Бывшие. Мой секрет - Юдя Шеффер

Прости… Просто я немного запаренный.

— Из-за чего? — живо интересуется братишка.

Тот самый, из-за которого я по-идиотски подставился перед Маргариткой и ее семьей.

Его от больших проблем я тогда отмазал, а вот себе еще большие организовал. И они аукаются мне до сих пор.

Карма…

Но я не жалею, что помог ему. Я был должен.

— Бизнес трещит по швам? Или Кошкина что-то выкинула? — беззлобно глумится младший.

— Выкинула?.. — меня коробит формулировка.

— Ну, раскрыла свою настоящую суч… сущность, — хмыкает он.

— О чем ты? — суровеет мой голос.

— Да брось, брат! — примирительно. — Ты не можешь не знать моего отношения к твоей, как бы помягче сказать… невесте.

— Ты его не скрываешь, — холодно. — Но я всегда считал это проявлением ревности.

— Ревности? Брейк, брателло, ты не в моем вкусе!

— Не ко мне ревности, — закатываю глаза. — К моим не сложившимся отношениям с Ритой.

Фил чувствовал свою вину за наш разрыв, не раз пытался нас помирить, поэтому всегда был немного зациклен на том, что мы должны быть вместе. И когда появилась Ольга, он ее не принял.

— Не сложившимся моими молитвами?.. — усмехается. — Наверное, ты прав. Так что у тебя за траблы?

Собираюсь соскочить с ответа, но вдруг соображаю, что Филипп — тот, кто мне сейчас нужен.

Кто может меня выслушать. Без трагедий и осуждения. Просто выслушать и, возможно, дать совет. Не то чтобы он мне очень необходим — я знаю, чего хочу, — но вот как этого добиться?..

Фил умеет смотреть на вещи трезво, без лишних эмоций. Это то, чего мне сейчас не хватает.

— Ты не занят сейчас?

— Нет.

Договариваю уже на выходе из кабинета:

— Тогда через полчаса в "Бутчере".

Когда я подъезжаю к ресторану, брат меня уже ждет.

Выслушивает, ни разу не перебив, мой длинный безэмоциональный рассказ. От оценки, как я и ожидал и за что благодарен, тактично воздерживается. Лишь спрашивает с радостной улыбкой:

— Это у меня, что, есть племянница? Я — дядька?

— Да, только она о нас не знает.

— Узнает! — уверенно. — Что ты уже сделал для этого?

— Немного, — морщусь. — Достал копию свидетельства о рождении с прочерком в графе "отец".

— О, это облегчает дело, чувак! Не придется оспаривать отцовство другого мужика. Это, знаешь ли, тоже геморрно и не быстро, — Фил закончил юридический и хоть по профессии не работает, он в теме.

Киваю — мои юристы сказали мне то же самое.

Филипп поднимает стакан с "Колой".

— За "прочерк"!

— Нет. За то, чтобы заменить этот прочерк на мое имя, — чокаюсь с ним своей минералкой.

И запрокидываю ее в себя. Всю. До дна. Как водку.

— Теперь что — исковое на признание тебя отцом?

— Для начала хочу договориться на мировое. Суд — это долго и изматывающе. Плюс действовать с позиции силы и закона — такое себе. Надеюсь все же сохранить с ней нормальные отношения, а если развяжу тяжбу в суде, это будет трудно.

— Думаешь, получится миром? — с сомнением. — Зная Марго… Если она уже не согласилась, вряд ли передумает.

— Ну, я попробую. В конце концов, одно другому не мешает, — пожимаю плечами.

— Без согласия матери ДНК-тест ты провести не можешь, ты в курсе?

Снова киваю.

— Так-то можешь, — исправляется. — Но это будет чисто информационный тест, для галочки, в суде его не примут и отправят сдавать официальный.

— Для галочки он мне ни к чему. У меня нет сомнений в моем отцовстве.

— Как же это круто, Кир! — прорывает его опять на нечаянную радость. — Ты — папка! А мать знает?

— В этом и основная трабла, брат.

— Излагай. Я весь внимание, — сует он в рот тонкий сочный мясной слайс, окантованный аппетитной перцовой корочкой, и принимается активно жевать.

Я излагаю свои сомнения и опасения на ее счет.

Младший долго и напряженно молчит.

— Согласен с тобой, Кир. Говорить ей сейчас не стоит. Нужно сначала все разрулить с Марго. Когда ты приведешь к ней Еву, она все простит. Вам обоим. А если все пойдет по плохому сценарию, то… Короче, ей пока лучше не знать. Нафик. А вторая трабла — дай, угадаю: леди Кошкина?

По отсутствию моей реакции на его вопрос делает вывод, что догадка верна.

— И что именно тебя напрягает?

— Разве это не очевидно? — хмыкаю, не желая облекать в слова свои чувства.

Они неоднозначны.

— Нет.

Брат не собирается мне помогать.

— Не хочу делать ей больно. Она — ранимая девочка…

— Она такая же ранимая, как я. Или ты, — перебивает Фил зло. — Как ты не видишь, брат, что к тебе приклеилась меркантильная и беспринципная девица, которая спит и видит, как бы поскорее тебя захомутать?! Но признаю: она — просто богиня притворства, если ей удается столько времени тебя дурачить. Разуй, наконец, глаза!

Он матерится, приглушив звук на ноль, но я считываю по губам. И сатанею — меня достали их разборки.

Филипп ненавидит Ольгу в открытую, она же недолюбливает его молча. Но заметно. И старательно избегает его общества.

— Даже если так. Считаешь, это дает мне право поступать с ней по-скотски?

— Да! Считаю, — давяще. — Что ее гнилая сущность полностью развязывает тебе руки. Подожди… — вдруг резко меняется выражение его лица и тон. — А о каком "скотском" поступке идет речь? Что такого ранимого для нее ты собираешься сделать? Может, я чего-то не знаю?

Вопрос прямо в яблочко. Ты не знаешь, брат.

— Рассказать о дочери, — мое лицо непроницаемо.

— И в чем, осмелюсь спросить, скотство? Чем твоей будущей жене помешает уже взрослый ребенок? Ты же не думаешь требовать единоличную опеку? Не собираешься забрать ее себе, заменив девочке мать на мачеху?

— Конечно, нет!

— А что тог… — он осекается и через секунду припечатывает меня взглядом: — Ты хочешь вернуть себе не только Еву, но и Риту?

— Хочу, — на выдохе.

Я не планировал говорить ему это, хотел, чтобы первой узнала Ольга. Это единственное, что я мог сделать правильно.

Но на прямой вопрос не могу дать иного ответа.

В своем желании я тверд и менять решение или скрывать его не собираюсь.

Мне не стыдно.

— Тогда понятно. С этим не помогу.

— Мне и не нужна помощь.

— А, кстати, ты говорил, она неожиданно рано встала сегодня? А я тебе скажу почему, — добавляет уверенно после кивка. — Оля твоя, стопудово, жопой почувствовала, что пахнет жареным и смылась. Зуб даю, Кошкина сейчас будет бегать от тебя как можно дольше, не давая возможности поговорить c ней и поставить точку в отношениях. Знает, стерлядь, что по телефону ты ее не бросишь. Ты же порядочный…

— Я —