Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен - Стивен Гросс

– Постепенно выяснилось, что на каждом шагу своего пути, от входной двери до кушетки, я боялся, что меня могут отругать. Ведь если бы я не ждал критики со стороны, то никаких проблем вся эта ерунда у меня не вызывала бы, правда? Ну, позвонил я лишний раз в звонок, и что с того? Ну, завозился с кодовым замком, и что с того? Залез в ботинках на кушетку, подумаешь, какое дело.

«Я жил, исходя из предположения, что желание укорять других является одним из базовых качеств человека. И чувствовал, что сижу в клетке из-за того, что подчинил этой мысли все свои действия и поступки. Все эти мелкие моментики не были моим взглядом на жизнь… Они составляли мою жизнь».

– Выяснилось, что многие свои поступки я совершаю (скажем, снимаю ботинки), чтобы не дать ей повода меня упрекнуть. У меня в голове сидела мысль, что она из тех, кто может устроить мне большую головомойку, если я перепачкаю ей кушетку. Так от кого же я ожидал такой строгости к себе? Это были мои родители? Или я сам? Ведь точно не она. Ей было абсолютно наплевать, сниму я ботинки или нет.

– А потом мне вдруг стало ясно (и это было весьма болезненное открытие), что я веду себя таким образом не только в те моменты, когда иду к психоаналитику. Я и повседневную свою жизнь тоже строю по таким же странным и изматывающим правилам. Если кто-то не сразу ответил на отправленное мною сообщение, я воспринимаю это как критику в свой адрес. Если мне ответили с прохладцей, то это, значит, я сам виноват. Даже в стандартных заключительных фразах типа «с наилучшими пожеланиями» или «с уважением» я вижу намек на то, что человеку неохота со мной общаться.

– Я почти все принимаю на свой счет и из всего делаю личную трагедию. Спустился в метро: досталось свободное место – победа, пришлось ехать стоя – поражение. Смог найти место на стоянке – победа. Не получилось припарковать машину – провал. Позвонил сантехнику, и тот сразу пришел – победа. Обнаружил в унитазе пятнышко дерьма – поражение. И вот такими крошечными-крошечными моментиками я измеряю свой прогресс в каждодневной битве, называемой жизнью. И в каждое мгновение жизни голова у меня занята этими бесконечными и совершенно банальными мыслями.

– Не такие уж они банальные, – сказал я.

– Да, ты прав. Они не такие-то банальные, все эти мелкие мыслишки, потому что в них есть определенная схема. Я жил, исходя из предположения, что желание укорять других является одним из базовых качеств человека. И чувствовал, что сижу в клетке, из-за того, что подчинил этой мысли все свои действия и поступки. Все эти мелкие моментики не были моим взглядом на жизнь… они составляли мою жизнь.

Том посмотрел на свою чашку.

– Хочешь еще кофе?

Я кивнул.

Мы позвали официанта и заказали еще по чашке кофе. После этого Том продолжил свой рассказ:

– Постепенно мне стало ясно, что дело вовсе не в ожидании упреков, что проблема гораздо глобальнее. Я думал, что моя жизнь организована вокруг стремления хорошо жить. Но потом я обнаружил, что в действительности хочу оставаться чистеньким. Во всей красе это проявилось в той ситуации с ботинками и кушеткой. Понятно, что любому другому человеку эта идея покажется безумной, но я начал замечать нечто, что имело для меня определенный смысл.

– Выяснилось, что за моими чувствами депрессии и изолированности от мира не стоит никакой великой психотравмы. Виной всему была моя непрестанная слежка за собой, стремление откалибровать себя под окружающих. Когда начался процесс психоанализа, у меня первым делом невольно возник вопрос: что от меня хочет доктор А.? И вся эта глупость с ботинками была попыткой соответствовать ее желаниям. Но кому известно, что хотят другие? Все наши мысли о желаниях окружающих – это одни лишь предположения… Предположения и допущения.

– Мне бы хотелось считать себя человеком достаточно проницательным, – сказал Том после некоторой паузы, – но истина в том, что иногда я оказываюсь прав, а иногда ошибаюсь. На самом деле основной вопрос: попали мы в ловушку собственных допущений или нет? Я не осознавал, что считал стремление найти в окружающих какие-то недостатки фундаментальным качеством человека. Я не знал, что в любом человеке видел желание меня за что-то отругать. Я просто думал, что люди такие и есть, но потом вышло, что я ошибался.

«Я не осознавал, что считал стремление найти в окружающих какие-то недостатки фундаментальным качеством человека. Я не знал, что в любом человеке видел желание меня за что-то отругать. Я просто думал, что люди такие и есть, но потом вышло, что я ошибался».

Том откинулся на спинку стула и сказал:

– Доктор А. открыла мне и еще одну истину, которая застала меня врасплох. Она, конечно, касается не всех и каждого, но в моем случае все было именно так. А звучит эта истина следующим образом: человек, боящийся критики, чаще всего сам любит покритиковать окружающих. Вот это сюрприз… Выходит, что, не находя недостатков в себе, я занимаю себя упреками в адрес окружающих. Я не буду утомлять тебя перечислением миллионов недостатков, найденных мной в оформлении офиса доктора А. или в ней самой. Ты и сам можешь представить.

Том подался вперед и положил руки на стол.

– Критикан! Так называют людей, склонных замечать всякие тривиальные недостатки, а потом всем на них указывать. Людей, которым невозможно угодить. Ни на кого из твоих друзей не похоже? – Он поставил на стол чашку. – Я, наверно, истинный кошмар для психоаналитика.

– Вряд ли, – перебил я его. – Судя по твоему рассказу, ты делал именно то, что должен был делать. Ты приходил к ней и говорил, что чувствуешь. Мне кажется, ей не было сложно проводить с тобой по часу в день.

– Спасибо, конечно, – сказал Том, – но ты врешь.

– Нет, не вру, – ответил я. – Кошмар для аналитика – это пациент, который не рассказывает, что у него на уме. Он втихаря пьет, лупит своего ребенка, но тебе об этом рассказать не может… Или не хочет.

– Нет, скрытность – это не про меня, – сказал Том.

– Да, ты парень честный и открытый.

– Я не хотел, чтобы психоанализ закончился провалом.

– Но некоторые хотят. Представь себе подростка, которого грозят выгнать из школы. Неделю за неделей, сеанс за сеансом он весь час просиживает в полном молчании. Психоаналитик все делает правильно, точно и вдумчиво интерпретирует его молчание и рассказывает ему свои версии. Но парень все равно не вступает в общение. Вполне может быть, что подросток желает психоаналитику провала, чтобы почувствовать, что на свете есть люди более бесполезные, чем он сам.

Том кивнул.

– Нет, я не такой, – сказал он. – Но в действительности я могу быть большим негативистом.

– Доктора А. учили думать о твоем негативизме, и она это делала. Но хорошо, давай усложним твою проблему… Представим пациента с предельно негативным настроем. Представим пациента настолько тонкокожего, что почти любой комментарий психоаналитика, как бы он ни был справедлив или деликатно изложен, воспринимается им как атака. Даже молчание психоаналитика кажется ему упреком. Или, скажем, пациента, который постоянно шарит взглядом по кабинету в поисках небезразличных врачу вещей – букета цветов на столе, фотографий на стене, книг – и изо дня в день отпускает по этому поводу презрительные шуточки. Вот это сложный пациент.