Ночные твари - Виктор Метос

– А может быть, он сделает нас знаменитыми, и нас наймет Ту-Чейнз. – Астер взглянул на свою напарницу. – Это знаменитый рэпер.

– Я знаю, кто он такой, придурок.

– Он не поет про лошадей и прерии, поэтому я не думал, что ты его знаешь.

– Слушай, кантри в Америке – самая популярная музыка. И ты со странностями, раз ее не слушаешь.

Центр предварительного заключения округа Кларк находился в современном здании из стекла и бетона, больше напоминающем модный офисный центр, а не тюрьму. Проект создавался с расчетом на то, чтобы развеять озабоченность жителей соседних кварталов, вынужденных жить рядом с тюрьмой, – гнев постепенно угаснет, когда люди забудут о том, что это тюрьма, поскольку она совсем не похожа на тюрьму. Белоснежные коридоры внутри, на взгляд Астера, придавали зданию стерильное ощущение больницы.

Поставив машину на платную стоянку прямо рядом с тюрьмой, они поспешили внутрь. В приемной находились несколько полицейских, и они увидели знакомое круглое лицо Билли.

– Билли, – сказал Астер, – кто-нибудь уже встречался с этим… как там его, Лил?

– Майклом Закари.

– Кто-нибудь уже встречался с ним?

– Вы первые.

– Умница.

Билли оглянулся на стоящего рядом полицейского, который помогал посетителю.

– Двести долларов, – шепнул он.

– Что? Я обычно плачу тебе полтинник.

– Этот тип – важная птица. Нам только что чуть не пришлось сажать за решетку журналистов, пытающихся взять у него интервью. Его будут показывать по телику.

Астер постучал по столу, глядя Билли в лицо.

– Сто долларов.

– Двести. – Билли снова оглянулся на стоящего рядом полицейского. – И лучше поторопитесь. Я слышал, с ним собирается поговорить Стивен Смит. У этого типа по меньшей мере пять рекламных щитов в людных местах. Только подумайте, сколько он получит за защиту Палача с Багряного озера.

– Ладно, черт с тобой… Двести. Но веди меня к нему прямо сейчас.

После досмотра и прохождения через металлоискатели Риччи и Астер получили пропуска посетителей. Их направили в блок «C» на пятом этаже. Там содержали задержанных, которые могли представлять опасность для других заключенных или для себя самих.

Здоровенный полицейский с татуировкой, выглядывающей над воротником форменной рубашки, подвел их к камере. Дверь скрипнула на петлях, прутья решетки сверху и снизу были покрыты пятнами ржавчины. Майкл Закари сидел на нарах.

Последним клиентом, которого посещал Астер в блоке «C», был бандит весом четыреста фунтов, обвинявшийся в том, что проломил голову своему родному брату, обнаружив, что тот спит с его женой. Майкл Закари внешне напоминал застенчивого бухгалтера, которого маменька до сих пор возит на работу на своей машине. Это вызвало у Астера улыбку: присяжные ни за что не поверят в то, что перед ними жестокий психопат.

– К вам ваш адвокат, – объявил полицейский.

– Мой адвокат?

– Спасибо, – поблагодарил полицейского Астер. – Когда закончим, позовем вас.

Он прошел в камеру, а Риччи осталась стоять у двери, прислонившись к решетке. Первым делом Астер обратил внимание на раковину. Все туалетные принадлежности Закари были разложены в ровный ряд; второй комплект одежды лежал с краю на нарах, аккуратно сложенный. С клиентами, страдающими обсессивно-компульсивным расстройством[35], сложно иметь дело, поскольку судебный процесс – по большей части катание на американских горках. Что плохо выдерживают те, кому необходимо контролировать все вокруг.

– Доктор Закари, меня зовут Дилан Астер, а это Лили Риччи. Мы адвокаты по уголовным делам. Мы будем вас защищать.

– Ничего не понимаю. У меня есть адвокат, Чарльз Даффман.

– Вот как? И где же он? Уверен, вы позвонили ему, и он ответил, что приедет, как только сможет, да? Готов поспорить, вы из тех, у кого есть личный адвокат. Вероятно, вы вышли на него через жутко дорогую бредовую систему юридического страхования у вас в больнице?

Закари перевел взгляд с одного на другого.

– Да.

– Если у вас имущественные споры с соседом и вам нужен человек, представляющий ваши интересы, – чудесно, получайте юридическую страховку и, возможно, ваше дело не будет безнадежно испорчено. В худшем случае вам придется нанимать профессиональную юридическую фирму, чтобы переделывать работу. Но уголовное право, доктор Закари, это совершенно другое дело. В уголовном праве все эти люди ни хрена не смыслят. Ваш человек возьмется за дело ради денег и ради того, чтобы засветиться в прессе, но он не будет знать, что делать. Я не имею чести знать мистера Даффмана, но гарантирую, что он не знает этот мир.

Повернувшись лицом к Закари, Астер посмотрел ему в глаза.

– Я знаю, кто из прокуроров скрывает улики, а кто честен. Знаю, кто из полицейских нечист на руку, кто наркоман, принимающий дозу прямо на службе, а кто пытается переспать с подозреваемыми, когда никто этого не видит. Знаю, кто из судей засыпает прямо во время заседания, а кто внимательно слушает каждое слово, и кто попал в судьи только потому, что приходится племянником какому-нибудь политику. Кстати, вы ведь знаете, что в Неваде есть смертная казнь, так?

От него не укрылось, как у Закари шире раскрылись глаза и участилось дыхание.

– Мм… нет. Нет, я этого не знал.

– Так вот, возможно, вам светит высшая мера. По дороге сюда я ознакомился с вашим делом. Вас обвиняют в убийстве одной женщины, попытке убийства вашей подруги, с которой вы вместе жили, и, возможно, в похищении четырнадцатилетней девушки. Уж если это дело не тянет на «вышку», тогда даже и не знаю, что на нее тянет. Вы не можете довериться Чарльзу Даффману, который, вероятно, занят крупными выплатами по ДТП. Он не тот, кто будет делать то, что для этого дела нужно. Он не станет неделю следить за следователем, ведущим расследование, выясняя, есть ли у того связь на стороне. Не станет опрашивать соседей Кейти Фарр, выясняя, не видели ли они кого-нибудь подозрительного, слоняющегося рядом с домом. Даффман не будет этим заниматься, а мы будем. Причем сделаем это совершенно задаром.

– Вы собираетесь работать бесплатно? И зачем вам это нужно?

– Буду с вами откровенен: чтобы идти вперед, нам нужно абсолютно доверять друг другу и быть искренними. Я займусь этим ради того общественного резонанса, который вызовет ваше дело. Только об этом и будут говорить во всех новостях по телевизору, пока будет продолжаться судебный процесс. Вы станете знаменитым – увы, с плохой стороны, – и ваш защитник получит много внимания, а следовательно, много новых клиентов.

– Значит, вы будете защищать меня за саморекламу, так? – Закари фыркнул. – Не слишком ли мелковато?