Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

Я быстро пошла в сторону рядов, где торговали продуктами. Решил показать меня своим дружкам, негодник. Похвалиться, кто прислуживает ему за столом. Ещё, наверняка, и наплёл всего подряд. Как будто я не знала, как знатные господа обращаются со служанками… И как потом хвалятся своим друзьям о своих домашних победах…

Эйбел догнал нас с Логаном и очень фальшиво сказал:

— Ну да, друзья. Даже не знаю, что они тут делают… Пришли пива попить, скорее всего. Чего ты надулась, Лиззи?

Ну вот. К Лилибет мне не хватало ещё и Лиззи. Так и подмывало высказать старшему любимому сыночку и наследнику всё, что я думала о таких зарвавшихся молодчиках, как он, но в этот самый момент перед нами пробежали мальчишки — румяные, с выбившимися из-под шапок кудрями, в заплатанных курточках и драных рукавицах.

— Приблудыш! — услышала я обидное прозвище, и гнев против Эйбела сразу же улетучился.

Сам наследник и старший сын пошёл красными пятнами. Он стиснул зубы, так взглянув на Логана, что я поспешила заслонить его.

Всё же, ребятня побоялась дразниться открыто — ведь рядом с нами стоял высокий, широкоплечий парень. Поэтому больше никто не осмелился выкрикнуть ничего оскорбительного. Мальчишки потянулись за нами шагах в десяти, и Логан вцепился мне в руку, будто следом шли не дети, а чердачные тролли.

— Вашего брата оскорбляют, мастер Эйбел, — сказала я тихо. — Вы промолчите? Или сделаете вид, что не расслышали?

Он прикусил нижнюю губу, а потом зло пробормотал, стреляя глазами по сторонам:

— Говорил же, не надо было брать… этого.

— Этот — ваш брат, — напомнила я ему ледяным тоном. — А когда оскорбляют брата, то оскорбляют и всю семью. Вы не хотите защитить честь семьи?

— Что прикажешь делать? — огрызнулся он. — Драться с сопляками?

— Не надо драться, — я остановилась и взглянула ему в лицо. Для этого мне пришлось задрать голову, потому что парень был гораздо выше меня. Пожалуй, он такой же высокий, как его отец. И такой же тугодум во всем, что касается душевных тонкостей. — Просто возьмите Логана за руку. Как и полагается старшему брату. Кто посмеет обидеть ребёнка, который под защитой сильного мужчины?

— Я?! Его за руку? — вспылил Эйбел, и этим взбесил меня до крайности.

Захотелось надавать ему пощёчин, чтобы привести в чувство.

Но вместо этого я холодно поинтересовалась:

— А что вас смущает? То, что вы — мужчина только по виду, а на деле — папенькин сынок, решивший похвастаться перед дружками смазливой служанкой? Или для вас заигрывание с прислугой менее позорно, чем взять за руку родного брата?

Мы стояли между лавками с товаром, вокруг нас сновали туда-сюда люди, торговцы зазывали покупателей, но мне на мгновение показалось, что во всем Монтрозе стало пусто и тихо, как на дне морском.

Эйбел только что был красный, как свёкла, и вдруг побледнел — кровь отхлынула от лица, глаза потемнели, а сам он раздул ноздри, как бычок на выпасе, почуявший соперника.

Если сейчас он повернётся и уйдёт, нам с Логаном придётся самим разбираться с мальчишками, а потом и со взрослыми. Потому что дети всегда повторяют то, о чем говорят взрослые. Но отступать я не собиралась.

— Дома поговорим, — процедил Эйбел сквозь зубы, обошёл меня и взял Логана за другую руку с таким видом, будто прыгал в огонь геенны.

Логан дёрнулся в мою сторону, но Эйбел не отпустил его.

— Будешь трепыхаться, — сказал он сердито, но совсем не злобно, — суну головой в сугроб. Пошли, куда ты там хотела?

— Сначала фрукты, — ответила я, пряча улыбку.

Мы пошли по направлению к лавкам, где в плетеных коробках и приоткрытых мешках красовались горы сушеной смородины, вяленой вишни, изюма разных цветов и сортов, фиников и засахаренных лимонных корочек, апельсиновых цукатов, абрикосов и персиков, и я не удержалась — оглянулась на уличных мальчишек. Они стояли, разинув рты, и румяные мордашки выражали такое искреннее потрясение, что я снова не удержалась и показала им язык.

Мальчишки заволновались, сбились в стайку, пошептались и разлетелись, гомоня, как птицы.

— Спасибо, — сказала я тихо Эйбелу, когда мы подошли к лавке, а потом обратилась к продавцу: — Три фунта изюма, фунт вишни, два фунта лимонных цукатов, и по фунту смородины и фиников, пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Покупки отправились в корзину, и Эйбел, решив проявить благородство до конца, забрал её у меня. Около часа мы бродили от прилавка к прилавку, и подбавляли в корзину свежего сливочного масла, патоку и яйца — всё то, что нужно было, чтобы поставить на рождественский стол самый вкусный на свете пудинг. И в него обязательно надо запечь серебряную монетку — кому она попадется, тому и счастье в следующем году. Чудесный, славный обычай. Когда я жила дома, у нас не всегда получалось запечь серебряную монетку. Но мы запекали медную — и были очень счастливы.

Как сейчас готовятся к рождеству мои родные? Вспоминают ли обо мне?.. Наверняка, вспоминают. Но даже не догадываются, что весной я прилечу на полных парусах, и вот тогда счастье будет полным.

Логан замедлил шаг, и я посмотрела на него с беспокойством — что случилось? Но малыш всего лишь захотел поглазеть на глиняные свистульки, стоявшие ровными разноцветными рядами в лавке гончара. Красные, синие и белые олени, лошадки, птички так и притягивали взгляд — на их пестрых боках, покрытых прозрачной глазурью, играли солнечные блики.

— Хочешь игрушку? — догадалась я, и Логан даже покраснел, взволнованно шмыгнув носом. — Думаю, старший брат просто обязан купить свистульку младшему брату, — сказала я нарочито громко.

Эйбел поморщился, но я безжалостно закончила:

— Свистулька стоит гораздо дешевле, чем шапка для служанки.

— Ну всё, уела, — хмыкнул Эйбел и достал кошелёк, а потом сказал Логану: — Выбирай, какая понравилась. Пока я не передумал.

Логан захлопал глазами и открыл рот, задышав осторожно и прерывисто. Я легонько подтолкнула его к прилавку, и ребёнок пошёл маленькими шажками, словно боялся, что эти великолепные разноцветные игрушки сейчас разбегутся.

Пока он выбирал, мы наблюдали за ним, и Эйбел подошел совсем близко ко мне, почти соприкоснувшись плечом.