презентовав хорошего спиртного и отменных табачных изделий. Сегодня снова приедет. Наблюдать, так сказать, в динамике.

Оксана Анатольевна всю ночь не спала. Мужу до поры до времени ничего не сообщала. Потому что муж-то он муж, но в данной ситуации он прежде всего — начмед! Да и обоим им в виде одного-единственного Родина ничего не сообщала. Мужу — чтобы не беспокоить. Начмеду — чтобы не нарваться. И от нервов и бессонницы стало к утру заведующей обсервации казаться, что стул этот жидкий у её пациенток того-с… шибко смахивает на рисовый отвар. А это диагностическая стигма — страшнее не придумаешь!

Побежала она к первой нарушительнице покоя Ивановой, в изолятор. И стала её пытать подробнейшим образом. Куда там дежурному врачу и вызванному на консультацию инфекционисту.

Боль в животе при поносе есть или нет? — Нет! — отвечает Иванова.

Сухость во рту есть? — Есть! Как не быть!

Повышенная жажда имеется? — Имеется!

Тенезмы есть? — Что?! — Ну вроде как позыв на срачку есть, а уже нечем. — Так точно! Позыв есть, а — нечем!

Нет ли странного ощущения, что рвота без тошноты?! — Рвота именно без тошноты, странно, не то слово!

Что ни спросит Оксана Анатольевна — то ей больная и отвечает утвердительно. Прям эхолалия[23] какая-то.

Оббежала всех с теми же вопросами — все попугаями твердят вслед за Ивановой.

Ну и у всех цианоз губ, у некоторых и акроцианоз. Тахикардия у всех. Голоса сиплые. Анурия. Тут не дожидаясь результатов посева можно со всей уверенностью сказать: холера!

Оксана Анатольевна, несколько сбивчиво (если не сказать — горячечно) изложив это своим друзьям-коллегам, замолчала и обвела их полубезумным взглядом. У Родина в глазах плескался ужас. Ельский помрачнел дальше некуда. Один Святогорский, выдохнув, поглядел на Оксану и повертел пальцем у виска. После чего в меру язвительно поинтересовался:

— А отчего же не сальмонеллёз? Не дизентерия Зонне? Не гастроэнтерит, вызванный кишечной палочкой? Не вирусная диарея? Не ботулизм? Не отравление, в конце концов, грибами или фосфорорганическими пестицидами?!

— Потому что — холера! — С уверенной стопроцентной обречённостью сказала Оксана. — Я уже всем ввожу раствор Рингера и…

— Надеюсь, антибиотики хотя бы беременным не успела назначить? А раствор Рингера, положим, никому не повредит. В отличие от холеры.

Аркадий Петрович подошёл к Оксане Анатольевне, коснулся её лба губами.

— У тебя есть лёгкая гипертермийка. Присядь, — он указал на диван. — Обсудим ситуацию пока здесь, не выходя из кабинета. А уж после пойдём в отделение.

Оксана Анатольевна послушалась.

Первый вопрос Святогорский задал Ельскому:

— Вова, у тебя в отделениях есть поносящие и температурящие новорождённые?

— Нет. Мне бы доложили. У меня есть пять травм шейного отдела позвоночника за неделю. Я, конечно, очень занят этими детишками и ещё пятёркой экстремально низковесных глубоких недоносков. Но ты же знаешь, как я выдрючил персонал. Если что — мне бы доложили!

— Да, твои медсёстры тебя боятся! — Воскликнула Оксана Анатольевна.

Святогорский окоротил её жестом. И обратился к Родину:

— В отделении патологии? В физиологическом отделении есть случаи рвоты и диареи?

— Да вроде нет. На пятиминутке никто не докладывал. А Оксаны Анатольевны не было на пятиминутке! — Он метнул в супругу грозный взгляд. Ну, насколько может рыжий забавный человек метнуть грозный взгляд в длинноногую красавицу-блондинку. Кстати, на сей раз получилось. Потому что грозный взгляд метал начмед в заведующую отделением. За утаивание фактов, за отсутствие на утренней врачебной конференции, за… Всегда найдётся за что начальнику в подчинённого грозный взгляд метнуть.

— Значит, все остальные отделения интактны. Не вовлечены. Вспышка холеры удивительнейшим образом коснулась только обсервации. Интересно, интересно… Оксана Анатольевна, а скажи мне, твоя Иванова — общительная дамочка?

— Более чем. Страшная трепушка. Ещё беременная была: сядет, соберёт вокруг себя — и давай трещать. Пока по палатам не разгонишь.

— Угу, — не удивился Святогорский. — И первой, значит, следом за ней, захворала её соседка по палате.