Надежды леди Коннот - София Джеймс

– Как вы… за мной?

Сефора покраснела от удовольствия:

– Анна, люди становятся близкими разными способами. Собаки тоже. Иногда невозможно найти разумное объяснение всему, просто понимаешь, что так должно быть.

Девочка улыбнулась. Сефора подоткнула ей одеяло и начала напевать колыбельные, которые, бывало, пела ей мать, когда она была маленькой. Шорох у двери заставил ее обернуться. На пороге стоял Фрэнсис Сент-Картмейл, опираясь для равновесия о дверной косяк. Она заметила, что рукав рубашки покраснел от крови. Фрэнсис жестом показал на Анну, молча спрашивая, как себя чувствует девочка. После того как Сефора кивнула, он тихо ушел.

Он решил прийти к своей подопечной, несмотря на боль… Не переставая мурлыкать колыбельную, она восхищалась его решимостью, которая заставила его прийти сюда. Видимо, у Дугласов упрямство – фамильная черта…

Через несколько секунд она заглянула в комнату графа. Он сидел в кресле, накинув халат. В комнате было холодно. Все окна были открыты.

– Она спит?

– Да. Я сказала, что теперь здесь ее дом и мы ни за что ее не отпустим. Может, не стоило так говорить?

– А тебе самой как показалось – ты сказала правду?

– Да. – Склонив голову, она заглянула ему в глаза.

– Значит, вот тебе и ответ.

– Ты в самом деле думаешь, что все так просто?

– Да.

Она собиралась ответить, но вдруг что-то пошевелилось под кроватью у самых ее ног. Сефора невольно вздрогнула.

– Пес здесь?

Он кивнул и улыбнулся:

– Отведи его в комнату Анны; пусть лежит у нее в ногах. Если она снова проснется, пес ее утешит.

– Как его зовут? – спросила она, нагибаясь и беря пса за новый кожаный ошейник.

– Оптимист, – ответил он. – Так я его назвал.

Через несколько минут, лежа в постели одна, Сефора наблюдала за отблеском на потолке лунного сияния. Здесь, в доме, полном забот, она была счастливее, чем в прошлой жизни. Тощий шелудивый пес готов был утешать сироту, если ей снова приснится страшный сон. В соседней с ней спальне лежал мужчина, который помнил о своих демонах и своем прошлом. У всех имеются свои тайны и свои страхи. Каждый молча и гневно отгораживался от внешнего мира. Но за всем тем, что казалось трудным, ей мерещилось начало того, что могло стать очень легким и приятным.

Фрэнсис назвал пса Оптимистом… Она заснула с улыбкой, и ей снилась вода.

На следующий день ее навестили Мария и тетя Сьюзен; через день они приехали снова. Под вечер третьего дня сестра упомянула, что видела Ричарда Аллерли на небольшом званом ужине, где она была с Адамом Стивенейджем.

– Он держал под руку старшую дочь Бингемов и по своей привычке нависал над ней. Мисс Джулия Бингем была похожа на кошку, которая объелась сливок! Правда, вряд ли она будет так же довольна через год-другой, когда узнает истинную натуру герцога Уинбери, а себя потеряет.

– Бедняжка, – вздохнула Сефора, радуясь, что тетя Сьюзен сидит далеко и не может их слышать. – Если бы я верила, что способна на что-то повлиять, я бы ее предостерегла. Ну а пока… желаю им всего наилучшего.

Мария повернулась к ней:

– Мне нравится, как ты изменилась! Мама уверяет, что ты не продержишься в этом сумасшедшем доме и месяца, а мне кажется, что ты никогда не бросишь лорда Дугласа, потому что ты счастлива с ним. Он делает тебя счастливой, даже когда лежит раненый в постели. – Она засмеялась. – Охотно признаю, что его сила завораживает – сила и чувственность. Ты только представь, какое действие он на тебя окажет, когда выздоровеет!

Сефора притворно нахмурилась, хотя в глубине души испытывала радостное предвкушение. Она поспешила сменить тему.

– В последний раз, когда я видела папу, у него был усталый вид…

– Он по-прежнему не разговаривает с Уинбери и только чуть-чуть с тетей Джозефиной, что удивительно. Наверное, произошедшее начинает сказываться на нем. По-моему, прежде чем он на что-то решится, он хочет подождать и посмотреть, что произойдет здесь.

– Мария, передай ему, что я счастлива. Передай им: если бы у меня появилась возможность что-то изменить, я бы ничего менять не стала.

– Адам говорит, что Фрэнсис Сент-Картмейл – гений в области деловых операций; он надеется, что Фрэнсис возьмет его компаньоном в свои мануфактуры на севере. А еще он сказал, что после гибели его кузена Дуглас послал деньги матери Сета Гринвуда – их столько, что она до конца своих дней может жить безбедно.

Сефора обрадовалась, услышав это.

– Ричард всегда заранее рассказывал всем о своих намерениях, но редко что-то делал. Лорд Дуглас говорит мало, зато много делает.

– Думаю, ты его любишь. – Мария не спрашивала.

Отвернувшись, Сефора ощутила безнадежную тоску.

– Мое доброе имя погибло… Конечно, это достаточный повод для того, чтобы испытывать по меньшей мере благодарность.

– Ты лгала себе каждый день, когда была с Ричардом. Надеюсь, сейчас ты этого не делаешь.

– Мария…

– Что?

– Я буду по тебе скучать.

На следующее утро, спустившись в столовую, она обнаружила, что Фрэнсис уже наслаждается сытным завтраком.

– В Лондон приехали Дэниел Уайлд с женой Аметистой. Они просили нас вечером приехать к ним в гости.

– В гости? – Сефоре совсем не хотелось пока возвращаться к светской жизни; она не сомневалась, что этого не хочется и ему.

Они еще не обсуждали их будущую семейную жизнь. Сефоре вдруг показалось, что они совершенно чужие люди…

– Там будут сестра Люсьена, Кристина, а также Уэсли, Гейбриел и Аделаида Хьюз. Дэниел и Аметиста хотят устроить небольшой прием в честь нашей свадьбы. Жаль только, что Люсьен и его жена Алехандра уехали в отпуск в Бат.

Все те, о ком говорил Фрэнсис, – его близкие друзья. Сефора заранее побаивалась их. Пока они с Фрэнсисом вращались лишь в обществе друг друга; они потихоньку откровенничали и иногда подолгу не виделись… Интересно, что он рассказывал о ней своим друзьям и их женам?

У женщин есть свои способы выяснить все, что их занимает. Несколько раз Сефора недолго беседовала с Аделаидой Хьюз и Аметистой Уайлд на каких-то приемах. С Кристиной Говард она совсем не была знакома, хотя и видела ее издали. Собственно говоря, у нее и подруг-то не было, потому что все ее свободное время занимал Ричард.

От обилия мыслей у нее закружилась голова; она налила себе чаю и стала медленно его пить.

– Надеюсь, я им понравлюсь.

– А почему нет? – Фрэнсис поднял голову и нахмурился.

– Наверное, они решат, что… – Она ненадолго замолчала, но заставила себя продолжать, увидев, как он удивленно поднял брови. – Все они сильные женщины. Наверное, кое-что во мне не позволит им мною восхищаться.