Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

— Конечно, обязательно… — пробормотала я, а уши сразу предательски загорелись, хотя я сама собиралась поговорить.

— Зайдите после ужина, — продолжал де Синд невозмутимо, подкладывая себе на тарелку жареных креветок, в то время как госпожа Бонита уставилась на него изумлённо и возмущенно.

Кроме неё это произвело впечатление только на Ванессу и Эйбела. Нейтона, близнецов и Черити интересовали только креветки.

— Тодо, — громким шепотом заговорила госпожа Бонита, делая трагическое лицо, — это неприлично… ведь ночь на дворе…

— Ты увидела неприличность в разговорах? — спросил её брат, даже не скрывая усмешку. — И что мне за это грозит? За мной придут гоблины?

— Не придут, папа, — заявила вдруг Черити, поднимая круглую мордашку, перемазанную соусом от креветок. — Никакие гоблины нас не достанут, потому что мы ели чечевичный суп, а это — первейшее средство против гоблинов.

Я испытала дикое желание пулей вылететь из столовой, чтобы прохохотаться где-нибудь в уголочке, потому что заявление Черити потрясло госпожу Бониту ещё сильнее, чем предложение брата поговорить со мной перед сном.

В комнате повисло неловкое молчание, во время которого госпожа Бонита схватилась за сердце, закатывая глаза. Впрочем, кроме неё слова Черити никого слишком сильно не удивили. Ванесса только покачала головой и принялась уничтожать крем из миндального молока, Нейтон нахмурился, но промолчал, а Эйбел хмыкнул и сразу же заявил невинно:

— Я тут ни при чем, если что.

Младшие и вовсе ничего не поняли, а господин Тодеу…

Под его взглядом Черити испуганно притихла, но в это время её отец сказал:

— Спасибо, что успокоила. Конечно, никакие тролли нам не страшны, когда у нас такое… оружие, — и тут он посмотрел на меня.

Только что мне было невообразимо смешно, а сейчас я готова была сгореть со стыда. Джоджо предупреждала меня насчет Черити и была права — язык у этой девчонки был страшнее кинжала из-за угла. Нельзя было говорить при ней никаких двусмысленностей.

— Можете идти, Элизабет, — разрешил господин де Синд, и я, поспешно поклонившись, убежала прятаться в кухню.

О чем он там собирался поговорить со мной? И о чем будет теперь говорить? Расспросит дочь, вызнает, чьи слова она повторяла, и будет читать нотации мне? Как его сестричка?

Ой…

Я решила не волноваться раньше времени. Тем более — ничего такого уж страшного не случилось. Да вообще ничего страшного не случилось.

Сидя за столом вместе с Джоджо и Логаном, я не могла проглотить ни кусочка, хотя набегалась за день и должна была быть голодна. Но вот господа поели, зазвенел колокольчик, указывая, что прислуге пора унести грязную посуду, и я отправилась наверх с подносом.

Когда же мне заглянуть к господину де Синду? Сразу или убрать сначала со стола? А если пока я буду убираться и мыть посуду, хозяин дома уже ляжет спать?

От мучений выбора меня избавил сам их виновник. Едва я поднялась на второй этаж, как увидела хозяина, который стоял на пороге кабинета и явно поджидал меня.

— Зайдите на минуту, — пригласил он, и я вошла в его комнату, держа перед собой поднос, как щит. — Хотел вас попросить…

Мне стало и жарко, и холодно одновременно.

«Если я попрошу, вы меня полюбите?», — прозвучало в моей голове колокольным звоном, и сразу потемнело в глазах, и пол закачался, как палуба «Звезды морей».

— Вернее, спросить, — теперь в голосе де Синда послышалась насмешка.

Неужели, заметил, как меня закачало на волнах… На волнах чего?.. И с чего это — закачало? Надо было поесть, Миэль. Ты голодна — вот тебя и штормит…

— Если вы о выходке Черити… — опередила я де Синда, стараясь говорить спокойно и уверенно, хотя это удавалось мне с огромным трудом. Палуба… вернее — пол, продолжал колыхаться, уши горели, да и щёки тоже. — Клянусь, я не хотела ничего дурного. Вернее, здесь и нет ничего дурного. Это была шутка.

— Подождите, Элизабет. Не волнуйтесь, — на плечо мне легла тяжелая и горячая рука — горячая даже через ткань моей кофты, и я уставилась на эту руку почти с ужасом.

Де Синд тут же отстранился, а я покрепче ухватила поднос, готовая броситься бежать при малейшей опасности.

— Я хотел спросить не о том. А об этом, — мужчина указал куда-то на стену.

Проследив в том направлении, я ничего особенного не увидела.

Что там ему не понравилось? Камин… полка…

— Это вы принесли сюда модель корвета?

Только сейчас я сообразила, о чем была речь, и мне стало смешно и стыдно, совсем как за столом во время речи Черити, которая решила успокоить папочкины страхи насчет троллей. Так разговор всего лишь об этом? Об игрушке?

— Это принесла я, господин де Синд, — ответила я, понемногу успокаиваясь. — Кораблик вырезал ваш сын, мастер Эйбел…

— Я знаю, — сказал он негромко, перебив меня. — Спрашиваю не об этом. Зачем вы принесли корвет сюда?

Господи, что за странные расспросы. Что же он так прицепился к этому кораблику?

— Разве вам не нравится, господин де Синд?

Он помолчал, словно сам не мог понять — нравится ему или нет, а потом повторил:

— Зачем?

И опять мне показалось, что его глаза, его взгляд говорят больше. Все эти скупые слова, короткие фразы — всё это видимость, негостеприимный фасад, а за ним скрывается что-то… кто-то…

— Для радости, — ответила я, и де Синд замер, весь обратившись в слух. — Мне сказали, что Эйбел — ваш любимый сын, и я подумала, что вам будет приятно видеть у себя в комнате его поделку. Игрушка такая красивая… И она очень оживляет вашу комнату. Перед новым годом у всех должна быть радость на сердце.

«Даже у вас», — добавила я мысленно.

— Вы уверены, что это — единственная причина? — продолжал допытываться де Синд.

— А какие ещё могут быть причины? — совершенно искренне удивилась я.

Мне и правда было не понятно, что такого странного он увидел в безделушке.

Несколько секунд мужчина пристально смотрел на меня, будто пытался прочесть мысли. Скорее всего, это не получилось, поэтому господин де Синд вынужден был принять мои объяснения на веру.

— Хорошо, — произнес он глухо, — можете идти. Спокойной ночи, и простите, что побеспокоил вас.

— О, вы меня ничуть не побеспокоили, — тут же пошла я в наступление. — Я сама хотела поговорить с вами.

— Со мной? — быстро переспросил он.

— Но вы же — хозяин дома, — напомнила я ему и не удержалась от улыбки.

Странные они, эти де Синды. Каждый — на свой манер, а уж когда они вместе…