Кризис среднего возраста - Инна Туголукова

— Нет, — честно призналась Вера. — Не понравилась. Не люблю ощущения непромытой кожи. Вся какая-то влажная, липкая, как глазированный сырок. Не понимаю, за что они берут такие деньги.

— Наверное, за чувство собственного превосходства.

— В смысле?

— Ну как же? Все вокруг в дерьме, а ты вдруг мимолетно в шоколаде…

— Не понимаю вашей горячности, — удивилась Зоя. — Вы так болезненно реагируете, как будто я посягнула на суть вашего перевода. А я всего лишь убрала допущенные вами… несуразности.

— Какие несуразности?! Что за бред?! Я видел текст — вы его буквально переписали! Я переводчик, и мои права защищены копирайтом. А вы кто такая?

— В данном случае — литературный редактор.

— Ли-те-ра-тур-ный! — передразнил собеседник. — Кому нужна эта ваша вкусовая правка? Я требую, чтобы вы согласовывали со мной любое свое вмешательство!

Вот это да! А она-то решила, что нашла себе тихую гавань, спокойную, «кабинетную» работу. Вернее, нашла ее Кира Владимировна в одном солидном издательстве.

— Именно то, что тебе сейчас нужно! — радовалась свекровь. — И во время беременности, и когда родится ребенок — сиди себе дома и переводи. Язык ты знаешь отлично, платят за перевод неплохо, жестких сроков не устанавливают и книги они издают приличные — бестселлеры, детективы. Тебе и самой интересно будет.

— Боюсь, не справлюсь, — колебалась Зоя.

— Еще как справишься! — убеждала Кира Владимировна. — Поезжай, они дадут тебе пробный текст. И никогда не сомневайся в собственных силах. Никогда не сдавайся!

И Зоя взяла текст, перевела его с легкостью и получила свое первое задание на новом поприще.

— Нам понравилась ваша работа, — сказали в издательстве. — И мы хотели бы предложить вам участие в своем новом проекте. Мы запускаем большую детективную серию. Автор — американец. Действие происходит в древней Японии. Переводчик — бывший дипломат, много лет прожил на Дальнем Востоке, знает специфику и прекрасно владеет темой, но не языком. Просто беда! Порой даже неясно, что он хочет сказать. А вы и с оригиналом сверитесь, и стиль у вас хороший. Конечно, редактор получает гораздо меньше переводчика. Но может быть, возьметесь? Работа интересная…

Работа действительно оказалась интересной и, главное, необременительной. Как и ее нынешняя жизнь, спокойная, не омрачаемая призраками прошлого.

Утром Зоя провожала Киру Владимировну, делала специальную зарядку для беременных, принимала душ и садилась за массивный профессорский письменный стол. Она обкладывалась словарями и корпела над рукописью до обеда, пытаясь в мешанине слов поймать ускользающую авторскую мысль, простую и бесхитростную.

Потом Зоя отправлялась на прогулку. Жили они теперь в старом доме на улице Дружбы, недалеко от китайского посольства. Невероятно, но взамен профессорской им дали хорошую двухкомнатную квартиру с двенадцатиметровой кухней, чудесным видом на университет и заповедную парковую зону вокруг него.

Зоя бродила по тихим безлюдным аллеям, дивясь, как отчаянно силится природа приукрасить мерзости человеческой жизнедеятельности. Прислушивалась к тайным процессам, неспешно идущим в сонных глубинах ее тела, и мысленно проигрывала все один и тот же спектакль своей будущей жизни, где на сцену восходили четыре неизменных героя — мама, Кира Владимировна, она — Зоя — и ее ребенок. Если девочка — то Таня, если мальчик — то Леня.

Вечерами они подолгу засиживались на своей большой кухне, обсуждая длинный день, институтские проблемы Киры Владимировны и Зоины мучения с японским детективом.

— Ну вот скажите, может человек в здравом уме написать такую фразу? — веселилась Зоя. — «Он стоял неподвижно, а его мысли зарегистрировали в рассказе священника потенциальную зацепку и направились на поиск способов привязки ее к возможному похитителю».

— Да, — соглашалась Кира Владимировна, — это круто. А если учесть, что действие происходит в древней Японии…

— Теперь-то я понимаю, почему у нас так много проколов в международных отношениях, — язвила Зоя. — Хотелось бы мне посмотреть на этого бывшего дипломата…

Посмотреть удалось не скоро, но телефонные баталии были такими яростными, что Зоя собралась уже было отказаться от работы, переставшей казаться необременительной, но передумала. И даже нашла некое злорадное удовлетворение в том, чтобы в очередной раз ткнуть дипломата носом в допущенную оплошность.

Дни шли за днями, и однажды, гуляя возле смотровой площадки на Воробьевых горах, она зашла в крохотную церковку и замерла у порога, не зная, как принято вести себя в храме.

Горели свечи, святые старцы пронзали суровыми взглядами, и только Богородица смотрела ласково и печально, заранее прощая, даруя утешение и надежду.

— Дай мне немного счастья, — попросила Зоя. — Совсем немножко, чуть-чуть. Мне хватит…

Она хотела было пояснить, что понимает под этим всеобъемлющим словом, но в церковь кто-то вошел, и Зоя, пряча глаза, поспешила наружу, словно этот кто-то мог посмеяться над ее наивной попыткой выпросить себе счастья.

У входа, на расчищенной от снега дорожке, сидела собака — огромный пес размером с теленка, бело-рыжий, с лобастой головой и мощными лапами.

Зоя в растерянности остановилась. Пес смотрел, не мигая, непроницаемыми черными глазами.

— Иди отсюда, Бобик, — тихо попросила Зоя.

Пес склонил голову набок и приподнял рыжее ухо.

— Кыш… брысь… — вспоминала Зоя нужную собачью команду. И вспомнила. — Фас! — звонко сказала она.

Пес птицей взметнулся в воздух и обрушился на нее всей своей тяжестью. Зоя как подкошенная рухнула в наметанный у обочины дорожки снежок, не успев даже понять, что, собственно, произошло. То есть вот она еще стоит, и вот она уже лежит на спине, и шершавый собачий язык старательно вылизывает ей лицо, обдавая зловонием.

Ужас был таким «тихим», что Зоя описалась. Эта постыдная нелепость приключилась с ней второй раз в жизни, если, конечно, не считать бессмысленного младенческого возраста.

Впервые это случилось в те далекие счастливые времена, когда они с Леней обживали свою однокомнатную квартиру. Зоя тогда решила расписать вентиляционный выступ под кирпичную кладку и, дойдя до ненужной электрической розетки, выведенной под кухонный комбайн, которого у нее отродясь не было, решила ее убрать за ненадобностью.

Все произошло мгновенно. Вот она касается лезвием провода, и вот она уже лежит на полу с мокрыми трусами.

Хорошо, что сейчас на ней теплый черный комбинезон с синтепоновой подкладкой и можно без особых проблем добежать до дома, если, конечно, мерзкая псина не выест ей лицо.

Она не успела до конца осмыслить эту чудовищную возможность, когда над головой прозвучал взволнованный мужской голос: