Кровавая наследница - Амели Вэнь Чжао

Иона Фишер держал в руках тренировочный меч, который извлек из стоящего рядом стеллажа с инвентарем. Он стоял перед классом с тем же незаинтересованным выражением на лице.

– Вам бы уметь отвечать за свои слова, – его голос звучал спокойно, но в нем отчетливо ощущалась угроза. – Ну, кто по-настоящему умеет драться? Я жду.

Он подначивал, но дети стояли как вкопанные.

Рамсон покрутил головой. Тренер вышел, взрослых рядом не было. Только несколько десятков кадетов, которые в один прекрасный день станут элитой военно-морских сил Брегона. Которые будут бороться за высокие должности в войсках, возглавляемых его отцом.

Незаконнорожденный.

Он им покажет. Докажет, что он не какой-нибудь Фишер, не бастард, не отродье, от которого отвернулся собственный отец. Он – сын адмирала Рорана Фарральда.

И это не пустые слова.

Рамсон вышел вперед. Взгляды всех одноклассников моментально обратились к нему, и их внимание только дразнило его, толкало вперед, поднимало боевой дух.

– В Блу Форте мы умеем отвечать за свои слова, – холодно сказал он, доставая для себя оружие.

Ему ни разу до этого момента не приходилось держать в руках меч: он оказался тяжелее, чем он рассчитывал, а его деревянная рукоять неприятно давила на ладонь.

Фишер устремил взор своих черных глаз на Рамсона. С пугающей легкостью он поднял меч, свободно играя им, словно тот был продолжением тела.

Рамсон повторил за ним и тоже поднял меч. Тот неуклюже накренился. Сердце Рамсона бешено стучало в груди, а боевой дух испарялся, как вода из лужи жарким летним днем.

Иона Фишер нанес удар. В тот момент Рамсону показалось, что он похож на птицу – на ворона, темного, растрепанного, невзрачного, но удивительно быстрого.

Меч задел Рамсона, и он попятился назад, стискивая зубы от растекающейся по груди боли. Прицелившись, он сделал неловкий выпад в сторону Фишера, но противник с легкостью увернулся. Следующий удар пришелся по бедру Рамсона, и тут он вскрикнул. После третьего удара у него подкосились колени. Рамсон не успел даже вздохнуть, как оказался лежащим плашмя на каменном полу. Драка была окончена, Иона Фишер стоял над ним. Рамсон тяжело дышал и смотрел на своего победителя. На языке ощущался соленый привкус подступающих слез. Дальше последовало то, что вызвало у Рамсона неподдельное удивление, что случалось всего пару раз за всю жизнь. Фишер протянул ему руку. На его бледном худом лице не было ни намека на чванство. Но все то же скучающее выражение, как будто ничего в мире не способно было его заинтересовать.

Рамсон сделал то, что считал единственно правильным. Он оттолкнул руку Фишера в сторону.

– Мне не нужна твоя помощь, – пробурчал он, поднимаясь на ноги. – Мы не друзья. И никогда ими не станем.

Рамсон поковылял назад к своим ошарашенным одноклассникам. Отвернувшись от Фишера, он заметил в дверях фигуру. Загорелая кожа, песочного цвета волосы, голубой военный китель, украшенный золотом, меч на поясе.

Роран Фарральд развернулся и ушел.

Щеки Рамсона разгорелись от разочарования и стыда. Он еще раз бросил взгляд на Фишера, стоящего в одиночестве в противоположном конце коридора, и поклялся, что одержит верх над этим мальчишкой, даже если победа будет стоить ему жизни.

Все изменилось на лодке в шторм. Там был голос. Брегонцы славились лучшим флотом в мире, ведь прежде всего они были прирожденными моряками. С малых лет каждый брегонец проводил половину жизни в море.

На второй год обучения Рамсон участвовал в ночных учениях. Луна оказалась затянута тучами, вода была черной и холодной, неспокойной из-за нарастающего ветра.

Рано утром начался шторм. Свирепствовал ветер, волны вздымались высотой со стену, швыряя крошечный бриг с десятью кадетами на борту, как листик. Даже десять лет спустя Рамсон просыпался посреди ночи от ощущения, что его бросает по волнам, и сильного привкуса всеобъятного страха на языке.

Будучи капитаном брига, он стоял на выбленке и раздавал команды. Но тут из ночной тьмы появилась волна и захлестнула его. Рамсон помнил, как он падал, а перед глазами вращались мачты, паруса и дерево. Он погрузился под воду и оказался в объятиях тьмы и тишины.

Первые несколько секунд он пребывал в ужасе и не мог разобраться, что происходит. Рамсон дергался, бил ногами, не понимая, куда его несет: вверх, вниз или в сторону. Мир вокруг переворачивался с ног на голову каждый раз, когда его накрывала очередная волна. В легких почти не оставалось воздуха, они начинали сжиматься, а мышцы болеть от недостатка кислорода. Рамсон начал молиться.

Вдруг вокруг пояса обвилась чья-то рука и, поймав попутное течение, потянула его наверх. Рамсон думал, что он умирает, пока не оказался над поверхностью воды. Вокруг снова возникли потоки волн, ветер и дождь.

– Плыви, – приказал спокойный голос у него над ухом. Кашляя и захлебываясь, Рамсон повернулся и увидел, что его крепко держит и тащит по бушующим волнам сирота. Мальчик посмотрел на Рамсона, его мокрые темные волосы прилипли к бледному лицу. В этих тонких, худых чертах Рамсон впервые увидел настоящую отвагу.

– Плыви, – повторил мальчик, – иначе мы оба умрем.

Рамсон начал грести.

Разгневанный океан то подбрасывал их вверх, то опускал вниз, как двух незначительных крошек, которыми они и были. Их жизни были подобны дрожащему огоньку свечи среди бушующего шторма. Но Рамсон крепко прижался к Ионе Фишеру и плыл, совершая один вымученный рывок за другим. В холодной воде отнимались конечности, и усталость накрывала все быстрее.

Покачивание волн убаюкивало мальчишек, и в конце концов они перестали понимать, что происходит. В какой-то момент Рамсон закрыл глаза и уснул, не переставая грести. Следующим воспоминанием были крики людей над головой, плеск воды. Кто-то обернул вокруг него веревку, его потащили наверх, на корабль. Его руки болтались, как веточки, и вода текла с него ручьем.

Сырое дерево палубы казалось настоящим раем, и несмотря на качку, крики, топот ног, прикосновения рук, заворачивающих его в одеяла, он чуть не заснул прямо на месте.

Рамсон поднял голову. В глазах все расплывалось.

– Фишер, – прохрипел он.

Из темноты выглянуло лицо мальчика, белое на фоне ночи, с синими дрожащими губами.

С тех пор как Рамсон увидел его, похожего на призрака, рядом с собой среди беснующихся черных волн, на языке у него вертелся один вопрос.

– Почему ты спас меня?

Фишер пожал плечами.

– Потому что я мог.

Это мало что объясняло, но Рамсона устроил такой ответ. Замерзший, сбитый с толку, он почувствовал вину, и щеки его зарделись. Он смотрел на Иону Фишера свысока… а тот спас ему жизнь.

– Спасибо.

Его голос прозвучал очень тихо, и вряд ли Фишер услышал его на фоне свирепствовавшего шторма.