Оранжерея - Чарлз Стросс

–Так, а как быть со всем остальным? Ссекретным архивом, компьютером?

Яна отмахивается.

–Просто имей в виду, что Фиоре приходит сюда раз в неделю и ты должна будешь открыть ему ту комнатушку и оставить его там на час или два. Если он хочет взять какие-либо бумаги, запиши, что он берет, а затем напомни ему вернуть это.

–Кто-нибудь еще?

–Ну… если епископ появится, дашь ему доступ во все помещения.– Она кривится.– Ине спрашивай меня о компьютере. Мне никто не рассказывал, как им пользоваться, и я не очень понимаю эту штуку, но, если хочешь возиться с ним от нечего делать– валяй. Только помни, что все твои действия на нем сохраняются в логах.– Яна ловит мой взгляд.– Да, реально– все,– выделяет она голосом.

Мой пульс учащается.

–На компьютере? Или… вообще в этих стенах?

–Возможно, отмечается даже то, на каких страницах люди открывают книги,– тихо проговаривает она.– Ты заметила, что все они– в твердых обложках? Ты удивишься, но и в темные века технология позволяла создать миниатюрные устройства слежки. Их можно прятать в корешках книг и определять, на какой странице читатель находится. Ивсе это– без нарушения протокола.

–Но ведь протокол…– Яосекаюсь.

Технически телевизор не кажется слишком сложным устройством, но так ли это на самом деле? Из чего он реально состоит? Внем должны быть либо камеры, либо очень сложная система визуализации…

–Темные века были не только темными, но и быстрыми. Речь о периоде, когда наши предки разви́лись от уровня счетных палочек до уровня создания первых эмоциональных машин. Они прошли путь от знахарей с ядохимикатами, которые не могли приладить на место даже чисто отрезанную конечность, до регенерации тканей, полного контроля над протеомом и геномом и выращивания частей тела на заказ. От использования ракет для вывода на орбиту до первых многоразовых ракетных ступеней. На все про все– девяносто лет по древнему летосчислению, или примерно три гигасекунды.– Яна берет паузу, чтобы отпить чая.– Проще простого нам, современным людям, недооценивать ортогуманоидов минувших эпох. Но от этой привычки избавляешься, пожив здесь некоторое время. Иследует отдать им должное, духовенство– экспериментаторы– находятся здесь дольше, чем все мы. Даже Харшоу, а он работает напрямую на них.– Она произносит его имя с отвращением, и мне интересно, чем он ее обидел.

–Думаешь, они разбираются в этом больше, чем мы?– спрашиваю я заинтригованно.

–Чертовски больше.– Яна явно прониклась духом симуляции– говорит на древнем сленге, которым за ее пределами щеголяют лишь реальные старожилы.– Думаю, у нас здесь происходит нечто более серьезное, чем может показаться на первый взгляд. Игораздо больше, чем можно было бы ждать всего лишь за пять мегасекунд времени, прогресс в регуляции этого общества уже достигнут.– Ее глаза резко мечутся в угол комнаты прямо над дверью, и я слежу за направлением ее взгляда.– Отчасти потому, что экспериментаторы видят все, слышат все, включая наш с тобой разговор… но только отчасти.

–Но, конечно, это еще не все?

Яна загадочно улыбается мне.

–Перерыв закончился, душка. Пора приступать к работе.

* * *

Явозвращаюсь домой поздно, устав от оформления книг и многочасового стояния на абонементе. Когда я вхожу в дверь, меня грызет чувство страха. Вгостиной горит свет, слышен звук телевизора. Сначала я направляюсь на кухню, чтобы перекусить, и именно там меня застает Сэм.

–Где ты была?– спрашивает он.

–На работе.– Яустало нападаю на банку овощного супа, помогая себе ломтем хлеба.

–О.– Пауза.– Ичто тебе назначили? Чем занимаешься?

Он зачем-то положил масло в холодильник, и оно стало твердым как камень. Ну что за идиот.

–Тренируюсь, чтобы стать новым городским библиотекарем. Занятость– всего три дня в неделю, зато каждый рабочий день– одиннадцатичасовой.

–Гм.– Сэм наклоняется, чтобы вложить грязную тарелку в посудомоечную машину. Яуспеваю остановить его как раз вовремя– она полна чистых вещей.

–Погоди, сначала нужно ее разгрузить, смекаешь?

–А,ну да.– Он смотрит с досадой.– Значит, городу нужен новый библиотекарь?

–Да.– Яне должна ему ничего объяснять, верно? Или все же сто́ит объясниться?

–Ты знаешь Яну?

–Яну?– Он задумывается.– Нет. Ядаже не знал, что у нас есть библиотека.

–Она уходит через пару месяцев, и им нужен кто-то на ее место.

Он начинает вынимать тарелки из нижнего лотка посудомоечной машины и складывать их на столешницу.

–Ей не нравится работа? Если она такая плохая, почему ты на нее соглашаешься?

–Дело не в этом.– Янаконец заканчиваю вываливать суп из банки и ставлю кастрюлю на раскаленную конфорку.– Она уходит, потому что беременна.– Яоборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он сосредоточен на посудомоечной машине, игнорирует меня. Все еще дуется, я подозреваю.

–Беременна? Ого.– Голос Сэма звучит немного удивленно.– Почему кто-то захотел завести ребенка здесь, интересно.

–Наши тела фертильны, Сэм.

Яуспеваю поймать тарелки, которые он выгружал, как раз вовремя. Выпрямляюсь в полуметре от его носа– и он слишком взволнован, чтобы избежать моего взгляда.

–Мы фертильны?

–Так говорит Яна, и, судя по ее положению, ей можно довериться.– Яхмуро смотрю на Сэма, затем поворачиваюсь к кастрюле с супом.– Дашь мне тарелку?

–Да, конечно.– Бедный парень выглядит искренне потрясенным. Яне виню его– у меня было несколько часов, чтобы подумать об этом, и я все еще привыкаю к этой идее.– Что… что за ерунда.

–Сам подумай, мы подписались бы на участие в эксперименте, который продлится, скажем, сто мегасекунд? Забавная штука– эти их библиотеки– там можно найти любую информацию. Срок созревания человеческого новорожденного в ортогуманоидной утробе составляет двадцать семь, порой– двадцать восемь мегасекунд. Тем временем все мы здесь фертильны, и нам сказали, что мы можем заработать очки в счет бонусов по окончании эксперимента, занимаясь сексом. Исторический коэффициент зачатия у занимающихся сексом в период фертильности здоровых ортогуманоидов составляет примерно тридцать процентов за менструальный цикл. Как тебе это нравится?

–Ты хоть понимаешь, что чуть не…– Сэм держит тарелку с супом перед собой, будто это щит, с помощью которого он пытается удержать меня на расстоянии.

Ясмотрю на него.

–Не говори этого.

–Я…– Его кадык дергается.– Вот, возьми.

Яберу тарелку.

–Мне кажется, я знаю, что ты подумала. Да, я именно это хотел сказать, и я беру свои слова обратно, хотя и слова не проронил. Хорошо?– Он произносит это очень быстро, глотая слова, будто нервничает.